/Вальпургиева ночь - ночь с тридцатого апреля на первое мая, шабаш ведьм/
Весь мир - театр, а люди в нем актёры....(Уильям Шекспир)
А может быть, весь мир - сумасшедший дом, а люди в нем - пациенты?
Венедикт Васильевич Ерофеев - русский писатель. Приверженец постмодернизма в литературе. Наибольшую известность ему принесла поэма "Москва - Петушки", написанная в 1970 году, которая неоднократно ставилась на театральной сцене уже на постсоветском пространстве.
Пьеса "Вальпургиева ночь, или Шаги Командора" является единственным сохранившимся в законченном виде драматургическим произведением писателя. Остальные Ерофеев либо бросал, не дописав и до середины, либо просто безвозвратно терял. В пьесе автор создал такое зеркало общественной жизни, которое понравилось не всем. Он изобразил советское общество таким, каким оно было, ничего не меняя. Вообще текст Ерофеева непрост для понимания, но его обязательно надо читать и стараться разобраться. Некоторые воспринимают его как набор остроумных изречений, афоризмов, иносказаний, а некоторые считают просто бредом сумасшедшего. Но если вы проникнитесь этим текстом, вы получите несказанное удовольствие и окунётесь не просто в приятную беседу: Ерофеев поведёт вас по чертогам сознания и покажет вам, насколько глубока "кроличья нора".
Я даже не знаю, наступит ли когда-нибудь время, когда тексты Ерофеева перестанут быть актуальными.
В конце 2021 года молодой режиссёр МХТ имени Чехова Уланбек Баялиев решил обратиться к этому произведению и поставил его на основной сцене театра.
Спектакль получился великолепный, одновременно смешной и горький, трагичный и комичный, сатиричный, а главное, задевающий за живое и терзающий душу.
Действие спектакля разворачивается в психушке, куда в ночь на первое мая по стечению обстоятельств или по иронии судьбы попадает главный герой - Лев Исаакович Гуревич, странствующий поэт и философ, любитель выпить и поговорить (кстати, попадает он сюда не впервые).
И знакомится с "обитателями" третьей палаты, с виду обычными изгоями и маргиналами, а на деле же обаятельными чудаками и мудрецами, подкупающими своей наивностью и непосредственностью. В стенах одной палаты решаются мировые проблемы, ведутся споры не на жизнь, а на смерть.
"Вальпургиева ночь" полностью состоит из затейливой игры словами - игры ради игры. Диалоги составляют ее истинную ценность!
Сюжет в ней вторичен, но он есть: еврей Гуревич проводит всего одну ночь в психушке, пока не наступает драматичная развязка. К тому же, сюжет обманет - командор не явится "утащить Дон Жуана в преисподнюю" - в конце придут вполне живые люди, чтобы унести мертвых.
В приемном покое:
Доктор:
Как вы оцениваете ваше общее состояние? Или вы серьезно считаете свой мозг неповрежденным?
Гуревич:
А вы - свой?
Доктор:
Я вас просил, больной, отвечать только на мои вопросы. На ваши я буду отвечать, когда вы вполне излечитесь. Так как же обстоит с вашим общим состоянием, на ваш взгляд?
Гуревич:
Мне это трудно сказать… Такое странное чувство… Ни-во-что-не-погруженность… ничем-не-взволнованность, ни-к-кому-не-рас-положенность… И как будто ты с кем-то помолвлен… а вот с кем, когда и зачем - уму непостижимо… Как будто ты оккупирован, и оккупирован-то по делу, в соответствии с договором о взаимопомощи и тесной дружбе, но все равно оккупирован… и такая… ничем-вроде-бы-непотревоженность, но и ни-на-чем-не-распятость… Короче, ощущаешь себя внутри благодати - и все-таки совсем не там… ну… как во чреве мачехи…
Льва Гуревича блистательно воплощает на сцене Михаил Пореченков, который относится к такому типу актёров, который может сыграть все. А уж сыграть спивающегося еврея вообще не вопрос.
Прохоров:
Я так и думал. Евреи иногда очень даже любят выпить… в особенности за спиной арабских народов. Но не в этом дело. Как только появляется еврей - спокойствия как не бывало, и начинается гибельный сюжет.
Антиподом Гуревича в произведении выступает "староста" третьей палаты - Прохоров. В начале спектакля он встречает новичка в штыки, и только к концу действия они становятся закадычными друзьями. Роль Прохорова досталась ведущему актеру МХТ имени Чехова - Игорю Вернику. Как по мне, это одна из лучших его ролей. Более сильные его роли - это Дракон в спектакле "Дракон" и Арамис в спектакле "Мушкетеры. Сага. Часть первая" Константина Юрьевича Богомолова.
Игорь великолепно изобразил "смотрящего" за третьей палатой, которого беспрекословно слушается вся "братва". А как ему идет красная шапочка!
В психушку попадает все несогласные с "политикой партии".
Доктор:
Сказать вам по секрету, мы с недавнего времени приступили к госпитализации даже тех, у кого - на поверхностный взгляд - нет в наличии ни единого симптома психического расстройства. Но ведь мы не должны забывать о способности этих больных к непроизвольной или хорошо обдуманной диссимуляции. Эти люди, как правило, до конца своей жизни не совершают ни одного антисоциального поступка, ни одного преступного деяния, ни даже малейшего намека на нервную неуравновешенность. Но вот именно этим-то они и опасны и должны подлежать лечению. Хотя бы по причине их внутренней несклонности к социальной адаптации…
А вот и обитатели третьей палаты:
Сережа Клейнмихель, еще вполне юный, сидит на койке почти недвижимо, иногда сползая вниз, постоянно держится за сердце. В царапинах и лишаях, со странным искривлением губ. На соседней койке Коля и кроткий старичок Вова держат друг друга за руку и покуда молчат. Коля то и дело пускает слюну, Вова ему ее утирает. Пока еще лежит, с головой накрытый простыней в ожидании "трибунала", комсорг палаты Пашка Еремин. На койке справа - Хохуля, не подымающий век, сексуальный мистик и сатанист. Но самое главное, конечно, в центре: неутомимый староста третьей палаты, самодержавный и прыщавый Прохоров и его оруженосец Алеха, по прозвищу Диссидент, вершат (вернее, уже завершают) судебный процесс по делу "контр-адмирала" Михалыча.
- Сережа Клейнмихель - Антон Ефремов
- Хохуля - Артем Панчик, наконец-то получивший весомую роль в театре (Я оценила, как он божественно движется в танце!)
- Пашка Ерёмин - Алексей Агапов
- Коля - Владимир Кузнецов
- Вова - Армэн Арушанян
- Михалыч - Валерий Трошин
- Алеха - Николай Сальников
- Витя-обжора - Ростислав Лаврентьев
В психушке также присутствуют представители "власти" в белых халатах поверх милицейской формы, так называемая "карательная машина":
- Доктор - Алексей Агапов
- Боренька "Мордоворот" (санитар) - Владимир Любимцев
- Натали (то ли врач, то ли старшая медсестра) - Янина Колесниченко
- Тамарочка (санитарка) - Ульяна Глушкова
Периодическое появление в третьей палате санитарки Тамарочки и медбрата Бореньки с дубинками в руках вызывает у пациентов состояние мгновенного оцепенения и скорби. Даже Прохоров сразу становится по стойке смирно и закусывает воротник своего ватника, ведь никто не хочет получить лишний раз укол Сульфазина. Гуревич попытался по незнанке выступить (ударил Бореньку по морде) и тут же был наказан.
Прохоров:
Что ж поделаешь, Борис… Новичок… Бред правдоискательства, чувство ложно понятой чести и прочие атавизмы…
Гуревич получил предательский укол, но тут же, по совету Прохорова, побежал за противоядием (самогоном) к Натали (у них было что-то вроде романа в давние времена), чтобы нейтрализовать действие Сульфы.
Во втором акте начинается "Шабаш":
Медперсонал отмечает Первомай: грохочет музыка, "джентельмены пьют и закусывают". Тамарочка и Натали самозабвенно поют песню Марыли Радович "Это ярмарки краски".
А в третьей палате свой праздник: сценическое действие разбавлено "забойным" концертным дивертисментом. Этот импровизированный "ночной концерт" с "опа-опа, третия палата, опа-опа привет, дегенераты!" и частушками от Прохорова под синтезатор придает спектаклю "живости". И, естественно, концерт сопровождается неоднократными возлияниями того самого самогона, который добыл Гуревич.
Прохоров сразу проникся любовью к старому еврею:
Я думал о тебе хуже, Гуревич. И обо всех вас думал хуже: вы терзали нас в газовых камерах, вы гноили нас в эшафотах. Оказывается, ничего подобного. Я думал вот так: с вами надо блюсти дистанцию! Дистанцию погромного размера… Но ты же ведь Алкивиад! - тьфу, Алкивиад уже был, - ты граф Калиостро! Ты - Канова, которого изваял Казанова, или наоборот, наплевать! Ты - Лев! Правда, Исаакович, но все-таки Лев! Гней Помпей и маршал Маннергейм! Выше этих похвал я пока что не нашел...
Витя (в ожидании своей дозы):
А я не умру?
Гуревич:
Ты, Витя, слишком высокого о себе мнения. Во всей происходящей драме - до тебя - никто ни словом не обмолвился о смерти, хоть все и поддавали. Счастье человека - в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей. Пьер Безухов. А если уж смерть - так смерть. Смерть - это всего лишь один неприятный миг, и не стоит принимать его всерьез. Аугусто Сандино.
Жаль, конечно, что спирт оказался метиловым и все обитатели психушки один за другим умирают. А полуживого ослепшего Гуревича обнаруживают санитары. Но не спасают, а добивают:
Боренька:
"Ослеп, говоришь? С-сучье вымя!.. Раньше ты жил, как в раю: кто в морду влепит - все видать. А теперь - хрен увидишь.
Душегубки вам строить надо, скотское ваше племя...
(Серия ударов в почки, рычание слепого и сопение медбрата.)
Тварь ползучая! С-с-скотобаза!
Рык Гуревича становится все смертельнее. Занавес уже закрыт, и можно, в сущности, расходиться. Но там, по ту сторону занавеса, продолжается все то же, и без милосердия. Никаких аплодисментов.
Что это было?
Это борьба с жизнью, с её хандрой, это стремление дотянуться до высокого. Но жизнь берёт своё. Она наказывает и порицает, она заставляет нас плакать от бессилия. Но главное - это миг. Миг свободы, любви и расцвета.
В тоталитарном государстве, только "сойдя с ума", человек может оставаться по-настоящему свободным.
Спасибо за внимание!
P.S. Мои впечатления о других спектаклях уже доступны по ссылкам:
В Париже для любви не существует преград! О спектакле "Веселые времена" в МХТ им. Чехова
Богомолов уничтожил олигархов на Бали: о спектакле "Дачники на Бали, или "Асса" 30 лет спустя"
