Добрый вечер дорогие читатели! Относительно недавно мы рассматривали историю создания песни "Sans contrefaçon". Значительная часть информации об этом периоде была взята из интервью с Эльзой Трилла - подругой Милен Фармер в 1987-88 гг. Однако в статью вошли лишь отдельные куски ее рассказа, а ведь, на самом деле, оно интересен сам по себе. Не так уж много людей, из тех, кто часто проводил время с Милен в молодости, потом рассказывал о ней. Но очень хочется хотя бы отдаленно представить, какой была "рыжая бестия" до того, как стала звездой. Что это был за человек? Как она жила? Как отдыхала? Чем увлекалась?
Данное интервью, конечно, не является исчерпывающим источником. Помните, что это всего лишь фрагмент общей картины, к тому же весьма субъективный. Перевод, в данном случае, авторский, непрофессиональный и возможно содержит неточности. Поэтому, если вы вдруг знакомы с оригиналом и видите ошибки, пожалуйста, напишите о них в комментариях.
Interview de Elsa Trillat - Fanzine Mylène Farmer Magazine, 2004 г.
Приятного чтения)
Как и многие люди, я познакомилась с Милен Фармер во времена Либертины в 1986 году. Очень интересный мир, а клип великолепен. Это так новаторски! Тогда я действительно очень хотела с ней встретиться. Общий друг Фредерик Даян, тогдашний пресс-секретарь знаменитого парижского ночного клуба Palace, устраивал ужин в привилегированном ресторане на первом этаже. Здесь было несколько звезд того времени - Карлос Сотто Майор, Вадек Станчак, а также Ричард Анконина и Милен в сопровождении Бертрана Ле Пажа, ее менеджера в то время. Это октябрь 1986 года. Предположительно из-за застенчивости Милен проводит ужин с опущенной головой; она практически не произносит ни слова. В самом конце вечера я иду к ней. Мы немного общаемся, но я не испытываю особых чувств. Она остается такой застенчивой…
Весна 1987 года. Тристана у всех на устах. Сопровождающий клип снова потрясающий. В то время я была фотографом Paris Match и уговаривала редакцию журнала снять о ней сюжет. Поскольку Милен еще не очень известна, реагировали они довольно неохотно, но в конечном итоге согласились. Я позвонила Бертрану Ле Пажу, чтобы сказать ему. Он говорит мне, что все в порядке, но уточняет, что она фотографируется только с Кристофом Морте. Очевидно, мне не очень нравится, когда кто-то другой занимается делом, инициатором которого являюсь я. В конце концов, их устраивает, что это буду я. Итак, мы встречаемся в первые выходные июля 1987 года в доме Бертрана для фотосессии. Затем мы снимаем серию, в которой Милен лежит на полу, делая наброски, с маленькой деревянной куклой рядом с ней
Все идет превосходно. Настолько, что Милен предлагает мне продолжить знакомство в другом месте. На самом деле мы едем в Porchefontaine, в Версаль, где Милен каталась на лошадях, когда была маленькой. Она позвонила им, чтобы узнать, можно ли нам взять лошадь для фото; и вот мы в пути! Едва приехав, она садится на неоседланную лошадь. Животное выгибается. Она падает. Даже не знаю, как она умудрилась не разбиться. Милен тогда сказала мне: "мне нужно немедленно подняться обратно, иначе я не поднимусь никогда". Она тут же садится обратно на лошадь, и мы делаем нашу серию фотографий.
Воскресенье с семьей
В конце встречи Милен подходит ко мне и спрашивает, чем я занимаюсь остаток дня. Сегодня воскресенье, и я ничего не планировала. Затем она приглашает меня провести с ней вечер в доме ее матери, которая живет недалеко отсюда. Я всегда буду помнить, какое лицо делает Бертран в этот момент! Априори, такого рода приглашения нечасты со стороны Милен. Затем они садятся в белый Austin Mini Бертрана; я следую за ними в своем сине-черном Mini. Направление Chaville. Мы заходим в дом. Милен знакомит меня со своей матерью, двумя братьями и сестрой; они смотрят "Старски и Хатч" по телевизору! Я, кстати, помню, что в какой-то момент в этом эпизоде появилась секта, которая неустанно повторяет: "Слава Сатане, Слава Сатане", и мы начинаем водить хоровод вокруг стола, подражая им! Затем Милен достает шампанское. И мы много чего обсуждаем.
Вопреки тому, во что можно было бы поверить, это очень дружная семья. У Милен очень хорошие отношения с матерью. При этом я помню, что однажды ее мать устроила показ семейных фотографий. Я видела Милен малышкой, она была очень крепкой. Взволнованная, Милен поворачивается ко мне и говорит: "Видишь ли, когда я родилась, я разорвала внутренности своей матери!". Но, эй, я все равно не чувствовала себя частью семьи Аддамс. Дом тоже самый обычный: большой, с множеством комнат, учитывая, что именно здесь они все жили, когда приехали из Канады. Я прекрасно провожу время. Действительно. Я особенно хорошо поладила с Бриджит, сестрой Милен, и Мишелем, младшим в семье. Я много раз видела их снова в течение нескольких последующих лет. Мы могли бы воспользоваться этим, чтобы сделать семейные фотографии; это часто делается в Match. Но Милен против. Это было ясно с самого начала. Тем более что семья все еще весьма сильно расстроена смертью отца. Это было относительно недавно. По-моему, прошло меньше года. Кстати, я помню, что, войдя в дом, я увидела какую-то вазу посреди главной комнаты. Я спросила, что это такое, и Милен ответила мне: "это мой отец". Я несколько раз буду возвращаться в семейный дом с Милен, которая регулярно приносит туда свое грязное белье; в ее парижской квартире нет стиральной машины. Я помню незабываемые игры в настольный теннис в саду; Милен чрезвычайно хороша в этой игре.
На следующий день я отправляю фотографии в лабораторию. Я забираю их в течение дня. Я прошу Милен прийти и посмотреть их в редакции журнала - так удобнее; позже она "воспользуется" своим положением по отношению ко мне, чтобы заставить меня пересесть за светлый столик в ее доме. Итак, Милен приходит в газету вместе с Бертраном. Она смотрит на фотографии. Она выбирает те, на которых изображена. Я говорю себе: "Боже мой! Ей не нравится". В конце концов, она не так уж много выбирает. Лучше всего, то что она ставит крестики на множестве слайдов. Когда она ставит крест, это значит, что ей очень нравится. За фотосессию, проведенную у Бертрана, она поставила пять крестиков; она явно без ума от этой серии! Я считаю, что с этого момента она почувствовала доверие к моему объективу. В любом случае, месяц спустя она прекращает работу с Кристофом Морте. Материал выходит в Match. С этого момента мы начинаем часто звать друг друга. И видеться несколько раз в неделю. Но только не в отелях или больших ресторанах. В то время у нее не было много денег; она объясняет мне, что до сих пор не получила гонорар за Libertine, потому что такие вещи требуют времени. Так что это скорее рестораны китайской кухни. И Макдональдс в придачу! Мы проводим целые дни в ее доме на улице Кинкампуа, сидя на полу, едим гамбургеры, потягивая кока-колу, смотрим телевизор и, самое главное, изображаем мир, с E.T. (ручной капуцин Милен - прим. авт.) на голове, который рвет нам волосы. Ему дают листы и ручки, и он рисует. Это удивительная обезьяна; она даже умеет заправлять фломастеры! Я должна была бы сказать "она", если на то пошло, поскольку она девочка. Несколько месяцев спустя, на Рождество, у Милен появляется Леон. Она сказала мне, что когда у него с E.T. появятся дети, она подарит мне одного. Моя мама, которая уже присматривает за моими кошками и собакой, когда я ухожу на репортаж, на самом деле против! Говоря о моей собаке Попкорн, маленькой знаменитости в Paris-Match, я помню, что Милен она очень нравилась. Она не была особой поклонницей собак. Но это был золотой кокер-спаниель; он был рыжим, как она!
В те дни, когда мы не в доме Милен, мы устраиваем вечеринки по пустякам у Бертрана. Особенно в воскресенье днем. Мы все ненавидим воскресенье! В конце дня, пока мальчики отдыхают, мы с Милен занимаемся мытьем посуды. Представьте себе Милен в перчатках «Mapa»!
В то время Милен была поклонницей Питера Габриэля. Она снимает его полароидами, когда его показываю по телевизору! Это также период, когда у нее есть книга-фетиш, которую она очень хочет, чтобы я увидела. Но я всегда отказывалась смотреть на это. Это книга фотографий уродств природы, таких как дети, рожденные с крокодиловой чешуей! Это ее действительно интересует! Или, точнее, это ее заинтриговало. На самом деле это не нездоровое любопытство. Просто желание понять. Как у ребенка.
Отпуск под солнцем
Сейчас июль. Милен спрашивает меня, что я делаю на выходных:" мы сняли дом с Лораном (Бутонна, ред.) на юге, в Garde Freinet, ты хочешь приехать ? Там много комнат!". И все же прошло всего три недели с тех пор, как мы по-настоящему узнали друг друга! Так что мне кажется, проводить вместе целый месяц немного рановато. Для меня это лучший повод разозлиться. Поэтому я отклоняю приглашение. И в то же время я чертовски хочу туда поехать! Милен настаивает, говоря мне, что я не обязана оставаться весь месяц. В любом случае у меня запланирован репортаж о Ниагаре из Голландии. Но я договорилась продолжить тему о Фрэнсисе Лалане в самом начале августа в Сен-Тропе, недалеко от Garde Freinet. Так что я приеду через неделю после них. Я арендовала машину за счет журнала, потому что ни Милен, ни Лоран в то время не умели водить. Я, кстати, помню, как давала Милен уроки вождения во время этого отпуска; мы наехали не знаю на сколько канав! Э. Т. отдыхает там с нами. Есть также пара друзей Милен и Лорана. Кристоф Морте и его девушка также проводят несколько дней, прежде чем приезжаю я. Мишель, младший брат Милен, тоже был там с самого начала. Кроме того, я делю с ним комнату рядом с комнатой Милен и Лорана. Это двухъярусные кровати, уточняю я. Лоран продолжает изводить Мишеля по этому поводу, говоря ему, что ему было бы лучше менять постельное белье каждое утро. Бедняга, ему около семнадцати лет. Я помню, как однажды вечером, разговаривая в спальне, он на нижней кровати, я на верхней, он сказал мне: "я никогда не видел свою сестру такой. Это безумие, вы едва знаете друг друга, и она естественным образом приглашает тебя в свою личную жизнь. Кажется, вы знаете друг друга целую вечность".
По этой причине я быстро заканчиваю свой репортаж с Лаланом, чтобы присоединиться к Милен, Лорану и всей компании. Но когда Фрэнсис узнает, что я живу с Милен Фармер, он непременно хочет приехать. Я считаю, что он был очарован ее характером – как и многие другие. Поэтому с разрешения Милен я приглашаю его поехать со мной в дом, чтобы сделать несколько фотографий в саду. Милен помогает мне. На самом деле, она сбивает меня с толку больше, чем кто-либо еще. Ей нравится разыгрывать полностью включенных участников: "Фрэнсис, возьми персик и притворись, что занимаешься любовью". Он полностью в ее власти. Он, кстати, не прочь бы остаться после фотосессии, но она его не пригласила. В любом случае, нам было очень весело.
Так продолжалось и дальше. У меня действительно был очень хороший отпуск. Кстати, часто наедине с Милен, потому что Лоран проводил большую часть своего времени со своим приятелем Жилем Лораном. Милен, кстати, с большой радостью рассказала мне: "это он озвучил Буратино в фильме с Джиной Лоллобриджидой, когда он был маленьким!". Эти двое мужчин работали над сценарием того, чем, я полагаю, станет Giorgino несколькими годами позже. Поэтому они проводили свои дни в офисе, пока мы с Милен нежились у бассейна. Кстати, купальники мы сбросили через два дня! Я помню, мы часто включали радио у бассейна. Однажды утром зазвучала "Déshabillez-moi” Джульетты Греко и я устроила небольшой стриптиз у бассейна, пока Милен была в шезлонге. Мы хорошо посмеялись. Милен сделала кавер на песню несколько месяцев спустя на альбоме «Ainsi soit je…». До этого она пела ее в Оперном Театре на церемонии вручения премии Оскар за моду. Это было в октябре 1987 года. Если вы знакомы с изображениями, вы знаете, что в какой-то момент мы видим ее выпирающую грудь. Милен была больна этим!
Рождение хита
Но вернемся к Лазурному Берегу. Во время этих каникул мы довольно много катались на машине с Милен. Кроме того, я помню, что все время ставила музыку, в частности, сборник Мари Лафоре, «Les cornichons» Нино Феррера, по которым мы с ума сходим, и особенно Сильви Вартан, которую я люблю с детства. Особенно «Comme un garçon». Затем она сказала мне, что когда была маленькой, у нее были короткие волосы, и все принимали ее за мальчика, и что, чтобы еще больше запутать ситуацию, она часто прикладывала носовой платок к вырезу брюк. Позже я спрашиваю ее, планирует ли она в ближайшее время новую песню. Она сразу же отвечает мне: "в любом случае, у меня уже есть название, и тебе это понравится: «Sans contrefaçon, je suis un garçon». Ты так надоела мне со своей Сильвией Вартан!". Название в конечном итоге будет сокращено. Что касается куплетов, мы подошли к бассейну со словарем синонимов, и она сказала мне: «Ты увидишь, как пишется песня!». И мы начали рифмовать слова. Это произошло очень быстро! За полчаса мы изобрели ее следующий хит. В тот же вечер Лоран, принесший небольшой синтезатор, видит текст; за считанные минуты он находит музыкальную зацепку на наших глазах! Что касается голоса во вступлении: «скажи, Мама, почему я не мальчик?», то это небольшой намек на частную шутку между Милен и мной. На самом деле, когда мы ездили в город, чтобы купить немного продуктов, и в первую очередь кока-колу, наш общий наркотик, я бросила вызов застенчивой Милен, чтобы она обратилась к продавщице продуктового магазина этим детским голоском. И она это сделала! Представьте, как она разговаривает с бакалейщиком голосом из вступления «Sans contrefaçon»: "Здравствуйте, мадам торговка овощами и луком"! Это было забавно. Листая журналы, «Elle», в частности, мы заметили клетчатый костюм и костюм в полоску. Милен сразу же сказала Бертрану, своему менеджеру, что именно этого она хочет от визуальных эффектов видео «Sans contrefaçon».
Милен поехала со мной обратно в Париж на взятой напрокат машине. Э. Т. проделала всю поездку на моем плече. Все люди, которых мы встречаем, смотрят на нас; Милен не совсем понимает, почему. Как будто это обычное дело - кататься с обезьяной в машине! В какой-то момент я говорю Милен: «это странно, я чувствую, что-то мокрое у меня за спиной». Я останавливаюсь на заправке, чтобы заправиться. Затем я вижу, что спинка моего сиденья покрыта чем-то зеленым и липким. У меня тоже много этого за спиной. Эти «помои» Э.Т. вылились на меня! Милен умерла от смеха.
Вернувшись в Париж, Милен записывает «Sans contrefaçon». Затем мы делаем фотографии для обложки пластинки. Милен хочет позировать на заброшенных железнодорожных путях вместе с моим котом Малкольмом, очаровательным шартрезом. Она хорошо смотрится в черно-белом или бежевом цвете, словно симпатичный парижский парень, а-ля Пулбо. В конце концов, мы делаем студийные снимки с ее костюмом в полоску и с костюмом в клетку. Она первая, кто получает обложку.
Такие уж мы
В октябре Милен и Лоран готовятся к съемкам музыкального клипа «Sans contrefaçon», которые запланированы на декабрь. Увы, в тот момент меня настигли проблемы со здоровьем. 19 октября я звоню им, чтобы предупредить, что иду на диализ; Милен формирует лицо для изготовления своей марионетки, которая будет использоваться для клипа. Едва вернувшись домой, она перезванивает мне, чтобы поговорить со мной и заверить в своей поддержке. На десять дней я была госпитализирована для обследования. Некоторые из звезд, которых я регулярно фотографирую для Match, навещают меня: Ниагара, Ванесса Паради, которая дарит мне синтезатор…
Это время, когда мы с Милен становимся еще ближе, потому что она почти каждый день приходит, чтобы сменить мою маму, чтобы помочь мне поесть и составить мне компанию. За несколько дней до выпуска «Sans contrefaçon» она приносит мне рекламные «золотые» экземпляры пластинки. Как я горжусь тем, что вижу свою фотографию! Она также звонит мне каждую ночь, просто чтобы поболтать перед сном. Однажды вечером она говорит мне, что только что написала текст за полчаса для своего следующего альбома. Она читает мне его по телефону. Это «Ainsi soit je…» В это время она пишет большинство песен для своего следующего альбома и ежедневно информирует меня о том, как она продвигается.
Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что альбом «Ainsi soit je...» наш. Конечно, я не писала песен и не пела их. Но я чувствовала себя причастной к процессу его создания. Я действительно чувствую, что оказала влияние на то, в каком направлении он пошел. В частности, «Sans contrefaçon» или кавер «Déshabillez-moi». Однажды Бриджит, сестра Милен, сказала мне, что «Sans logique» связана со мной. Действительно ли это так? Если так, то Милен, одновременно сатанинская и ангельская, именно мне с радостью выколола бы глаза ударом зубила!
Декабрь 87-го. Как и планировалось, я иду на диализ. Милен очень расстроена, потому что ей нужно уехать в Шербур, чтобы снять музыкальное видео для «Sans contrefaçon». Она не хочет ни заставлять меня приходить, ни запрещать мне это. Она просто думает, что это ослабит меня. Она права. В душе я умираю от того, что отказываюсь идти делать фотографии со съемок. Как жаль: «Sans contrefaçon» это в некотором роде наше общее на троих дело, Лорана, Милен и мое. Как ни странно, я помню, что сначала Милен хотела, чтобы сюжет клипа вращался вокруг концентрационного лагеря; поскольку я была очень худой, она сказала мне, что у нее будет для меня роль!
В январе она с гордостью сообщает мне о премьере клипа в парижском кинотеатре Max Linder. Показ для прессы. Встречаемся в 11: 00. Она хочет, чтобы я была там. Но я все утро нахожусь на диализе, так что это кажется компромиссным вариантом. Милен достаточно печальна. Когда наступает день, я обращаюсь к своим врачам, которые в порядке исключения соглашаются выпустить меня на час раньше. Я беру такси. Я сейчас же приезжаю на место. Милен видит меня. Вся довольная, она говорит: «все в порядке, Эльза здесь, мы только начинаем!». Признаюсь, мне очень польстило это замечание. Начинается показ. В конце концов, Милен, видя, что я не могу аплодировать – моя левая рука перевязана после диализа, – берет мою правую руку и хлопает по ней левой рукой; мы аплодируем, как сиамские сестры. Мы выезжаем из Max Linder около 14: 00. Мы очень голодны. Я предлагаю Милен съесть суши; она не слишком этого хочет. Я говорю ей: "доверься мне. Я уверена, тебе понравится". Направляемся в Осаку, в Comédie Française. Там она влюбляется в суши. По крайней мере, я думаю так. Проходят недели. Но я все равно буду проходить диализ три раза в неделю. Я решаю продать свою машину. Милен хочет выкупить ее у меня. У нее даже нет водительских прав! «Но мне так нравится твоя Mini! Я научусь водить!». В конце концов, дилер забирает у меня машину, когда я покупаю новую. Милен очень расстроена. Это меня смешит.
Фотографии на обложке альбома «Ainsi soit je...» сняты в начале февраля в доме Бертрана Ле Пажа. Я забираю Милен из ее дома на улице Кинкампуа. Она выходит с бигуди на голове и куклой под мышкой; это сюрреалистично! Мы делаем большую часть фотографий перед большим зеркалом: первая серия, где она смотрит на себя в зеркало, и другая, где она поворачивается ко мне. Электричество скачет трижды, потому что я работаю только на вольфраме, а не на вспышке; это постоянный свет, который дает более золотистое изображение, но потребляет много энергии. Кроме того, радио остается включенным на протяжении всего сеанса. Я, кстати, помню, что это было в то время, когда Франсуа Фельдман начал активно издаваться; его новый сингл выходит на радио, Милен смотрит на меня и говорит: "Вот увидишь, эта штука станет номером 1!". Она не ошиблась. Короче. Я занимаюсь проявлением фотографий. Мы смотрим на них. Милен выбирает исключительно те, в которых она смотрит на себя в зеркало. Мы с Лораном предпочитаем другие. На самом деле, как и все остальные, Милен знает себя только по тому образу, который она создает для себя в зеркале, поэтому в этих фото она узнает себя лучше, чем в других. В конце концов, последнее слово за нами с Лораном.
В марте 1988 года вышел альбом «Ainsi soit je…». Я особенно прикипаю к «L'horloge». Я говорю Милен, что она должна победить с этой пластинкой. Она шутит, что мы будем единственными, кто ее купит! В тот же период она переехала с улицы Кинкампуа на улицу Монсо. Тогда я жила в доме своих родителей на площади Доминиканской Республики, на другой стороне парка Монсо. Достаточно сказать, что тогда мы становимся соседями и видим друг друга еще больше - насколько это возможно, учитывая, что мы уже видимся почти ежедневно! Ее новая квартира огромна: 300 м2 для нее и Лорана! Почти целая комната превращена в гигантскую клетку для Э. Т. и Леона. Теперь нужно заполнить эту квартиру! Потому что Милен почти ничего не сохранила с Кинкампуа. Тогда я предлагаю ей пойти и взять самое необходимое. Итак, мы отправляемся за покупками в Галерею Лафайет. Вот мы и в моей новой машине. Милен рядом со мной, положив ноги на приборную панель. Она удивляется, когда все смотрят на нас. Я говорю ей: «Ты видела, как ты одета?». Милен не нашла ничего лучше, чем одеться в клетчатый костюм из видео "Sans contrefaçon", включая кепку. Только этого не хватало для незаметности! Она не осознает, что ее пластинка - это картонная обложка, и что все ее очень хорошо узнают… Мы прошли через Monoprix, чтобы взять товары для дома. Милен не слишком разбирается в этом, поэтому я советую ей спросить у продавщицы. Она не осмеливается. Я ухожу. Продавщица спрашивает меня, действительно ли это Милен Фармер. Я говорю ей, что да. Затем она хочет объявить в микрофон, что Милен в магазине. Я настоятельно не советую ей этого делать и разражаюсь смехом.
14 марта, в мой День рождения, Милен, все еще среди коробок, приглашает меня провести вечер в ее квартире. Затем она приносит мне большой картонный пакет: «у нас с Лораном есть кое-что для тебя». Я открываю. Я узнаю внешний вид обложки «Sans contrefaçon». Это золотое издание с более чем 500 000 продаж, на котором мое имя написано заглавными буквами.
Что касается меня, то в это время я все еще нахожусь на диализе. По этому поводу Милен говорит мне очень трогательную вещь. Однажды вечером мы обе собираемся поужинать в Осаке, прежде чем отправиться на поиски Лорана, который в это время работает над чем-то недалеко от моего дома. За этим ужином Милен спрашивает меня: «Откуда ты черпаешь всю свою энергию? У меня нет и четверти! Несмотря на все твои проблемы со здоровьем, ты все еще словно персик! Ты не хочешь немного поделиться?". Я хотела бы, чтобы она повторила мне это сегодня, когда я снова больна. Я так измучена, что это свело бы меня с ума.
9 мая я прохожу повторный диализ. Еще один! Когда я возвращаюсь домой, я говорю себе, что это последний. Я больше не могу этого выносить. В тот же день я узнаю, что почка доступна и что мне наконец-то можно будет пересадить ее! Я немедленно звоню Милен, чтобы предупредить ее; она подбадривает меня, проявляя немного юмора, чтобы успокоить. После операции я узнаю от Сюзанны, домработницы моей матери, которая также работает у Милен, что она отменила все свои встречи и весь день простояла у телефона в ожидании новостей обо мне! Я пролежала в больнице семнадцать дней. Бенедикт, сестра Лорана, которая работает в Pitié, в больнице, где я нахожусь, навещает меня каждый день. Я очень тронута. К сожалению, в это время Милен уезжает в Марокко - кажется, на телешоу, - а затем снимает клип на «Ainsi soit je…» недалеко от Парижа. Лоран сообщает мне, что на следующий день после того, как я выписываюсь из больницы, они проводят показ видео в Studio 13, и приглашает меня пойти туда, не предупредив Милен, чтобы сделать ей сюрприз. Я подхожу, но там она не сразу меня видит, так как окружена. Показ проходит. Только после этого она замечает меня. Мы бросаемся в объятия друг друга. И тут она мне говорит: "Эльза, твои глаза изменились. Раньше была смерть, а теперь есть жизнь".
Несмотря на эту великолепную фразу, в тот день между нами что-то сломалось. Что меня разозлило, так это все эти пересуды вокруг Милен: «о, посмотри Милен, я одет как ты!». Я никогда не могла вынести подобного. Я говорю не о публике, а о танцорах, визажистах, парикмахерах, которые принялись копировать и подражать ей. Я тысячу раз говорила ей, чтобы она не лезла в эти дела, что это такие вещи, которые могут быстро сорвать ей крышу. Когда они все были там, кружась вокруг нее, она становилась совершенно другой; она была их королевой - что она будет потом делать все чаще и чаще. Это послужило толчком к нашему "разрыву". Я больше не могла найти свою продавщицу овощей с луком-пореем…
Разрыв
Через месяц после этого мы проводим фотосессию с волками. Бертран Ле Паж организует это в каком-то провинциальном зоопарке, недалеко от Ле-Мана; по-моему, он называется La Flèche. Милен одета в потрясающее зеленое бархатное платье а-ля Скарлетт О'Хара. Она входит во владения волков с дрессировщиком и оказывается с волком и волчицей. Я остаюсь по ту сторону барьера и снимаю. Чтобы не оказаться в поле зрения, дрессировщик уходит, одновременно советуя Милен быть ближе к более спокойному самцу. Ее платье, волк, камни на заднем плане: это красиво. Но внезапно обезумевшая от ревности самка бросается на Милен и хватает ее за волосы. К счастью, дрессировщик достаточно быстр, чтобы это не зашло дальше. Я проявляю фотографии. Они прекрасны, но они никогда и нигде не появятся - я думаю, они лежат у Милен и сегодня. На самом деле, я больше ничего не чувствую: я больше не узнаю Милен. Для меня очевидно, что есть до и после «Sans contrefaçon». Люди начали впадать в истерику по Милен из-за этого трека и, в более широком смысле, из-за второго альбома. И Милен начала меняться. Я пережила это с другими звездами, с которыми дружила и которых через некоторое время перестала узнавать - Софи Марсо (с которой я познакомилась через брата Сильвена с макетом Match), Эммануэль Беар (с которой я переехала),... не было ни одной такой звезды, из тех, с кем я когда-либо виделась. Кроме Сандрин Боннер, которая осталась прежней. Милен больше не выходила на улицу без своего двора; все они были одеты как она, говорили как она - мне это показалось смешным!
В тот день, когда я иду к ней домой, чтобы показать ей фотографии с волками, мы сидим тихо, и вдруг ее лента для копирования и вставки выходит из строя. Я быстро покидаю это место, так как мне это кажется невыносимым. Спустившись вниз, я села в свою машину и разрыдалась; я понимала, что такого больше никогда не будет. Я возвращаюсь домой. Я беру телефон и звоню Милен. Я говорю ей в точности то, что Софи Марсо сказала мне двумя годами ранее: «я звоню тебе, чтобы сказать, что больше не хочу тебя видеть». Мы разговариваем долго. Я ясно объясняю ей, что мне невыносимо видеть, как она меняется в общении со своими поклонниками: "Разве ты не видишь, что они фальшивые, что они играют определенную роль?!". Она отвечает мне, что ей это совершенно ясно, и советует мне пойти спать, убежденная, что после этого мы все проясним. На следующий день мне звонит Бертран из редакции: "Эльза, я не хочу знать, что происходит между тобой и Милен, но она позвонила мне в 5 утра совершенно обезумевшая, не в состоянии уснуть. Так что позвони ей прямо сейчас и скажи, что вы снова увидитесь!». Я подчиняюсь. Она берет трубку и быстро обрывает меня на полуслове: «я подумала. Я считаю, что ты совершенно права. Больше не будем видеться!». С другой стороны, она согласна продолжать фотографировать вместе. Мне кажется, с этим трудно справиться, но мы давно планировали поехать в Канаду через две или три недели, чтобы сделать репортаж в доме ее детства. Голгофа!
Мы уже не летаем вместе в самолете. Прибыв в Монреаль, мы останавливаемся в одном отеле, но не разговариваем друг с другом. Я узнаю, что она устраивает суши-вечеринку в своей комнате для себя и своего двора. Меня туда не пригласили. Чтобы заставить страдать, она королева! Когда дело доходит до аренды машины, чтобы добраться до города, где она провела свое детство, Бертран говорит мне, что я должна заплатить за нее. Как бы мне ни хотелось объяснить ему, что у меня есть только наличные и при мне нет банковской карты, это ничего не меняет. Поэтому я вынуждена отдать все свои деньги за машину. С этого момента у меня не осталось ни цента на оставшуюся часть пребывания, включая еду. Ужас! Хуже всего то, что, вернувшись в Париж, Бертран звонит мне и говорит, что Милен не хочет, чтобы фотографии были опубликованы, даже не просмотрев их! По настоянию журнала, который вложил средства в репортаж, я в конце концов разместила его в Match. В любом случае, я нахожу эти снимки уродливыми; чувствуется, что ни она, ни я не хотели их выставлять напоказ.
Оттуда больше никаких новостей. Как бы я ни писала письма, ответа мне никогда не было. Сейчас конец лета 1988 года. С тех пор я больше никогда не видела Милен. За исключением одного раза, в 1991 году, в аэропорту Нью-Йорка. Я с Эммануэль Беар. Мы стоим в очереди, чтобы сесть на «Конкорд». Эммануэль оборачивается и шепчет мне: «разве это не Милен Фармер прямо за тобой?». Я смотрю в зеркало, и кого я вижу с опущенной головой? Милен! Мы осторожно продвигаемся к двери самолета. В какой-то момент у меня хватает смелости обернуться и поздороваться с ней. Она отвечает мне вежливо, просто вежливо. Напротив, она с энтузиазмом приветствует Эммануэль. Затем мы садимся в самолет. Эммануэль говорит мне пойти и поговорить с ней: «это слишком глупо. Вы находитесь в одном самолете». Я встаю, прохожу по проходу. Увы, она возле иллюминатора. Я с трудом могу забраться к ее соседу на колени, чтобы пройти и поговорить с нею. Тем более что каждый раз, когда я прохожу мимо, она обязательно смотрит на пейзаж. И какой пейзаж! Есть на что посмотреть, когда мы на борту Конкорда! Тем хуже. Прибыв в Руасси, я оставляю свою багажную тележку у Эммануэль и иду к ней. Я спрашиваю ее, можем ли мы пойти пообедать вместе на следующий день. «Нет». Тогда просто выпьем кофе? «Нет». Я объясняю ей, что прошло три года, что с тех пор мы изменились. И вот она смотрит мне прямо в глаза через свои маленькие синие очки и говорит: «изменились? Почему ты хочешь, чтобы мы изменились? Мне было слишком трудно перевернуть эту страницу, я не могу вернуться.» Она все так-же любезна и мила в разговоре со мной, но от этого не менее больно. Затем прибывает Лоран, чтобы забрать ее...
В следующем году я столкнулась с ней в супермаркете в Санта-Монике, Лос-Анджелес. Я встречаюсь с коллегой из Paris-Match, которая советует мне не ходить и не разговаривать с ней, заверяя меня, что, поскольку Милен живет у знакомого, она пойдет разведает обстановку. Она быстро подтверждает, что Милен не особенно желает меня видеть. С другой стороны, они обе становятся подругами. Через несколько дней я заболеваю. Моя коллега сопровождает меня в больницу. Она звонит Милен, чтобы предупредить ее о том, что происходит, поскольку в тот вечер они должны были вместе поужинать. И тут я понимаю, что Милен все помнит, потому что она задает очень точные вопросы в стиле: «Сколько у нее креатинина?»... она даже предлагает проконсультироваться с французским врачом, которого знает в Лос-Анджелесе. Я нашла это очень трогательным. Действительно! Это последний контакт, который у меня был с Милен, хотя бы по доверенности.
Два года назад на горнолыжном курорте недалеко от St Gervais, Le Betex, я спускалась с кресельного подъемника и столкнулась нос к носу с Лораном. Он с парой друзей. Он не изменился ни на йоту. Я спрашиваю его, помнит ли он меня. Он отвечает мне: «Да, конечно!». Я предлагаю ему выпить на курорте в тот же вечер или на следующий день. С ним все в порядке. Больше я никогда его не видела.
Милен продолжает присутствовать в моей повседневной жизни. Я наблюдаю за ее карьерой и сохраняю для нее место в своем сердце. Nine, моя пятилетняя внучатая племянница, перенимает эстафету. Ей понравилась «C'est une belle journée». Для нее Милен Фармер - самая красивая в мире! Мне приятно видеть, что Милен удается соблазнить еще одно поколение.
Помимо пластинок и фотографий, Милен оставила мне на память земляную сову, которую она сделала сама. Она обожала сов. Она говорила, что это приносит счастье...
