- Мама, а давай съездим в нашу родную деревню, – как-то предложила Люба матери. – Походим по улицам, повспоминаем.
- Ай, детка, – не сразу согласилась немолодая женщина, – в деревне уже никого не осталось. Что мы там увидим?..
И все-таки они с сестрой уговорили. Муж подвез до деревни, но не пошел с ними, дал возможность побыть наедине с прошлым. Они побродили по родным местам, вглядываясь и вспоминая, поохали и разъехались кто к себе.
Ночью Люба не уснула, в голове роились строчки, которые потом вылились в посвящение малой родине. Позже, когда читала стихотворение сестре, та плакала. От безвозвратного – от того, что уже не окунуться в виры (так у них называли омуты в речке), где «ночью звезды глядятся в зеркальную гладь, а днем солнце в них косы купает», не попробовать аира, за которым матери каждый год посылали в духовскую субботу, и не напиться родниковой воды.
...Моя деревенька пуста,
И хоть хаты стоят, но – пустые,
Разлетелись все, кто куда,
И оставили гнезда родные...
Мама после этого стихотворение какое-то время молчала, затем тихо произнесла:
- Я и не знала, что ты пишешь стихи, – и, выдержав паузу, добавила: – Если бы знала, может, все по-другому сложилось бы в твоей жизни.
Люба стихи писала со школы. И прятала, потому что считала увлечение баловством, стеснялась.
- Ну кто я по сравнению с настоящими поэтами? – отвечала подружке, которая зачитывалась ее стихами и предлагала прочитать их со школьной сцены.
Вынесла свое творчество на суд читателей много позже – когда была в совхозе председателем профкома. Да и то не сама. Готовились к чествованию комбайнеров, и она посвятила им стихи, в которых были такие строчки:
Они славы не ждут, просто сеют и жнут,
Хлеборобский свой долг выполняя,
На широких ладонях, как солнце, несут
Хлеб из нового урожая.
Кто-то взял и отправил эти стихи в районную газету. И их опубликовали к большому удивлению Любы. Творческий успех окрылил, но особенно согрела душу реакция «виновников» – обычно скупые на эмоции комбайнеры, увидев газету с посвящением, расцвели улыбками.
- Мне очень нравятся метафоры и сравнения, – говорила мне Люба, – но у самой не получаются образы. Я на что гляжу, о том и пою.
Вот с этим я не согласилась, потому что это было полуправдой. Да, поначалу стихи были в основном «датскими», то есть привязанными к конкретной дате или событию. Вот провожает в солдаты старшего сына («Уходят в армию ребята, чтоб верно Родине служить»). Вот посвящает строки знаменитому комбайнеру. А вот – маме по случаю юбилея.
Или пишет о войне, причем на реальном материале. Мама рассказывала, как немцы, придя в деревню, собрались ее сжечь. Сельчане спрятались в кустах и с болью в сердце наблюдали, как над родными крышами занимался огонь. А один из земляков дом не оставил, его останки позже так и нашли – у окна.
Диву даешься богатому словарному запасу, хотя пополняться ему вроде неоткуда – в деревне читать некогда. И образование у Любы отнюдь не литературное. Школу оканчивала экстерном, когда уже учились собственные дети.
Потом был сельскохозяйственный техникум, где получила диплом бухгалтера, а бухгалтерия, как известно, от поэзии далека. Все говорит только об одном – талант у простой деревенской женщины от Бога.
Судьба подарила ей много горя и много счастья. Когда не стало мужа, к ней посватался мужчина из соседней деревни. Это была ее первая любовь, жена у него тоже умерла. Переехала к нему и, встречаясь с бывшими односельчанками, признавалась:
- Даже в молодости я не была такой счастливой, как теперь.
О, сколько стихов у нее родилось, посвященных второму мужу, хотя сочетания «любовная лирика» стесняется по-детски! С тем, что они лирические, да, согласна. И знаете, есть у нее в стихах образы, несмотря на то, что утверждает обратное. Только вчитайтесь в строчки:
Лето разноцветною косынкой
Мне махнуло, будто торопясь,
И уж осень белой паутинкой
Прилетела тихо, не спросясь...
...Не грустите, Люба. Вы прекрасно знаете, что в середине осени всегда бывает бабье лето.
Спасибо, что были со мной и моей героиней.
