В туманном Манчестере, где индустриальная серость смешивалась со студенческой богемой 60-х, родилась группа, чье имя звучало как научный термин, а музыка была столь же загадочна и мощна, как разряд высоковольтного генератора.
Двое первокурсников университета, вокалист и гитарист Питер Хэммилл и барабанщик-экспериментатор Джадж Смит, загорелись идеей создать нечто выходящее за рамки привычного рок-н-ролла. Их ранние репетиции, где перкуссия печатной машинки переплеталась с надрывным вокалом и гитарными аккордами, стали искрой, из которой разгорелось пламя Van der Graaf Generator.
Это была музыка, отказывающаяся от простых форм и попсовых мелодий, стремящаяся к интеллектуальной глубине и эмоциональной насыщенности. Название, взятое в честь изобретения американского физика, словно предвещало электризующую атмосферу их концертов и неординарный подход к творчеству. Так началась история одной из самых самобытных и влиятельных групп прогрессивного рока.
Название было выбрано не случайно. Как отмечают источники, «музыканты решили назвать свою группу в честь главного изобретения Роберта, электростатического генератора Ван де Граафа».
На раннем этапе к дуэту присоединились однокурсник Ник Пирн, а затем органист Хью Бантон. По объявлению в газете был найден басист Кит Эллис и барабанщик Гай Эванс. Джадж Смит с печатной машинкой перестал быть нужен в составе, и покинул группу.
Первый альбом Van der Graaf Generator, "The Aerosol Grey Machine", вышел в 1969 году. Тексты песен, наполненные темами любви, свободы и галлюциногенных путешествий, относят альбом к психоделическому року, хотя уже тогда просматривался фирменный стиль группы.
Несмотря на выпуск нескольких синглов и выступления на разогреве у Soft Machine и Jimi Hendrix Experience, коммерческий успех к группе не пришел. После кражи инструментов и концертного оборудования в 1969 году Van der Graaf Generator объявили о самороспуске.
Однако контракт с лейблом Mercury Records остался у Питера Хэммилла. Менеджер группы, Тони Стрэттон-Смит, договорился с лейблом об издании сольного альбома Хэммилла как дебютного альбома Van der Graaf Generator. Так появился альбом "The Aerosol Grey Machine".
Буквы-пузыри с расширенными основаниями, использованные на обложке альбома, стали символом психоделии, отчасти благодаря альбому "Rubber Soul" группы Beatles, где название было написано подобным шрифтом.
Несмотря на отсутствие коммерческого успеха первого альбома, группа продолжала выступать. Менеджер Тони Стрэттон-Смит, разочарованный результатами продаж пластинки, основал собственный лейбл Charisma Records. Продюсером следующей пластинки стал Джон Энтони, звукорежиссер дебютного альбома Yes.
Второй альбом группы, "The Least We Can Do Is Wave to Each Other", вышел в 1970 году и достиг 47-й строчки в английском альбомном чарте. Название альбома вдохновлено фразой английского художника Джона Минтона: "Все мы плаваем в море крови и можем только махать друг другу руками".
Альбом "H to He, Who Am the Only One", вышедший в 1970 году, стал еще одним важным этапом в творчестве группы. Название, отсылающее к уравнению реакции преобразования протона в гелий, отражало научные интересы музыкантов и их стремление к глубокому и сложному звучанию. Альбом, посвященный неким "Л и М", без которых "все были бы намного счастливее", отличался еще более сложной и мрачной атмосферой.
В 1971 году вышел альбом "Pawn Hearts", обложка которого изображала шахматные фигуры, парящие над Землей. Название альбома, "Сердца пешек", подчеркивало идею о том, что в масштабах вселенной все мы — лишь пешки.
Несмотря на творческий успех, финансовые трудности продолжали преследовать группу. В 1972 году Van der Graaf Generator вновь распались.
Однако музыка Van der Graaf Generator не была забыта. В 2005 году группа воссоединилась в классическом составе и выпустила новый альбом "Present", доказав, что их музыка по-прежнему актуальна и востребована.
В 2007 году вышел альбом "Trisector", а в 2011 году — "A Grounding in Numbers". В 2014 году группа выпустила свой последний студийный альбом "Do Not Disturb".
Музыка Van der Graaf Generator – это не просто набор звуков, это интеллектуальный вызов, эмоциональное погружение в глубины человеческого сознания. Их творчество, несмотря на отсутствие массовой популярности, оставило неизгладимый след в истории прогрессивного рока, вдохновляя поколения музыкантов и продолжая волновать сердца искушенных слушателей, ценящих музыку не только за мелодию, но и за смысл, за эмоцию, за электростатический импульс творческого гения.
Van der Graaf Generator интервью на Progressive Music Awards 2016
(воду убрал, поэтому не один в один перевод)
(Питер Хэммилл):
Это полный сюрприз, правда. Это просто потрясающе. Я... я действительно доволен. Мы действительно польщены этим.
(Интервьюер):
И это как бы движение к...
(Питер Хэммилл):
А, да, это хорошие вещи, очевидно. Но не хочется быть... пожизненно причисленным к пыли. Но да, это хорошее развлечение.
(Интервьюер):
Конечно, мы здесь сегодня на Progressive Music Awards. Что для вас является истинным духом, сутью прогрессивной музыки, которую мы празднуем?
(Хью Бантон):
Ну, мы всегда хотели сделать что-то новое. Я... я... я... я не совсем верю в прогрессивную музыку, если честно. Я думаю, что Beatles, и Stones, и Hendrix, и все они были... были... прог. Они были... они были прог до нас. И поэтому, когда мы начинали, мы просто... Это заходит слишком далеко. Мы... мы... мы пытались быть чем-то другим и чем-то новым, как и другие группы вокруг нас. Так что это все, что мы когда-либо хотели делать. Так что это стало известно как "прог", но это было просто... историческая вещь.
(Гай Эванс ):
Я думаю, два альбома для меня... больше, чем... больше, чем "Pawn Hearts" и "Godbluff". Они... это был особый... особый пик, я думаю.
(Питер Хэммилл):
"Pawn Hearts" был... это был расцвет первого периода группы. Потом "Godbluff" имел огромное количество энергии, потому что это был... это был перезапуск. Я бы сказал, что последние десять лет группы были такими же интересными, как и любой другой период. И что, очевидно, мы... мы джентльмены определенного возраста. Знаете, нас не движут... соки 18-19-летних, какими мы были в первую очередь. И это было... чудо и привилегия, на самом деле, иметь возможность продолжать заниматься музыкой как группа на этом позднем этапе жизни.
(Питер Хэммилл):
Очевидно, между нами тремя у нас есть... у нас есть целый жизненный опыт как музыкантов. И... Я думаю, мы привносим все, что мы узнали за эти годы, в этот опыт, но без попыток быть дидактичными в любом случае. И... пытаясь относиться к этому легко, что на самом деле и делают музыканты. Музыканты, как правило... будь то прог, и это слово, как сказал Х.Б., что прог - это не жесткое определение. Можно сказать, что на самом деле это открытое определение в наши дни. И, как правило, музыканты довольно легки и полны энтузиазма по поводу игры в то, что кажется истинным в данный момент. И это то, что мы всегда пытались делать, и что мы продолжаем делать сейчас.
(Гай Эванс):
На данном этапе... нет абсолютно никакого принуждения... быть последовательным, соответствовать какому-либо образу, чтобы... увековечить какой-либо образ. Мы просто делаем то, что... что мы хотим делать. Все это прошло, все это позади нас.
(Интервьюер):
Что для вас, Х.Б., является самым ценным музыкальным опытом, который вы приобрели на этом пути?
(Хью Бантон):
Я думаю, это для молодых ребят, которые приходят сейчас, и действительно... просто... просто придерживайтесь этого, потому что... мы... мы были довольно плохи, когда начинали. Я думаю, знаете, мы... мы... у нас были свои ограничения, и у нас все еще есть... у каждого музыканта есть свои ограничения. И это... стоит просто сесть и просто... поднажать и просто продолжать работать над этим, и... и вы не сможете не стать лучше. Если вы играете на инструменте час за часом, за часом, за часом, вы становитесь лучше в этом. Что бы вы ни делали. Знаете... Эрик Клэптон научился играть на гитаре за шесть лет. Недолго. Хендрикс тоже самое. Это не занимает много времени. Вам просто нужно работать изо дня в день, и вы становитесь довольно хороши в этом. Так что... не... не, я не пытаюсь сказать, что мы так хороши в этом, но мы начинали плохо, и вы... и вы становитесь лучше, знаете, так что...
(Питер Хэммилл):
Если я могу добавить, не бойтесь заткнуться. Да, да. Потому что заткнуться иногда - это правильное дело.
(Питер Хэммилл):
Следующий альбом выходит в конце этого месяца, и... мы думаем, что это довольно приличная работа. И кто знает, что будет дальше. Мы не делаем никаких предположений.
(Интервьюер):
В плане этого альбома, который вот-вот выйдет, что фанаты могут конкретно ожидать и что вдохновило его?
(Питер Хэммилл):
Более короткие песни с таким же содержанием, как и в более длинных песнях раньше.
(Гай Эванс):
Это... это... это замечательно. Замечательно иметь отношения, которые у нас есть с ними. И... энергия, которую мы чувствуем от них на сцене, довольно исключительна. И... встречаться со всеми социально, что мы делаем много, тоже здорово. Какое... какое потрясающее путешествие это было.
Интервью Питера Хэммилла, 1978
Интервьюер: "Van der Graaf" - это довольно странное имя. Как вы его выбрали?
Питер Хэммилл: Да, необычное. Раньше мы назывались "Van der Graaf Generator". На самом деле, имя придумал Крис Джадж Смит, один из первых участников группы. Он был полон идей для названий групп, и "Van der Graaf Generator" было одним из них.
Интервьюер: А что оно означает?
Питер Хэммилл: Честно говоря, никто из нас тогда не знал, что это такое! Но мне понравилось, как оно звучит, как имя машины. В нем была какая-то энергия, немного старомодное звучание. И имя имело хороший ритм, как четкий звук.
Интервьюер: Почему вы сократили название до "Van der Graaf"?
Питер Хэммилл: "Van der Graaf Generator" было слишком длинным названием. Все и так называли нас просто "Van der Graaf". Когда некоторые участники ушли, а я остался, мы решили, что "Van der Graaf" звучит хорошо и достаточно просто.
Интервьюер: То есть, нет какой-то глубокой истории за названием?
Питер Хэммилл: Не особо, просто понравилось звучание и стиль. Но у группы, конечно, есть интересная история. Мы не просто обычная группа, которая играет вместе много лет. У нас всегда что-то происходит.
Интервьюер: Я знаю, вы распадались и собирались несколько раз.
Питер Хэммилл: Да, первый раз в 69-м, на полгода. У нас украли оборудование, не было денег, не было концертов. Обычные проблемы для молодых групп. Но к 72-му году мы стали известнее, люди знали о нас.
Интервьюер: И вы были успешны?
Питер Хэммилл: Ну, "успешны" в каком-то смысле. Мы не были богаты, даже не всегда зарабатывали достаточно, чтобы покрыть расходы. Но деньги не были главной целью. Главное было - делать то, что мы считали правильным.
Интервьюер: И что это за "правильное", "дух Van der Graaf"?
Питер Хэммилл: Это сложно объяснить словами. Это скорее ощущение, которое есть у всех, кто играл в группе. Дух "Van der Graaf" - это что-то, что больше, чем просто участники группы. Даже когда менялся состав, инструменты, этот дух оставался.
Интервьюер: Как этот дух проявляется в музыке?
Питер Хэммилл: Желание играть настоящие песни, сложные песни. Музыка с плотными, сложными аранжировками. Не просто ради сложности, а потому что это вызов. И при этом, музыка должна быть живой, с энергией, даже с каким-то хаосом.
Интервьюер: Кто-то в аудитории однажды крикнул вам: "Сыграйте рок-н-ролл!". И вы ответили, что то, что вы играете, и есть рок-н-ролл.
Питер Хэммилл: Да, именно так. Я думаю, что Van der Graaf играет рок-н-ролл, хотя это не обычный, простой рок-н-ролл. Это не блюзовая структура из 12 тактов, не прямолинейные ритмы. Но это все еще рок-н-ролл. И сложно назвать это как-то иначе. Это не джаз, не классика. Это просто музыка "Van der Graaf". Если нужно дать какое-то общее определение, то я бы сказал, что это рок-н-ролл, но очень странный, особенный рок-н-ролл.
Интервьюер: Вы имеете в виду, что рок-н-ролл должен меняться?
Питер Хэммилл: Конечно. Мир меняется, и музыка, как зеркало мира, должна меняться вместе с ним. Рок-н-ролл не может оставаться таким же, как во времена Билла Хейли.