Пока мы встречались с Борисом, я восхищалась взаимоотношениями, которые сложились в семье его родителей. Дружные, весёлые. Когда я с ними познакомилась, они создавали картинку идеального счастья. Глядя влюблёнными глазами на жену, Владимир Дмитриевич, перебирая струны, пел: «Для меня нет тебя прекрасней», а Нонна Константиновна ему подпевала, очень трогательно и искренне!
Своего единственного сына они обожали, но впечатление избалованного великовозрастного ребёнка Боря не производил. К моменту нашего знакомства он уже несколько лет жил отдельно от родителей, в просторной благоустроенной квартире, и самостоятельно зарабатывал на жизнь. У меня проблем с жильём тоже не было. Квартира мне досталась от бабушки, но добираться от неё до моей работы и обратно было затруднительно, так что я обитала у своей мамы, а после замужества с удовольствием перебралась к Борису.
Мою квартиру сдавали, и это было небольшим, но подспорьем в бюджете нашей молодой семьи. Всё было прекрасно, но не идеально, причём, из-за назойливой заботы свекрови, которая в начале общения показалась мне душкой. Как же я ошибалась. Кто бы мне тогда глаза открыл на то, что она не душка.
Нонна Константиновна, приходя к нам в гости, надевала перчатки, фартук, и принималась то за уборку, то за приготовление пищи. Сколько раз я её просила, чтобы она не беспокоилась, но она, мило улыбаясь, говорила, что ей совсем не трудно, и что она с радостью делится со мной секретами ведения домашнего хозяйства.
Свекровь, видя, как я чем-то занимаюсь: глажу, режу овощи, убираюсь, да даже просто завариваю чай, непременно говорила, что правильно делать немного по-другому. Причём, и грубо ответить на эти замечания было как-то неловко, ведь Нонна Константиновна преподносила замечания как проявление самых добрых намерений. Ну, как можно ругаться со свекровью, когда она не просто раздаёт ценные указания, но и сама гладит, моет сантехнику, готовит вместе со мной.
Я, стиснув зубы, терпела, не желая устраивать скандалы. К тому же, когда я забеременела, да ещё, как впоследствии оказалось, двойней, помощь живущей рядом свекрови пришлась кстати. Когда меня внезапно после 25-й недели накрыл жуткий токсикоз, Нонна Константиновна, чтобы не раздражать меня запахами, неизбежными при приготовлении и разогревании пищи, предложила Борису:
– Сыночек, Лидочку надо пожалеть! Она твоих детей под сердцем носит, и вот такое бывает, что от запахов мутить начинает. Давай-ка ты к нам с папой переберёшься, на время, конечно, пока у Лидочки токсикоз не пройдёт.
Тут уж я возразила, едва не заплакав:
– Простите, Нонна Константиновна, но мне одной будет скучно, да и помощь Бори может потребоваться. Я хотела бы, чтобы он жил не у вас, а со мной! Почему вы хотите нас разлучить?
Свекровь вздохнула, погладила меня по голове, как неразумного ребёнка, и выдала другую идею:
– Конечно, милая, я понимаю. Гормоны у тебя сейчас шалят. Я даже комментировать твои слова не стану! Если тебя такой вариант не устраивает, можно и по-другому поступить: Борис будет забегать к нам на завтрак и ужин. По-моему, прекрасный выход из ситуации.
Незадолго до рождения детей случилась беда. Владимир Дмитриевич скончался от сердечного приступа, и после 40 дней Нонна Константиновна практически с раннего утра и до позднего вечера проводила у нас. Конечно, я не протестовала, и старалась не раздражаться из-за того, что все вещи опять лежат не там, куда я их поставила или положила, а там, где захотела свекровь. Если ей легче преодолевать своё горе, занимая себя хотя бы какой-то активностью, то ладно, пусть.
Наверное, это было очередной ошибкой, но в тот момент мне было бесконечно жаль женщину, которая потеряла любимого человека, с которым вместе прожила столько лет. После рождения близнецов Нонна Константиновна чуть ли не круглосуточно стала бывать у нас дома, иногда даже оставалась ночевать на кухонном диванчике. Свекрови до всего было дело, и я не понимала, кто из нас хозяйка. Всем распоряжалась Нонна Константиновна, и всё делала так, как ей казалось правильно. Опять же, мотивируя тем, что моя главная домашняя работа сейчас – забота о малышах. Впрочем, и тут потоку ЦУ не было конца и края. Как их кормить, как одевать на прогулку, как помочь при проблемах с животиками и так далее.
– Ты что, не знаешь, что детскую одежду правильно стирать коричневым хозяйственным мылом, и руками, конечно!
– Лидочка! Все эти грызунки – ерунда! Дай им по сухарику, пусть чешут зубки!
– Милая! Закрой окно! Малышей продует!
Я мысленно отвечала: «Ага, при полном отсутствии сквозняка и 28 градусах жары за окном», но вслух говорила что-нибудь нейтральной, например, что обязательно последую совету свекрови. Нонна Константиновна старалась опередить меня, и начать готовить еду, а потом выговаривала:
– Видишь, с каким удовольствием Борис ест то, что я готовлю. Ты своим диетическим варевом только аппетит у него разжигаешь!
Ладно бы только это! Несмотря на мои неоднократные просьбы, Нонна Константиновна постоянно что-то переставляла, пересыпала, убирала в шкафы. Причём, когда я спрашивала напрямую, где и что лежит, она говорила и непременно указывала, что именно там это и должно находиться. После очередной невольной игры «в прятки» я вечером обратилась к мужу:
– Боря, я так больше не могу. Нонна Константиновна постоянно всё переставляет, и я потом трачу время, которого у меня и без того мало, чтобы найти нужные вещи. Я ценю её помощь, но нельзя ли как-то ограничить сферу её полномочий. Мне совсем не нравится, что Нонна Константиновна берётся загрузить стиральную машину грязным бельём, и потом критикуем меня за то, что у меня бельё легкомысленное! И это она не про стринги, которые, кстати, я давно не ношу. Претензия была ко вполне нормальным трусам, уж прости меня! Мне что, в панталонах по колено ходить, что ли?
Борис пытался перевести всё в шутку:
– А что? Это пикантно! Мне в детстве очень даже нравилась Мальвина. Помнишь, у неё такие панталоны объёмные?
Меня такой приступ веселья у мужа разозлил:
– Боря, это не смешно! Скоро Нонна Константиновна, как в анекдоте, будет командовать, как мне в постели себя вести, чтобы тебе наиболее комфортно было!
Борис удивился:
– Ты чего, Лида? Где твоё чувство юмора? Чего ты на маму взъелась? Она же заботится о нас! Ты после рождения малышей совсем другой стала. Я как с чужой женщиной живу!
Меня взбесило такое заявление любимого , но, похоже, уже и не очень любящего, мужа, и я продолжала кипеть праведным гневом:
– Разве ты не понимаешь, что твоей мамы в нашей семье слишком много? Чересчур она во все дела вмешивается! Ты вспомни, она даже квартирантов довела до того, что они раньше времени съехали. Хотели на полгода мою квартиру снять, а выдержали всего два месяца, потому что она к ним чуть ли не ежедневно ходила, проверяла. Кому такое понравится? Вот теперь, зато, квартира пустует, прибыли не приносит, и, вроде бы, всё хорошо. Боря, да твоя мама мне кислород перекрывает, и это всё под маркой заботы и помощи. Да вот хоть сегодня, пока дети спали, я хотела погладить, а твои и свои вещи – просто аккуратно сложила, чтобы позже в шкаф отнести. Отвлеклась на минуточку, потому что показалось, что в детской шум какой-то, возвращаюсь, а Нонна Константиновна твои трусы утюжит! Это треш какой-то! Тебе же уже 30 лет, а мамочка с изнанки и с лица трусишки тебе гладит, как маленькому.
Боря обнял меня, поцеловал примирительно, пообещал со своей мамой поговорить. Мне слабо верилось в успех этой беседы, но пусть хотя бы попытается объяснить: у нас своя семья, и не обязательно во всё вставлять свои 5 копеек! Муж оделся, и направился к маме, но, как я и предполагала, беседа мирной не получилась.
Боря вернулся злым и раздражённым, а на мой внимательный взгляд сообщил:
– Маме плохо стало, когда я начал её обвинять в излишнем вмешательстве в нашу семью. В общем, она пообещала, что будет стараться делать только то, что ты попросишь.
Установись шаткое равновесие, которое было нарушено, когда сын и дочка пошли в садик, а я вышла из декрета на работу. Нонна Константиновна, по моей просьбе, стала забирать детей из дошкольного учреждения.
Вскоре, приводя их в садик, я стала замечать, что на меня как-то странно посматривают некоторые мамочки и воспитательницы. Разгадка этого феномена оказалась простой. Оказывается, Нонна Константиновна с удовольствием рассказывала всем, кто имеет возможность её слушать, что она полностью взвалила на себя заботу о семье сына, а я даже детей не могу накормить вкусно, не говоря о том, чтобы с ними позаниматься.
Я попросила свекровь не распускать про меня грязные слухи, но она безупречно разыграла сцену с ухудшением самочувствия из-за того, что я всё не так поняла! Но и это были только цветочки! Когда я записала детей на танцы, Нонна Константиновна устроила скандал:
– Маша пусть ходит, а для Витюши надо другой кружок найти.
Я удивилась:
– Почему? Им вместе, как мне кажется, веселее будет заниматься!
Нонна Константиновна прижала руку к сердцу, и, как глупышке, стала медленно растолковывать:
– Ещё со времён Нуриева, а то и раньше, танцовщики были к разврату склонны.
Мне было и смешно, и странно:
– Нонна Константиновна, я записала детей на русские народные танцы! Хоровод, камаринская, барыня, присядка – ничего непристойного!
Свекрови мои аргументы были как о стену горох:
– Лида, я всё сказала: мой единственный внук на танцы ходить не будет, и точка!
Борис, узнав об этой ситуации, поддержал свою маму:
– Может, Витю и правда, лучше на секцию какого-нибудь мужественного спорта записать. Чего ему танцы, а умение постоять за себя всегда пригодится. Давай, поищи единоборства, что ли, и пусть туда ходит, учится мужчиной быть! Я вот, когда учился в школе, занимался карате, чтобы защитить, в случае чего, себя и близких!
Тут уж я просто взорвалась:
– Что же ты тогда, хотя бы словесно, нас от своей мамы не защитишь? У меня же уже глаз дёргается, когда я домой захожу и гадаю: все ли мои вещи на тех местах, где я их оставила или мне предстоит их разыскивать? К нам и гости перестали заходить, потому что опасаются, что их Нонна Константиновна начнёт учить жизни! Даже Маша с Витей уже устали от нотаций, подаваемых под видом заботы. А этот образ святой мученицы, который твоя мама так старательно создаёт, принижая мои старания? Всё, Боря, мне это надоело! Давай разводиться, пока между нами вместо любви не возникла ненависть.
Нонна Константиновна, узнав от сына о моём демарше, вскоре явилась лично расставить точки над Ё. Она уговаривала меня не горячиться хотя бы ради детей. Убеждала, что всё делает от чистого сердца, а не со злобы. Клялась, что больше ничего переставлять не станет, и не будет говорить всем встречным-поперечным, что я – неряха и неумёха.
Мне хотелось в это поверить, но за то время, пока я покинула кухню, чтобы ответить на рабочий звонок, Нонна Константиновна по привычке куда-то переставила мою чашку. Это стало последней каплей, и хотя свекровь обещала моментально всё исправить, я поняла, что её уже не переделать.
Борис, привыкший к такой душной заботе мамы, меня опять не поддержал. Сказал, что я устроила скандал на ровном месте, и назвал истеричкой. Слово за слово, и ссора оказалась роковой. Последовал развод. Я вместе с детьми переехала в свою квартиру, и когда Нонна Константинова приходит навестить внуков, то дальше прихожей, к её великому сожалению, ей проникнуть не удаётся.
Если честно, по Боре я скучаю, но пока он не сумеет по-настоящему защитить нашу семью от вмешательства своей мамы, возвращаться к нему не планирую.
