Аглая. Повесть. Часть 12.
Все части повести здесь
На Аглаю смотрела женщина с удивительно зелёными глазами. Аглая никогда не видела таких глаз, тем более, у женщин в возрасте. У неё была пышная копна коротких седых волос, и удивительные зелёные глаза. Чуть прищуренные, яркие, с каким-то внутренним огоньком, они завораживали и стесняли одновременно, Аглая чувствовала себя неловко под взглядом этой женщины.
Она поймала себя на мысли, что, если бы незнакомка захотела быть на месте той же всеведущей бабки Писти, она производила бы гораздо больший эффект, чем Пистя. Потому что такими глазами, по мнению Аглаи, могла обладать только ведунья.
-Ну что ж, девушка! – насмешливо сказала эта женщина, сверкнув изумрудами своих глаз – как вас там… Аглая… кстати имя крайне редкое и необычное… скажите, Наташа обмолвилась, что вы из деревни, причём из очень глухой, старообрядческой… Вы хоть раз в жизни видели швейную машину?
Аглая поймала себя на том, что тон этой незнакомки с обворожительными глазами ей не совсем нравится, но ей очень была нужна работа, поэтому она, вздёрнув голову, сказала:
-Да. У нас в семье была швейная машина, только Зингер. Наташа сказала, у вас стоят производственные, я думаю, что разберусь.
-Как считаешь, на это самое «разберусь» сколько времени тебе нужно?
-Дайте мне два дня – думаю, после этого я смогу показать вам хороший результат.
-Что? – усмехнулась женщина – два дня? Да мои девочки по четыре месяца учатся, чтобы получить разряд! А вы – два дня? – она помолчала, а потом внезапно ошеломила Аглаю - это много – два дня. Специалисты мне нужны за достаточно короткий срок. Если вы говорите о том, что дома, на Зингере, прекрасно шили, то думаю, что дня будет вам достаточно. А чтобы вас не смущать… Наташа – она повернулась к притихшей девушке – покажи Аглае все операции на своей машинке. Если завтра утром она покажет мне какой-либо результат, пусть самый минимальный, так и быть – я возьму её в ателье.
Наташа и Аглая переглянулись.
Производственная швейная машина – это было нечто другое, совсем не то, к чему привыкла Аглая у себя в посёлке. Она смотрела, как бешено крутится небольшое колесо этой чудо-техники, потом присела и стала смотреть, как Наташа давит на педаль – нужен был определённый темп, который необходимо держать, чтобы обуздать эту машинку.
-Наташа! – через весь цех позвала женщина – не забывай, что у тебя ещё и норма!
Ателье при комбинате выпускало по большей части рабочую одежду, которая была так необходима городу, ведь в основном, здесь действовали производственные предприятия. Так же ателье занималось пошивом платьев и костюмов для женщин, но в очень ограниченном объёме, причём цвета этих платьев и костюмов оставляли желать лучшего.
-Наташ – спрашивала Аглая у подруги – я не понимаю… Почему одежду для женщин нельзя выпускать более ярких цветов? Посмотри на мой сарафан – он выглядит намного ярче и веселее, чем ваши скучные платья! Опять же, Наташа, на тебе платье, которое, похоже не шили в ателье… Почему же так? Неужели женщины в городе не хотят выглядеть ярко и красиво, ходить в таких платьях, как на тебе? Неужели они хотят носить этот «наряд плакальщицы»?
Наташа непонимающе уставилась на неё:
-Аглая, что это значит? Что за «наряд плакальщицы»?
Девушка с усмешкой закатила глаза:
-У нас, у семейских, Наташа, когда кто-то умирает, на похороны обязательно зовут «плакальщиц». Это женщины, которые приходят тогда, когда тело покойного ночует дома, в домовине. Они садятся рядом с домовиной, зажигают свечи, и всю ночь… плачут, понимаешь?
-Плачут? – Наташа вытаращила на неё глаза – Аглая, но это невозможно… Человек не может проплакать всю ночь… Так никаких слёз не хватит.
Аглая рассмеялась.
-Да нет, Наташка, вот ты дурочка! «Плакать» - это петь, понимаешь… Петь песни по ушедшему человеку.
И Аглая, закрыв глаза, вдруг затянула что-то настолько печальное и грустное, что Наташка через пару секунд зашикала на неё:
-Всё, всё! Остановись! Я поняла. И честно тебе скажу – я бы не хотела помереть в вашей деревне. Чтобы потом вот это слушать?
-А не всё ли равно тебе тогда уже будет? – со смехом спросила её Аглая.
-И правда – прыснула Наташка – и всё-таки, я так и не поняла, при чём тут одежда, и ваши эти… плакальщицы?
-А при том, что эти скучные наряды – точь-в-точь – одежда наших плакальщиц. Им нельзя надевать яркие сарафаны, платки и кокошники. Обязательно должен быть чёрный сарафан без всяких цветков. Ну, или серый. И чёрный платок.
-Ну, ты даёшь. Слушай, только ты Капитолине Францевне ничего по этому поводу не говори – она жуть, как рассердится.
-Я постараюсь – ответила Аглая.
Капитолина Францевна и была той женщиной, с ярко-изумрудным взором и благородной сединой в волосах. Она была заведующей ателье, а также занималась выкройками. Наташка, как только Аглае удалось получить паспорт, кстати, на свою девичью фамилию, тут же потащила её в ателье, где девушка тотчас же попала под строгое обаяние заведующей.
Весь день она внимательно наблюдала за работой Наташки – та пришивала воротники к рабочей форме для женщин, наконец несмело попросила:
-Наташ, можно я?
Та немного подумала и кивнула.
-Только сначала попытайся отработать темп – сказала она – вот лоскут. Сядь за машинку, смотри сюда – вот колесо, игла, тут шпулька – она всё терпеливо показала Аглае – нити две – одна отсюда, вторая отсюда. Тут можно видеть, когда закончится бобина, но вот тут, в шпульке, ты сможешь это понять, только если в уме примерно рассчитаешь, тогда нужно будет наматывать. Ещё стежок становится чуть свободнее, когда в шпульке заканчивается нить. Тут регулятор – для каждого вида шва и ткани предусмотрен свой размер стежка. Педаль ты смотрела, как давить. Доходишь до конца, потом жмёшь на этот рычажок и закрепляешь шов движением назад, потом рычажок опять ставишь в прежнее положение, и опять движение вперёд. Поняла?
Аглая неуверенно кивнула головой. Она села на стул Наташи, откорректировала его по своему росту – Наташка была ниже её – и осторожно поставила ногу на педаль. Небрежный рывок вперёд, и игла резко поползла по ткани. Аглая вскрикнула от неожиданности.
-Нет! – решительно сказала Наташа – нет, видишь, у тебя даже нить оборвалась. Это говорит о том, что ты сильно резко взяла вперёд. Кроме того, эту руку надо держать здесь, иначе… Иначе ты прошьёшь себе ладонь, и будешь долгое время испытывать страх перед машинкой. Аглая, это – не Зингер, где ты можешь ручкой всё регулировать, это – производственный страшный зверь, и он не терпит ошибок. Послушай, ты рассказывала, что у вас в доме была прялка. Там же тоже есть своеобразная педаль. Но ты не дергаешь её изо всех сил, верно? Постарайся здесь взять тот же темп, что и на ней, и ты увидишь, как легко у тебя всё пойдёт.
Аглая опять поставила ногу на педаль, и осторожно нажала на неё. Она была намерена укротить этот неизведанный механизм, и потихоньку он стал ей поддаваться. Сначала она никак не могла сделать ровную строчку. Машинка словно «скакала» впереди неё, и Аглая нервничала и раздражалась. Но тут же старалась внимательно слушать советы Наташи.
-Наталья! – насмешливо крикнула Капитолина Францевна – твоя норма сегодня – пятьдесят воротников! Как думаешь, что будет, если не успеешь?
Наташа выпрямилась, посмотрела на женщину с ехидной улыбкой и ответила:
-Ничего страшного, Капитолина Францевна! Мы ведь можем на ночь оставаться в мастерской?! Так вот я готова это сделать. И даже без ваших сверхурочных!
По лицу заведующей пробежала тень – она поняла, что ей нечем крыть.
-Дай мне воротник – тихонько произнесла Аглая, и когда машинка в её руках вдруг «ожила» и поняла, чего от неё требует эта упёртая натура, Наташка даже завизжала от восторга.
Аглая точно попадала по раскройным линиям, прочерченным чётко отточенным куском мыла.
То и дело Наташа подавала ей изделия, а девушки за соседними столами слышали:
-Ещё! Наташа, ещё один!
Бывало, что-то не получалось, Аглая смело выдёргивала нить и на второй раз шов ложился ровно так, как и надо.
Под вечер перед Капитолиной Францевной лежали все пятьдесят штук рабочих курток с идеально пришитыми воротниками.
-Молодец, Наташа! – сдержанно похвалила та.
-А это не я! – развязно ответила ей Наташка – Аглаю хвалите.
Капитолина Францевна некоторое время смотрела на девушек, потом резко сказала Аглае:
-Пойдём!
Наташка ободряюще кивнула ей, и Аглая направилась вслед за этой поразительной, непонятной и загадочной женщиной.
Они ушли в какую-то подсобку, где стояли манекены из папье-маше, лежали рулоны всяческой ткани разных расцветок, куча бумажных выкроек на столах.
-Это святая святых! – улыбнулась заведующая – как у художников – мастерская…
Аглая, открыв рот, смотрела на всё это великолепие творческой разнузданности, и не знала, что думать. Обратила она внимание и на то, что здесь присутствовали странные, но очень красивые иностранные журналы на непонятном языке, с глянцевыми обложками и женщинами на них с такой внешностью, что дух захватывало, когда на них смотришь.
Когда Аглая, наконец, рассмотрела всё это, она подошла к Капитолине Францевне. Та стояла перед несколькими манекенами и внимательно разглядывала платья на них. Остановила взгляд на одном – песочного цвета с карманами на бёдрах и груди, с отложным широким воротничком и большими, армейского типа, пуговицами.
-Мои модели – она кивнула Аглае на манекены и тут же увидела вспыхнувший в её глазах восторг.
-Вы сами… это придумали? – спросила Аглая.
-Кое-какие идеи взяла из заграничных журналов – и женщина кивнула на стол мастерской.
-Но как вам удаётся? Это же… запрещено…
-О, девочка! – рассмеялась Капитолина Францевна – это тоже самое, что запрещать советским художникам изображать плавучий американский или французский корабль… Но ведь они же делают это! У искусства не существует нации и народов, дорогая. У искусства нет языка – мы, творческие люди, разговариваем на своём языке…
Аглая с удивлением смотрела на модели платьев на манекенах, потом повернулась к заведующей:
-Я не понимаю… Почему всем женщинам в городе не одеться вот так?
Капитолина Францевна грустно улыбнулась:
-Поверь, девочка, придёт такое время, когда женщина, даже самая некрасивая, сможет все свои недостатки скрыть одеждой.
-Разве?! – удивлённо спросила Аглая.
Капитолина Францевна промолчала, а потом решительно позвала, ступив на подмостки, на котором стояли манекены:
-Иди сюда!
Аглая встала с ней рядом. Женщина сняла с манекена песочное платье и подала его Аглае.
-Надень. Тебе пойдёт, и ты всё увидишь своими глазами.
-Вы что? Я… Я… не могу…
-Аглая! Ты теперь – работник моего ателье, и ты не можешь выглядеть, как попало. Твой семейский сарафан здесь совершенно неуместен. Надень платье. Когда-нибудь ты сможешь создавать такие же, даже ещё лучше. Я вижу в тебе потенциал, огонь. Надень! И твой сарафан после этого тебе вовсе не захочется носить.
Через минуту Аглая вышла из примерочной в платье. Ей было крайне неловко, учитывая то, что это чудное платье было длиной всего до колен. Она то и дело поправляла то пояс, то подол, стараясь чуть оттянуть его вниз, чтобы прикрыть свои ноги, то поправляла воротник. В этом платье ей было непривычно всё – и длина, и цвет, и блестящие, армейского типа, пуговицы.
Она долго не могла взглянуть на себя в зеркало, пока наконец Капитолина Францевна не сказала ей:
-Аглая, ну ты же смелая девушка, ну, открой уже глаза-то! Ты же не голая….
-Но почему-то чувствую себя голой – буркнула Аглая.
И кинула взгляд в огромное, во весь рост, зеркало. И не смогла оторвать взгляда. В отражении на неё смотрела высокая, статная, стройная девушка с длинными волосами, заплетёнными в косу, в песочном платье, которое подчёркивало фигуру.
Аглая вдруг подумала о том, какую истинную цель преследуют женщины в их деревне, облачаясь в семейский сарафан и платок. Семейский сарафан скрывает все прелести, выпуклости и приятные округлости женской фигуры, а платок скрывает красоту волос.
Это ли не уродство и насмешка над женской красотой?
Она, Аглая, не скоро привыкнет к этому платью, но что-то в её душе потихоньку начинает сдвигаться, словно какой-то огромный, тяжёлый пласт льда трогается с места.
-Оно твоё – сказала Капитолина Францевна – я давно искала девушку, кому бы пошла эта замечательная вещь. И я его не продаю тебе, а дарю.
Аглая даже не нашла, что сказать, хотя ей хотелось кинуться к этой женщине и благодарить её. Но та словно чувствовала всё. Махнула рукой в тоненькой сетчатой перчатке
-С благодарностью успеешь, девочка. Твои горящие и неравнодушные глаза, когда ты смотришь на всё это – она обвела рукой свою «подпольную мастерскую» - лучшая благодарность для меня сейчас.
Ночью, когда возбуждённая Аглая не спала, ворочаясь на неудобной раскладушке в Наташиной комнате, она не выдержала и растолкала подругу, усевшись к ней на кровать.
-Наташа – прошептала она – как называется человек, который создаёт одежду?
-Что? – сквозь сон пролепетала подруга – ты с ума сошла? Время три ночи!
-Ну, Наташ!
-А если отвечу – отстанешь от меня?
-Отстану.
-Модельер это, модельер, Аглая. Спи!
Продолжение здесь
Всем привет, мои хорошие)
Как Ваше предпраздничное настроение? Как здоровье, погода, как Ваши близкие? Желаю Вам только всего самого хорошего по всем этим пунктам!
Сначала хочу перед Вами извиниться - я не всегда в последнее время успеваю отвечать на комментарии, времени свободного не так много, и хотя комментариев тоже небольшое количество всё-таки ответы на них требуют определённых временных затрат. Но конечно, я постараюсь в ближайшее время ответить, потому ещё раз приношу свои извинения)
Вчера у нас падал чудесный снег, такой красивый и пушистый, почему-то он мне сразу напомнил этот советский мультик: "Падал прошлогодний снег..." Настоящая предновогодняя сказка. А вечером была красивая луна - какая-то багрово-красная, но пока я шла до удобного места чтобы поймать её в кадр, место стало "неудобным" - луну закрыл дом)
Желаю Вам сказочного настроения. Пусть всё будет хорошо. Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.
