И Мирон продолжил:
– В отличие от женщин, всех мужчин туда привозили насильно. Так произошло и со мной. Я поехал из своего села в город, чтобы помочь соседу купить кое-какие стройматериалы, он нанял меня отремонтировать крышу. Я ведь деревенский, меня отец научил всему тому, что умеет сам.
– Вот и печку я им в бараке поставил, она бы хорошо грела, я ее на совесть сделал, только топить ее было нечем. Они же, гады, на всем экономили, но я отвлекся. Так вот закупив все, что надо, мы с соседом оформили доставку и уже собрались ехать домой, и вдруг на автовокзале к нам подошел мужчина и попросил помочь, сосед мой уже был пожилой мужичок небольшого росточка, а там, куда меня потом привезли, такие не котировались.
– А надо было просто сменить колесо, тот обещал заплатить, мы и повелись. Сменив колесо, мы обратились к нему, мол все, принимай работу и давай расплачивайся. А он усадил нас в машину и сказал, что сбегает в магазин, там банкомат стоит, и снимет деньги, он ушел и тут же к машине подошли двое, выкинули моего соседа из машины, и сели с двух сторон рядом, а за руль сел уже совсем другой мужик.
– Вот так я оказался вместе с Соней в этом жутком месте. На мне ездили основательно, ведь я умел то что, никто из охранников и прочей швали, которая требовала обращаться к себе не иначе как “гражданин начальник”, не умел. Иногда я упахивался так, что утром не мог подняться, и тогда, поумнев, уже я стал ставить условия, зная, что кроме меня никто не сделает то, что требовало ремонта, тем более никто не мог выполнить более сложную работу.
– Правда летом я тоже некоторое время работал на полях, это уже позже я перешел, если так можно сказать, на другое место работы. Они к этому времени поняли, что я могу просто не делать ничего, сказав, что не получилось, или не смог, и стали меня лучше кормить, а я делился с Соней и ее подругой, но, увы, та все же умерла. Она была не единственная, за все время, когда я там был умерли трое мужчин и еще одна женщина.
Ольга слушала, как она считала весь этот “бред” и иронически улыбалась, она не верила ни единому слову этого парня, но она видела, что баба Маша вытирает слезы уголком своего платка. А Николай внимательно слушал его. И тут Мирон сказал:
– Я вижу, Ольга Константиновна, что вы не верите мне? А ведь я говорю правду, да и Соня тоже. Я для родителей пропал десять месяцев назад и не представляю, как они это перенесли, вот Николай Павлович, видно, знает, как им было тяжело.
– Да парень, ты прав, тебе было тяжело, а вот им было вдвойне тяжелее, ведь ты их сын, а постоянное ожидание известия о смерти - это, как мне кажется, хуже самой смерти.
– Мой одноклассник сказал, что они арестовали всех, кто причастен к этим похищениям, – словно в оправдание своего неверия сказала Ольга, – правда он сообщил о том, что Соня освобождена уже после того, как мы встретились в подъезде. Одним словом, как веревочке не виться, а конца не миновать, – смущаясь от проницательности Мирона, произнесла Ольга. Я рада что вы, наконец, свободны. Если хотите, то я позвоню ему и попрошу ускорить получение документов, ведь ты, Мирон, хочешь побыстрее домой попасть? Так ведь?
– Да, очень хочу, я ведь даже позвонить не могу. У меня нет телефона, а телефон отца, к стыду своему, наизусть я не помню.
– Лучше я вас отвезу в ваше село, а когда документы надо будет получать, то съезжу за вами, – предложил Николай, – ведь так ты быстрее увидишься с родителями.
– Но у нас нет столько денег, нам выдали всего небольшую сумму, чтобы, купить одежду и обувь, и добраться до дома. А сейчас у нас денег совсем чуть-чуть осталось, – сказал Мирон.
– Об этом не беспокойтесь, говори, Мирон, куда вам ехать.
– В Верхний бор.
– Но это не так уже и далеко, мы можем завтра с утра выехать и к вечеру я уже вернусь. На работу мне пока не надо, я сегодня сдал отчет, и свободен до девятого января. Оля, а хочешь мы возьмем и тебя с Таней? Можно в эти новогодние дни и попутешествовать.
– Ой, как было бы хорошо, у меня как раз два дня выходных, – обрадовалась Ольга.
Рано утром они уже ехали в Верхний бор, купив городских гостинцев для родителей Мирона. Ольга сидела за Николаем и смотрела на сидящего рядом с ним Мирона, его лицо менялось в зависимости от количества оставшихся для родного села километров: сначала он был в жутком напряжении, и очень нервничал, потом успокоился и прикрыл глаза, но разговор с Николаем продолжал. Ну а когда осталось уже совсем немного, он начал улыбаться и рассказывать, что вот сейчас откроется красивая панорама его села в окружении ельника.
Вдруг слева они увидели изумительную картину: заснеженные домики, из труб которых тянутся вверх столбы дыма. А за ними и чуть дальше обрамляет село хвойный лес, а вокруг снег, белоснежный, пушистый искрящийся на солнце снег. И вот уже радостный, ликующий Мирон показывает Николаю, куда надо свернуть чтобы доехать до его родного дома, встречающиеся им люди с любопытством смотрят на незнакомую машину, вдруг внезапно появившуюся в их “медвежьем углу”. А Танюша даже села к Ольге на колени, чтобы виднее было, и смотрит в окошко:
– Баба Оля, баба Оля, смотри, а вот собачка бежит, ой она лает на нас. А кто вот в этом красивом домике живет?
– Дед Пантелей, наш долгожитель, ему 98 лет, – городо сказал Мирон, – ну а вот и наш дом, указал он Николаю.
Тот подъехал прямо к воротам, там видно совсем недавно была очищена от выпавшего ночью снега площадка перед воротами. А за забором скулила собака, очень громко, надрывно.
– Чуешь меня, Гриф чуешь, – радостно говорил Мирон, открывая калитку.
И тут же огромная немецкая овчарка кинулась ему на грудь, а Таня со страхом прижалась к деду.
А эти двое можно сказать и обнимались, и целовались одновременно, Гриф радостно облизывал лицо хозяина, положив лапы ему на плечи. Но вот из ворот вышел мужчина, видно ровесник Николаю, он прислонился к забору, схватившись за сердце. Ольга кинулась к нему:
– Что с вами, вам плохо?
– Нет, это я от радости, – произнес он, а по щекам у него катились слезы, –Да вы проходите, Гриф не тронет. Да и некогда ему, видите какая встреча, согласитесь, ведь мы люди не умеем так радоваться и любить.
Он повел гостей во двор. А на крыльце стояла женщина и тревожно смотрела на них:
– Где Гриф, почему ты его оставил на улице?
– Он все еще целуется, – радостно улыбался мужчина, – иди на стол накрывай, гостей надо кормить, да побыстрее, Аннушка, побыстрее.
– Мы с собой продукты привезли, но я не решаюсь к машине вернуться, – честно сказал Николай.
Но вот наконец-то Мирон вместе с собакой зашел во двор, и женщина начала оседать на крыльцо, Оля едва успела подхватить ее.
– Все хорошо, все хорошо, вы не волнуетесь, теперь ваш сын будет с вами, всегда с вами.
Мирон, улыбаясь, подошел к крыльцу и, быстро вбежав на него, обнял мать, которая рыдала в голос. Он гладил ее по голове и приговаривал:
– Мам, мамочка, все уже позади, у нас теперь все будет хорошо, – говорил он, – плакать уже не нужно, я вот перед тобой стою, и больше никуда не денусь.
Хозяин дома и Николай вернулись к машине, и через минуту уже поставили на крыльцо все то, что привезли им городские гости. А Таня, осмелев, протянула руку к Грифу а тот, чуть повернув голову, подставил ей ухо. Увидев это Мирон сказал:
– Почеши, почеши ему за ушком, он это любит, и тогда вы с ним будете друзьями.
И вот Таня, осторожно перебирая пальчиками, чесала Грифа за ушком.
Вскоре все познакомились, а потом сели за стол обедать. И родители Мирона рассказывали, как они пытались найти сына, но все было тщетно, никто не мог ответить, как так получилось, что человек среди бела дня пропал в одночасье и до сих пор его не могут найти.
– А я вот взял да и вернулся, – радостно воскликнул Мирон, – и не один, – он подошел к Соне, и она встала.
– Мама, папа, Соня моя невеста, мы собираемся пожениться, но пока хотим пожить у вас, вы не против? Здесь мы скорее придем в себя. А о том, что с нами произошло, мы расскажем вечером, ведь Николай и Ольга уже знают нашу историю.
– Да неужели ты думаешь, что мы будем против. Мы ведь все эти месяцы только и жили в ожидании тебя, ведь даже одно время думали, что тебя отправили…
– Нет, меня просто похитили, но забудьте обо всем этом, я уже дома, и очень этому рад, вы даже представить не можете, как ярад.
Через час гости уже уезжали.
– Николай Павлович, звоните на папин телефон, своих у нас пока нет, но я скоро заработаю и на телефон, и на поездку в город, думаю мы доедем на автобусе.
А Ольга, уже стоя у машины, говорила Соне:
– Я думаю, что не стоит тебе забирать Танечку, мы по весне собираемся отдавать ее в садик, она должна научиться общаться со сверстниками, иначе в школе ей трудно будет.
– Да я понимаю. К тому же и вы бабушка должны убедиться в том, что я уже не вернусь к прошлому, я поумнела за это время, и в город сейчас я возвращаться не хочу, но вот восстановится в колледже собираюсь, ведь я на последнем курсе его бросила. Но об этом еще рано думать, пока буду обживаться здесь, в селе. Мы решили сразу, как получим документы подать заявление в ЗАГС.
– Правильно, вы молодые, и должны думать о будущем.
Гости распрощались, наконец, с хозяевами и уехали. Таня спала, а Ольга рассказывала Николаю о том, что ребята решили сразу пожениться. Ну и об их планах остаться в селе.
– Пусть они остаются, это их дело. Но Татьянушка останется в городе.
– Но на каких правах? Я ей никто, ты дед ей, а не отец. Да и опекун у нее есть – Мария Петровна.
– Вот все вместе и будем воспитывать Татьянушку, ведь они же не за тридевять земель от города будут жить, Софья может даже на родительские собрания в школу приезжать, мы туда всего полтора часа ехали. Ну а чтобы Соня не сомневалась в нашей с тобой любви к Татьянушке, нам тоже не мешало бы узаконить свои отношения.
– Отношения? – в замешательстве произнесла Ольга.
– А что, ты разве не питаешь ко мне никаких чувств? – спросил он.
Ольга молчала, обескураженная его предложением, а Николай продолжал:
– А я вот влюбился, мне стыдно перед памятью жены и сына, но я ничего не могу с собой поделать. Поэтому предлагаю тебе руку и сердце, я думаю что и Марии Петровне, и Соне с Мироном эта идея понравится, а наша Татьянушка будет рада, ведь у нас получится большая семья. А может быть она еще и увеличится, ведь ребята наверняка захотят общего ребенка, особенно Мирон, он будет прекрасным отцом, я уверен. Пусть это будет только внук или внучка баба Маши, ну и мы тоже будем любить этого ребенка и твоих мальчишек тоже, хоть я пока их и не знаю. Кстати, не пора ли мне познакомиться со всеми твоими родными?
Николай говорил все это будничным, но очень убедительным голосом, и Ольга представляла себя в его доме в качестве хозяйки, а ее сердце радостно стучало.
На Рождество Ольга пригласила в гости семью сына, Николая и Марию Петровну с Танечкой. И в самом конце рождественского обеда, когда все уже основательно познакомились и нашли общий язык, Ольга и Николай объявили о своем решении, убедительно аргументировав каждый свой дальнейший шаг. Сын, конечно, был удивлен, но сказал:
– Мама, мы с тобой взрослые люди. У нас у каждого своя жизнь и мы не в праве решать что-то друг за друга. Поступай так, как находишь нужным, ведь от этого мы не будем меньше друг друга любить, да и Танечка будет сестренкой нашим орлам.
Ольга рада была словам сына и все крепче и крепче сжимала руку Николая, сидевшего рядом.
Десятого числа приехали Соня и Мирон за документами, с которыми сразу же после их получения отправились в ЗАГС, после их отъезда проницательная баба Маша спросила:
– Ну а вы, мои дорогие, когда туда собираетесь?
– Да хоть завтра, – тут же ответил Николай, словно он давно ждал этого вопроса, – но у Ольги завтра рабочий день, поэтому только послезавтра, –смеясь говорил он, – а потом поедем в Верхний бор, да привезем и вам жениха, чтобы вы познакомились, Мирон говорит, что их дед Пантелей замечательный мужик, ему уже 98 лет, а отец Мирона говорит, что Пантелей еще крепкий дедушка, а дом у него какой, просто чудо, дом Татьянушке уж очень понравился.
– Нет, мне старый такой не нужен, вот как только весна наступит, я себе помоложе найду, – смеялась баба Маша.
А ничего не понимающая Танечка, глядя на взрослых тоже весело улыбалась, переводя взгляд с бабушки Маши на дедушку Колю, а с него на бабушку Олю. Они все были бесконечно счастливы. Только где-то глубоко в сердце ныла у каждого своя рана о тех близких, что ушли от них навсегда, оставив о себе только память.
Благодарю моих дорогих читателей за лайки и комментарии и желаю всем много радости, счастья и любви!
Читайте также и другие рассказы на моем канале: