Что хорошо в Средней Азии?
Много солнца, тепла, хлопка и фруктов, выращиваемых в орошаемых текущими с гор реками оазисах.
Что плохо в Средней Азии?
Слишком много солнца, жара, жёсткий континентальный климат, бесплодная пустыня, где не вырастишь ничего без ирригационных систем.
Как могло бы выглядеть идеальное среднеазиатское место, мечта узбека или таджика, подобное Беловодью для сибирских староверов?
Обширная зелёная земля, плодородная равнина, вся орошаемая каналами, перераспределяющими мутную горную воду.
Но ледники в высоких горах на востоке не бесконечны, воды в Средней Азии не так уж много, и что бывает, если слишком много брать на орошение, показывает печальный пример усохшего Аральского моря.
Ну и воде, которая течёт в пустыню, чтобы обеспечить там урожаи, некуда течь дальше, и больша́я её часть так и остаётся на полях, засоляя их и снижая и снижая их плодородие.
Так была за века потеряна заметная часть Хорезмского оазиса, самого западного в регионе и самого нижнего, если смотреть по течению среднеазиатских рек.
Но что если равнина окружена с горами с двух сторон, наклонна и по ней течёт большая река?
И только по какому-то недоразумению земля её лишена воды и зелени.
Так называемая Голодная степь была довольно велика по сравнению со среднеазиатскими оазисами, но очень удачно расположена: разные источники воды с разных сторон, понятное направление стока, большая река Сырдарья, куда можно значительную часть этого стока направить.
Удачность этого расположения впервые попытались использовать русские ещё в конце XIX века, а непосредственно реализовывать проект по орошению этих мест стал ссыльный великий князь Николай Константинович Романов.
Выяснилось, что голодностепская земля - хоть и иссушённая, но довольно плодородная и, как говорится, "только добавь воды".
Но достаточное количество воды смогли добавить только после войны: в 1950-е годы с советским размахом началась полномасштабная реализация проекта орошения Голодной степи.
К 1970-м здесь получился узбекистанский вариант "поднятой целины" - совершенно новый регион, с построенными с нуля городами и сёлами, распланированными как тетрадные страницы.
Пожалуй, эффект новизны был даже больше, чем в том же Казахстане: всё же пустыня до орошения и освоения была менее пригодным для жизни местом, чем степь в Северном Казахстане.
Я бы сравнил это с намывом и осушением прибрежных территорий в Питере, Нидерландах или Японии.
Даже первые в Узбекской ССР и Средней Азии электрички пошли из Ташкента именно в эти места, сначала в Янгиюль, а потом до станции Сырдарья, в Гулистан и Хаваст.
Так здешняя степь перестала быть Голодной, и столица новой Сырдарьинской области (хотя название такое уже было, ещё в дореволюционные времена) была названа Гулистаном (с персидского "цветочная страна").
Это название попадается в Средней Азии постоянно.
Понятно, хочется выдать желаемое за действительное - но это больше всё кишлаки, пригороды или районы городов.
Но город Гулистан, да ещё со стотысячным населением, да ещё региональный центр - он такой один, столица новоиспечённой Сырдарьинской области - это Гулистан с большой буквы.
Как и везде в Средней Азии, в Сырдарьинской области выращивают хлопок, но тут много и пшеницы.
Всё же тут гораздо менее тесно, чем в "старых" оазисах центра, юга и запада страны, ну и долина Сырдарьи - это по узбекистанским меркам север, и там чуть прохладнее.
После освоения этих земель в послевоенные годы, впрочем, бывшая Голодная Степь была гораздо более монокультурным, почти исключительно хлопковым регионом - как, впрочем, и Узбекистан в целом в то время.
Но после прихода независимости Узбекистан из большого региона СССР превратился в гораздо более автономную экономическую систему, и пришлось думать об обеспечении своего населения продовольствием, а не только о технических культурах вроде хлопка.
Сырдарьинская область - единственный регион Узбекистана, где нет ни одного старого города.
Построенные с нуля города, недавно построенные города редко бывают интересными, разнообразными и вообще комфортными для жизни.
Сёла этого региона (язык не поднимается назвать такую упорядоченную застройку "кишлаком") пусть уже и не очень новые, но они по-прежнему все похожи друг на друга, и выглядят несколько искусственно.
А уж город Гулистан - он весь как шахматная доска.
По центру - эспланада с вереницей скверов, административными и общественными зданиями.
Алишер Навои - средневековый среднеазиатский поэт.
В Узбекистане он отвечает за всех классиков литературы сразу.
И куда уж без "скорбящей матери".
По наличию этого типового монумента, который заменил, кажется, все узбекистанские памятники павшим в Великой Отечественной, можно безошибочно определить, в какой именно стране вы находитесь.
Изогнутый портик с колоннами резного дерева, за которыми находятся таблицы с сотнями и тысячами именами погибших тогда - тоже обязательный элемент.
Это здание с неоклассическим портиком выглядит самым старым во всём городе:
Даже четырёхэтажные пятиэтажки в Гулистане какие-то более цивильные, больше похожие на их российских собратьев.
И даже почти без самостроя.
И на улицах не только микро-микроавтобусы-"дамасы", как это обычно бывает в узбекистанских городах такого размера, но и самые настоящие автобусы средней вместимости.
Почти такой же непременный атрибут узбекистанского города, как Скорбящая Мать - это часовая башня, больше известная как "куранты".
Россияне, скорее всего, знают это слово в контексте московского кремля, на Спасской башне которого есть эти самые часы-куранты, а вот в Узбекистане "курантами" называют всю башню сразу - по примеру Ташкента, где сразу две такое башни украшают сквер Эмира Тимура, центральную площадь страны.
Гулистанские Куранты стоят посреди базара, который расползся сразу на несколько кварталов в районе железнодорожной станции.
Этот самый заметный элемент среднеазиатской общественной жизни остался собой даже в таком упорядоченном и даже выхолощенном городе, как Гулистан.
Но всё равно, столица Сырдарьинской области запомнилась мне самым цивильным и оттого самым неинтересным для путешественника (но небезынтересным для урбаниста) региональным центром Узбекистана.
Сохранить почти советский порядок Гулистану помогает его относительно небольшой размер.
В этом городе едва-едва есть 100 тысяч жителей, он уступает не только всем областным, но и некоторым районным центрам Узбекистана, находясь на 20 месте в стране по численности населения.
Даже в районе бывшей Голодной Степи (правда, за пределами административных границ Сырдарьинской области) есть города крупнее - например, райцентр Ташкентской области Бекабад чуть восточнее.
Ещё, думаю, не последний фактор не по-среднеазиатски цивильного облика Гулистана и Сырдарьинской области - это близость региона к столичному Ташкенту.
В Средней Азии, и даже в Подташкентье нету такого количества дач, как в Центральной России.
Но маятниковая миграция присутствует, и с севера Сырдарьинской области вполне можно регулярно ездить в столицу на работу.
Ну и столица, большой город обычно влияет на прилегающую территорию не только в плане благосостояния, лучшей социально-экономической ситуации, большего количества доступных рабочих мест, но и как-то культурно, цивилизационно, подавая пример лучшей, часто более регулярной организации жизни и среды обитания.
