Индустриальный пояс Ташкента не исчерпывается ближними окрестностями столицы и Ангреном с Алмалыком на востоке региона.
На крайнем юге "Подташкентья", на самой границе с Таджикистаном, есть ещё один мощный индустриальный центр - Бекабад.
Если Алмалык - это главный в Узбекистане по цветной металлургии, то Бекабад с его "УзМетКомбинатом" - главный по металлургии чёрной; интересно, что главное сырьё для этого предприятия - не собственно железная руда, а металлолом.
Ещё в Бекабаде производят цемент и другие стройматериалы.
При этом город, в отличие от того же Алмалыка, не выглядит особенно индустриальным.
Если попадать в Бекабад через основной въезд, северный, со стороны Ташкента, то труб не видно, запах окалины не ощущается, о том, что город не просто так тут вырос, можно судить по пятиэтажным микрорайонам, с которых он начинается.
Может, в российской там или украинской провинции пятиэтажные дома с квартирами и могли появиться просто в крупном населённом пункте, но в Средней Азии в любом городе рангом ниже областного центра такая застройка указывает на крупное градообразующее предприятие.
Активная застройка Бекабада (тогда ещё "Беговата") началась примерно тогда же, когда и Алмалыка - после войны, и поэтому в центре города можно обнаружить похожие двух- и трёхэтажные дома в стиле скромного неоклассицизма.
Но, в отличие от Алмалыка, в Бекабаде был обнаружен настоящий архитектурный ансамбль, состоящий из ДК, площади перед ДК и бульвара.
Дворец Культуры Металлургов (ну а чей ещё) был построен в городе чуть позже завода, во второй половине 1950-х годов.
Не смотрите, что он выглядит лет на 5-10 старше: в отдалённых регионах Союза смена архитектурных стилей нередко происходила с опозданием, что в данном случае, пожалуй, хорошо.
Памятник-фонтан (даром что неработающий) перед ДК, с одинаково стоящими среднеазиатскими женщинами - очень советский на вид, хоть и раскрашенный.
История поселения на месте Бекабада началась, на самом деле, за несколько десятилетий до прихода сюда большой индустрии. В самом конце XIX века здесь, вдоль главной в Туркестане реки Сырдарья прошла магистральная железная дорога, связавшая Ферганскую долину с основной среднеазиатской железнодорожной сетью.
Собственно, долина Сырдарьи, пробивающая перемычку между Тянь-Шанем на севере и Памиро-Алаем на юге - это единственный вариант попасть в Ферганскую долину не поднимаясь в горы, и в конце позапрошлого века железнодорожная линия по такому маршруту могла пройти только здесь.
Железная дорога проходит здесь и сейчас, но после появления узбекско-таджикской границы объёмы движения по ней сильно упали, особенно объёмы пассажирского движения.
Остался поезд Душанбе - Ходжент, на своём пути из Таджикистана в Таджикистан пересекающий две границы, и международный поезд Ходжент - Волгоград (последний, связывающий эти места с Россией), пассажирское железнодорожное сообщение в Ферганской долине оказалось изолировано.
Когда в 2016 году Узбекистан запустил железную дорогу в Ферганскую долину по своей территории, через горы, то перспектива возобновления транзитного пассажирского железнодорожного сообщения через Бекабад и Ходжент стала совсем уж нереальной.
Зато до самого Бекабада в 2017 году впервые стали ходить электрички - по незадолго до этого электрифицированному участку исторической железнодорожной линии.
Впрочем, "электрички" - это сильно сказано, до Бекабада доходит лишь одна пара пригородных электропоездов из пяти, отправляющихся каждый день от Южного вокзала Ташкента.
Но, так или иначе, из транзитного это место превратилось во многом в тупиковое.
Вы можете возразить, что есть же ещё автомобильный погранпереход в Таджикистан, и через Бекабад можно ехать из Ташкента в Ходжент и даже Душанбе. Да, он есть, но работает исключительно для узбеков и таджиков. А путешественникам вроде меня приходится разворачиваться и возвращаться на север несколько десятков километров в сторону Ташкента, где есть международный узбекистанско-таджикистанский погранпереход.
Ещё Бекабад может похвастаться православной церковью, которая есть далеко не в каждом узбекистанском райцентре.
Как это чаще всего бывает в Средней Азии, она скромная, но украшенная по мере возможности.
Как и бо́льшая часть церквей региона, она была построена уже в Советском Союзе, в первые послевоенные десятилетия - совершенно невозможное время для строительства церквей в остальной части страны.
Наличие церкви в среднеазиатском городе, в котором недавно и 100 тысяч населения не было, легко объяснить повышенной долей русского и славянского населения, которая и сейчас (хотя в гораздо меньшей степени) сохраняется в индустриальных центрах.
Какое бы ни было население, в узбекистанском городе обязательно должна быть Скорбящая Мать.
Сотни, если не тысячи этих однотипных изваяний заменили многочисленные советские памятники погибшим в Великой Отечественной, массово сносившиеся в Узбекистане все годы независимости.
Именно в Бекабаде я столкнулся с настоящим среднеазиатским гостеприимством.
Местные молодые узбеки, один из которых был владельцем магазина местного туристического магазина, подарили мне дождевик из этого магазина, а потом немного покатали по городу.
Так я узнал, что в Бекабаде, кроме узбеков, отметились не только другие народы Советского Союза (включая корейцев), но и японцы.
Взятые в плен в конце Второй Мировой войны, они строили в Бекабаде каналы, и несколько сотен остались лежать на местном кладбище.
Потом оказалось, что близлежащий погранпереход в Таджикистан не подходит для россиян, и меня отвезли обратно на базар и нашли мне там машину до Айбека, ближайшего международного перехода в сторону Ходжента.
