Статья вышла объемная, потому делю ее на две части.
Часть 1.
Предваряя саму историю, которую хочу вынести на общее обсуждение, замечу, что я не претендую на научные изыскания в данной области. Я лишь пытаюсь практически помочь тем, кто в этом нуждается, и кто меня об этом просит. А потом об этом рассказываю, причем, как в случае успеха, так и при неудачах.
По литературным источникам – интегративная психотерапия (Когнитивно-Поведенческая Терапия, в частности) имеет право на существование в качестве инструмента помощи при шизо-расстройствах, несмотря на сомнения некоторых специалистов. По моему личному опыту [1,3], психологические методы помощи также успешно применимы. Нужно лишь, чтобы доверитель/пациент имел достаточно сохранный когнитивный ресурс. А еще нужно, чтобы врач-психиатр с психологом работали в слаженном тандеме, потому что сильно мешает результату любое «перетягивание одеяла» на себя. Недооценка врачом психологической помощи (в пользу фармакологической), равно как и ее переоценка психологом, ведет к лишним страданиям пациента и его близких.
Ну, а теперь – к действующим лицам. Как обычно, чтобы исключить деанонимизацию доверителя, собираю историю из нескольких аналогичных или весьма похожих. Таким образом, персонажи вроде как вымышлены, но любое конкретное действие, описание или эффект в тексте – практически документальны.
... Сначала была Ангелина, младшая сестренка главного героя нынешней истории. Пришла по рекомендации подруги, которой я помог избавиться от излишней тревожности.
Ангелина появилась в моем кабинете с похожей проблемой. Она училась в престижном московском вузе, на бюджете, попав туда, как участница всероссийской олимпиады. И уже почти заканчивала его, уверенно идя на диплом с отличием.
Правда, получаемая столь успешно профессия IT-специалиста ей успела разонравиться, что тоже не добавляло спокойствия в ее душу. Плюс начавшийся бурный роман также смешивал карты.
Дело в том, что еще недавно всё ей казалось выверенным и понятным. Родители, оба технари, отец – директор завода в маленьком сибирском городке. Мама там же – завуч физматлицея, единственного в городе, остальные школы обычные.
Городок маленький, а завод большой. С детства – разговоры о том, что математика, техника, наука – это и есть вершина человеческих знаний и достижений. Плюс – ребенок в центре внимания, из-за высокого статуса родителей. Вот она и пошла в «математику, технику, науку». А, поскольку родилась с хорошими генами и в хорошей семье, то и достижения в выбранном направлении не замедлили сказаться.
Олимпиады сначала в школе, потом в районе, потом в области. На «всеросе» тоже выступила достаточно успешно, хотя в старших классах к учебникам уже не так тянуло. Скорее, почти совсем не тянуло. Выручало обостренное чувство долга.
А тянуло – на танцы, рисовать нравилось, драмкружок нравился. Короче, постоянно куда-нибудь тянуло, но – больше теоретически, потому что на это времени точно бы не хватило. Впрочем, «пятерки», радость учителей и гордость родителей тоже нравились, так что пока никаких, уж совсем серьезных, противоречий не было. Просто зародились сомнения – и постоянно увеличивались – что она хочет всю жизнь заниматься столь модным ныне искусственным интеллектом.
Поскольку основной рассказ не про Ангелину, то закончим его. Мы удачно справились с ее тревожным расстройством. И, наверное, полезно вдвоем порассуждали о смысле жизни и ее осознанности. Я никогда никому не советую резко все менять. Но потихоньку двигаться в сторону осуществления главных жизненных желаний обязательно надо. Правда, для этого нужно свои желания поточнее осознавать.
Этим и занимались, используя подходы экзистенциальной и позитивной психологии.
Дополнительно успокоил девушку цитатой из моей повести, художественной, не научной. В ней главный герой, тоже математик, стал серьезным бизнесменом. А подбор кадров объяснял примерно такой фразой: «Я из любого математика сделаю отличного спекулянта. А вот наоборот – не получается».
Если же серьезно, то ни разу еще не видел, чтобы добротное математическое/техническое образование кому-то помешало, в какой бы области человек в дальнейшем ни трудился. Правильно отстроенный и организованный мозг покажет себя в любом деле.
Ну и возвращаемся к заявленной в названии теме.
Прощаясь, она вдруг заговорила о старшем брате, Валерии.
Всегда был для нее примером.
Очень добрый.
Очень умный.
Гордость родителей. Школа с золотой медалью. Потом главный вуз страны. Вот он-то, в отличие от младшей сестры (тоже не бесталанной) на «всеросе» был одним из лучших. Даже ездил за рубеж с российской сборной.
Диплом с отличием. Аспирантура без проблем. Парень – прирожденный теоретик. Менее чем через два года – практически готовая кандидатская диссертация и открытый путь в докторантуру.
Теоретически мог стать доктором физико-математических наук к годам тридцати. Уже были публикации в первоклассных изданиях, научный руководитель всячески поддерживал молодое дарование.
– А почему все в прошедшем времени? – спрашиваю у Ангелины. И на ее глазах появляются слезы.
Оказывается, в какой-то момент такой счастливый взлет понемногу прекратился.
Не резко, не одномоментно.
Просто как будто важнейший «механизм» внутри Валерки, ответственный за его энергию и мотивацию, по чуть-чуть сбавлял обороты.
Вроде ничего в его жизни не менялось.
Внешне.
Однако сначала куда-то исчезли друзья. Девушки у Валерки, кстати, вообще никогда не было, что поначалу было неудивительно при его загрузке.
Постепенно как-то расхотелось каждый день ходить на кафедру, как раньше. Исчезло желание удивлять и радовать научрука своими находками.
А потом грянул ковид.
И, странное дело, Валере он пришелся по вкусу. Не сама болезнь, разумеется. А то, что теперь дома можно сидеть официально.
И тогда зачем же сидеть в Москве?
Он улетел к родителям.
Те были счастливы. Однако тоже вскоре заметили, что парень стал какой-то не такой.
Впрочем, не настолько «не такой», чтобы напугать или предположить что-то нехорошее. Он по-прежнему был добрым и теплым Валеркой: попросят – чаю принесет, билеты по интернету закажет, распечатает что-то срочно, с собакой погуляет. Ну и в магазин сбегает, когда нужно.
Правда, слово «сбегает» уже как-то не совсем подходило. Скорее – сходит. Неспешно пойдет. Неспешно вернется.
Он все стал делать неспешно.
А диссертацией перестал заниматься вовсе.
Отец интересовался, спрашивал. Валера никогда не говорил, что больше не будет над нею работать. Объяснял, что сейчас чего-то не хочется.
Отец не настаивал, списывая затяжку работы на последствия тяжело перенесенного Валерой ковида. Он и предположить не мог, что всегда деятельный и активный сын мог так измениться не из-за какой-то конкретной, внешней причины.
А я, слушая грустный рассказ Ангелины, уже начинал испытывать неприятное напряжение. Слишком много подобных историй проходит перед глазами клинического психолога.
– И сколько времени прошло? Как долго он в таком, нерабочем, состоянии? – спросил я у Ангелины.
– Уже четвертый год пошел, – печально вздохнула сестра.
– Нигде так и не устроился?
– Нет. Если спрашиваешь, объясняет, что сначала нужно закончить диссертацию. Но и с ней практически не занимается.
– А у родителей не возникало мысли, что здесь что-то не так?
– Не знаю, – она опустила голову. – Когда я пыталась с ними на эту тему говорить, они ее не поддерживали. Типа, все образуется, он же не сумасшедший. Хотя мне кажется, им просто страшно подумать, что Валерка заболел чем-то нехорошим.
Да, так часто бывает. «Страшно подумать».
Тем более, человек уж точно не выглядит «сумасшедшим». Просто сидит дома, играет в компьютере, слушает музыку. А в случае с ее братом еще и охотно откликается на любые домашние просьбы.
Хотя – именно откликается, без какого-либо намека на инициативу.
– А он не переживает, что на исходе третьего десятка не имеет собственного заработка?
– Переживает, – подумав, ответила Ангелина. – Но только если об этом заговорить. Вряд ли он об этом думает сам по себе.
Да, история выглядела неприглядно, и была подозрительно похожа на дебют (или, по крайней мере, продромальный период) заболевания шизо-спектра. Конечно, ленивых людей гораздо больше, чем страдающих шизофренией, однако в данном случае вся предшествующая жизнь Валеры противоречила «оправдательным» соображениям.
Поведение же родителей, как раз, было вполне типичным. В нашем мире, где ментальные расстройства максимально стигматизированы, нелегко даже самому себе задать вопрос: а не заболел ли психически мой повзрослевший ребенок? Тем более, что в быту Валера оставался, казалось бы, вполне разумным, и, как всегда, добрым и отзывчивым.
В итоге договорились, что парень придет ко мне на беседу. Благо, он с родителями только что прилетел в Москву.
– А можно я не скажу родителям, что вы – клинический психолог? – спросила Ангелина. – Скажу, просто психолог.
Ее желание было понятно. «Я не псих, чтоб ходить к клиническому психологу». Сколько раз звучало подобное, и люди теряли драгоценное время.
Я никогда не вру на работе, доверителям и их близким. Но умолчать могу, если считаю, что это на пользу человеку. Поэтому ответил односложно:
– Можно.
Валера пришел через пару дней.
Невысокий, чуть полноватый, вполне симпатичный парень, в модных очках и с невеселым, внимательным взглядом. Я бы сказал – с отчужденным взглядом. Именно так – внимательным, и в то же время отчужденным.
Внешне, – по словам, мимике, жестам – он не выглядел ни тревожным, ни расстроенным. Скорее, каким-то обескураженным, что ли. А вот глаза были отчужденные и тревожно-печальные. Впрочем, это вполне объяснимо для человека с внезапно прервавшейся блестящей карьерой.
Разговаривал парень вежливо, на все вопросы отвечал, пусть и не сразу. Однако было видно, что беседовать со мной ему не очень нравится. Не то, чтобы я чувствовал антипатию к себе. Скорее, отчуждение и неверие в то, что я могу ему в чем-то помочь.
Кстати, по моим любимым компактным тестам, HADS и Хесса-Хек, Валера показал отличные результаты: депрессия и тревожность по три балла (при норме до семи); «невротическая готовность» – 10 баллов при норме до 23.
Провели мы с ним и замечательный тест «Пиктограммы» А.Р. Лурия. Суть его в том, что в начале занятия я попросил Валеру для лучшего запоминания изобразить значками-пиктограммами (никакого умения рисовать здесь не нужно) несколько фраз типа «Веселый праздник», «Смелый поступок», «Справедливость», «Развитие», «Больная старушка» и т.д. То есть, используются как конкретные образы, так и гораздо более абстрактные понятия.
Потом рисунок откладывается, а в конце занятия я показываю доверителю его листок и выясняю, что человек запомнил из этих фраз с помощью своих значков-пиктограмм.
Ясно, что проверяется отнюдь не только память, и уж точно – не умение рисовать. Мне прежде всего интересен характер мышления доверителя. Ведь он символически ассоциирует изображаемые значки с заявленными фразами и понятиями. И, по моей просьбе, расшифровывает эти ассоциации.
Так вот, насчет памяти – вспомнил все и сразу, как только я предъявил ему листок с пиктограммами. Не раздумывая, и без единой ошибки. В самих изображениях тоже не наблюдалось особо тревожных знаков, например, стереотипии (когда одни и те же простейшие рисунки изображают совсем разные запоминаемые значения) и ассоциирования по латентным (слабым) признакам.
Однако кое-что напрягало.
Многословные вязкие объяснения.
А в одном случае – конкретная мыслительная конструкция, похожая на бредовую.
Валера объяснял мне свое понимание термина «счастье». Мол, человеку может быть как угодно плохо снаружи, но, главное, чтобы внутри была «округлая опорность». Что это такое, сформулировать пытался, но не сумел. Однако, объяснил, что ему удалось этой «округлой опорности» достичь, и жить сразу стало спокойнее. Хотя мог и просто не суметь рационально объяснить свои ощущения.
В остальном же – от техники до политики – он не предъявлял ничего такого, что позволило бы сильно насторожиться.
Я не стал сильно ковыряться в бредовой конструкции, ему и так не очень нравилась беседа. Однако на прощание (мы заранее запланировали две сессии) попросил его принести на следующую встречу тест СМИЛ, мощный инструмент изучения личности. Поскольку в нем нужно ответить на 567 вопросов, я крайне редко работаю с ним на занятии, из-за его трудоемкости. Объясняю лично инструкции и прошу прислать мне основной результат, 13 показателей, из которых три говорят больше о достоверности тестирования, а 10 – собственно и описывают свойства личности.
Профиль (кривая из этих 13 параметров) обычно присылают по интернету до следующей встречи, потому что на интерпретацию тоже уходит время. Здесь результаты вовсе не лежат на поверхности, как в том же тесте HADS (я показывал пример применения в [1,3].
И тут начались чудеса. Валера через пару дней прислал мне свой профиль.
Хороший, с заметными акцентуациями, но без «выбросов» за пределы характерологических особенностей.
Вот только профиль был не совсем «свой». Точнее, вообще не свой. Думаю, он просто срисовал профиль здорового человека, найденный в интернете.
Мне это стало понятно практически сразу, я же с ним больше часа активно общался на первой встрече. И именно поэтому мы верим прежде всего тому, что наблюдаем и выявляем в общении. А уж потом – тестам.
Я осторожно сообщил Валере о своем мнении. Он не удивился и не обиделся, а через какое-то время прислал новый профиль.
Вот этот соответствовал увиденному и услышанному на встрече. И свидетельствовал не только о его глубокой психологической дезадаптации, но и, к сожалению, о возможном расстройстве шизо-спектра.
Подчеркиваю – возможном. Ни один тест не ставит диагнозов. Да и клинический психолог их не ставит, потому что не врач.
Тем не менее, в профиле имелся ведущий пик по шкале «индивидуальность». Она же – «креативность», «шизоидность» и, к сожалению, «шизофреничность». Причем пик этот заметно «выскочил» за границы характерологической акцентуации (которая простирается от 55-60 до 70-75 Т-баллов). Да, конечно, я видел значения восьмой шкалы и повыше. И люди вовсе не обязательно при этом страдали шизофренией [1]. Но все вместе – настораживало.
Плюс – сопровождалось акцентуацией по шкалам импульсивности и лабильности аффекта (они же – шкалы психопатичности и истерии соответственно).
На втором занятии мы болтали с Валерой о жизни, он явно был любящим сыном и братом. Да и вообще хорошим и добрым человеком.
Однако я вновь натолкнулся на очередную бредовую конструкцию, которую он, отследив мое внимание, развивать не захотел.
Разговор поддерживал легко при односложных ответах и проявлял тугодумность при пространных. При этом оставаясь профессионально очень компетентным (я поспрашивал по содержанию его научной работы: все же полезно быть инженером по первому образованию).
В общем, все это меня напрягло.
В беседе с родителями я настаивал на визите к психиатру. И начале лечения, если врач сочтет это необходимым.
Здесь скажу пару слов о норме.
Для меня норма – это просто вопрос адаптированности.
Я знаю многих людей с проблемами (в том числе – шизо-спектра), вполне адаптированных к жизни. Другими словами, их все устраивает (ну или почти все), и окружающих тоже все устраивает. Есть у человека особенности, так ведь у кого их нет?
Вот это и есть мое понятие нормы. Чтобы устраивало человека и тех, кто его окружает (потому что больного, например, может устраивать, а для окружающих – одни мучения).
Так вот, в случае Валеры это явно была не норма.
Я не только про бредовые конструкции. Есть же люди, до сих пор верящие в плоскую Землю, но при этом прекрасные работники, родители, друзья и семьянины.
Я про его ощущения.
HADS он обманул. СМИЛ тоже пытался обмануть. От кого он прячется? Что пытается скрыть?
Судя по тревожным глазам и отчуждению, ему было крайне неуютно в его нынешней реальной жизни. И он прятался в какой-то своей, вымышленной.
На мой взгляд, он нуждался в срочной помощи... Окончание смотрите здесь:
Использованная литература:
1. Гольман, Иосиф Два взгляда на один невроз. Записки кризисного психолога. / Иосиф Гольман. – Москва: Яуза-каталог; Дримбук, 2022. – 256 с. – (Невроз в большом городе).
2. Гольман, Иосиф Как улучшить свое психологическое самочувствие в тревожные времена?/ Иосиф Гольман. – Москва: Яуза-каталог; Дримбук, 2023. – 144 с. – (Невроз в большом городе).
3. Гольман, Иосиф Тревожность и неврозы. Как от них избавиться? / Иосиф Гольман. – Москва: Яуза-каталог; Дримбук, 2023. – 320 с. – (Невроз в большом городе).
Ниже – ссылки на полезные заметки по близкой тематике:
https://dzen.ru/video/watch/635f8ce9ea780a09c3da8ef5
На сегодня – всё.
В оформлении использована акварель художника И.А Сапункова "После снегопада" из галереи "Арт-Гнездо".
Вопросы по тел./вотсап +7 903 2605593
И, конечно, как всегда, любые замечания, споры, дискуссии и собственные мнения приветствуются. Чем больше лайков и активности читателей, тем большее количество новых людей будет привлечено к этим материалам. Давайте вместе менять вредные стереотипы о психических заболеваниях и людях, ими страдающих.