Первый особняк, что Франц-Альберт Шехтель, которого мы знаем и любим под русским именем Федор Осипович, построил лично для себя, стоял на Петербургском (нынешнем Ленинградском) шоссе. Правда, прожил он там совсем немного, всего пару лет, после чего продал «небольшой изящный дом за Тверской заставой» директору Императорских театров Владимиру Всеволодовичу Всеволожскому.
И в 1896 году написал прошение в адрес Строительного отделения Московской городской управы о постройке нового дома «каменного, частью одно-, частью двухэтажного, в Ермолаевском переулке».
Откровенно говоря, почти все заметки, что я писал на протяжении последних двух недель, родились за время моей прогулки от Тверской площади в сторону Маяковки, по пути именно к этому дому. По Леонтьевскому переулку, через Тверской бульвар, по Сытинскому, Большому Палашевскому и дальше – к почти готическому замку, что приютился на крошечном островке между Трехпрудным и Ермолаевским переулками. Рядом с еще совсем недавно безымянным проулочком, который с недавних пор носит гордое и трогательно-щемящее название «Аллея Архитектора Шехтеля».
Что еще раз говорит: самые прекрасные драгоценности и самые интересные истории порой находишь «случайно», стоит лишь смотреть внимательно по сторонам. Оттого, мне кажется, даже конечная цель маршрута становится еще желаннее и ярче.
(7 фото)
Этот дом Федор Осипович построил, получив гонорар за возведение особняка Зинаиды Григорьевны Морозовой (супруги Саввы Тимофеевича) на Спиридоновке.
Нельзя сказать, что приобретенная Шехтелем земля была слишком удобна для нового строительства. Участок неправильной формы, да еще и такой крохотный, что для двора и сада практически не оставалось места. А Федор Осипович (как и его хороший друг Антон Павлович Чехов) был заядлым садоводом.
Зато сам…
…Дом получился всем на загляденье
Его можно было обойти кругом, и с каждой стороны, при каждом новом шаге он становился другим. Стены то приближаются к смотрящему, то убегают вглубь. Здание, будто не построенное руками человека, а выросшее из оброненного семечка, кажется живым организмом, продолжением своего создателя и владельца. Такой дом-микрогород, дом-микромир.
А сам же зодчий...
...Иронизировал на счет творенья рук своих
Рассказывая о новостройке Николаю Павловичу Чехову – художнику и родному брату великого литератора и драматурга, он писал в письме:
«…Построил избушку непотребной архитектуры, которую извозчики принимают то ли за кирку, то ли за синагогу»
Исследователи творений архитектора утверждают, что именно этот дом стал его самой яркой ступенью на пути от неоготики к модерну.
Он в самом деле, в лучших традициях модерна, словно произрастает из внутреннего к внешнему. Буквально сердцевина дома – высокий объем с крутой крышей, напоминающей готический храм (3 фото).
И уже вокруг него – с центральной лестницей как смысловой осью всего особняка – живописно и обманчиво хаотично собрались остальные части.
Главный фасад с ризалитом, что смотрит на красную линию огромным окном – гостиная и рабочий кабинет хозяина (3 фото).
Слева трехгранное помещение – его мастерская (3 фото).
И круглая башня с высоченным конусом навершия. Это еще одна лестница, ведущая на второй этаж – к жилым комнатам и кабинету.
И важное украшение дома – мозаика в архивольте над главным входом – ирисы на золотом фоне: бутон, распустившийся цветок и цветок увядший, символизирующие юность, зрелость и старость. К сожалению, самому мне парадный вход никак не получилось рассмотреть из-за ограды, поэтому фото взято из открытых интернет-источников. Но очень надеюсь когда-нибудь взглянуть и лично.
Самое большое окно когда-то смотрело на Ермолаевский храм, уничтоженный в тридцатых годах.
Вход в комнату располагался ровно напротив окна, и входящим казалось, что вид за окном и старинная церковь – это фактически продолжение интерьера, еще одна гениальная черта дома...
...«Изнутри вовне»
Стены были заполнены картинами, фотографиями, скульптурами. И – книгами! Библиотека Шехтеля была огромной, целая галерея шкафов.
Великолепный камин из радомского песчаника, огромный рабочий стол зодчего, да и вся мебель – как неотрывная часть дома, интерьер – как часть и продолжение архитектуры.
«Большую часть жизни Шехтель делом утверждал представление о важности социальной миссии искусства и благотворности воздействия красоты. Искусство архитектуры казалось ему тем более благородным, что оно окружает человека и воздействует на него постоянно. Однако вся полнота воздействия виделась Шехтелю в содружестве разных видов искусства…
…«Едва ли есть сказка более волшебная, чем сказка о трех сестрах: Архитектуре, Живописи и Скульптуре… С тех пор как существует наш мир, мы не перестаем зачаровываться этой постоянной сказкой, в которой в не меньшей степени участвуют музыка, поэзия и остальные музы. К жизни нас приковывают лишь стимулы труда, любви и искусства (в них весь смысл жизни)…» — говорил Шехтель в 1919 году...
...Не существует пропасти между мировоззрением Шехтеля-зодчего, пользовавшегося славой мастера комфортабельных планировок и создателя первоклассных по строительно-техническим показателям, прочности и красоте отделки сооружений, и Шехтелем, который славит трех сестер (не к Чехову ли восходит этот символ?), «взявших на себя благородную задачу украсить наше существование и повысить тонус нашей жизни». Нет противоречия между рационализмом, высочайшим строительным качеством и удобствами планировки, уютностью и комфортностью спроектированных им сооружений и представлением зодчего о высокой миссии художника-творца. «Любовь все побеждает. Любя искусство, мы творим волшебную сказку, дающую смысл нашей жизни».
(Искусствовед и историк архитектуры, академик Российской академии архитектуры Евгения Ивановна Кириченко, «Большая Садовая улица, 4»)
Шехтели прожили в этом доме четырнадцать лет, переехав отсюда на Большую Садовую.
А дом в Ермолаевском переулке Федор Осипович продал в 1910 году почетной гражданке Е.А. Дунаевской.
Впрочем, Федором Осиповичем Франц-Альберт Шехтель в действительности станет лишь в 1915 году – после начала Первой Мировой войны, приняв православие и сменив имя в знак солидарности с русским народом.
В 1917-м особняк национализировали, отдав его под разные госучреждения, а в 1944-м – МИДу. Долгие десятилетия в нем располагалось посольство Уругвая.
А сбоку от дома Шехтеля есть еще одна пристройка, происхождения которой я долгое время как ни силился, никак не мог выяснить (6 фото).
В ней располагается клубный пространство с рестораном. Несколько раз я в нем работал, но к глубокому сожалению не сохранил ни одной фотографии.
Но и внешне оно прекрасно (8 фото).
Свет на загадку таинственной пристройки открыла в комментариях одна из моих дорогих подписчиц, подписывающаяся как «Я не Марианна». С ее любезного разрешения привожу ее слова, чтобы такая важная для нашей истории подробность не затерялась в ворохе переписки (стилистику комментария сохраню).
«Долгое время это был самый обычный гараж (если угодно, с микро-мезонином))), перед ним - до самой улицы - жалкий асфальтированный дворик. А затем один небедный человек, наконец осуществивший свою мечту посетить замки Луары, влюбился в один из них и, вдохновившись, воплотил свои фантазии, построив (на "костях" гаража) ресторан. И назвал его... Правильно, - Шенонсо. Позднее владелец сменился (как и название ресторана - на "Батлер")"
* * *
Мои дорогие подписчики и случайные гости «Тайного фотографа»! Большая и искренняя благодарность каждому из вас, кто дочитал рассказ до конца.
У меня к вам большая просьба: подумайте, кому из ваших друзей была бы интересна моя страничка, кому вы могли бы ее порекомендовать? Давайте вместе увеличим число единомышленников, кто любит гулять по Москве, изучать историю ее улиц и обсуждать эти истории друг с другом.
И конечно, не пропустите новые истории, ведь продолжение следует!