Здравствуйте, дорогие друзья!
Сегодня я бы хотел рассказать вам, как в блокадном Ленинграде встретили первый день зимы 1941 года.
Позднее этот декабрь в истории назовут точкой отчета смертного времени.
К этому дню в Ленинграде уже катастрофически не хватало продовольствия, минимальная норма хлеба, которая была положена детям, женщинам и иждивенцам, составляла всего 125 гр. в сутки. Но беда была не в столь малой порции, не способной обеспечить человеческий организм необходимым количеством калорий, а в том, что этот хлеб еще и невозможно было купить, т.к. он просто физически отсутствовал в магазинах.
Но отсутствие еды - это был еще не решающий удар по измученным Ленинградцем. Именно в декабре на них выпадет еще огромное количество испытаний, о которых мы с вами и поговорим в ближайшее время.
Прежде, чем продолжить, хотел бы сделать небольшое отступление и выразить огромную благодарность всем, кто от нас не отписался за столь длительное отсутствие, а особенно сердечное спасибо всем, кто задавал вопросы в комментариях где мы, и куда пропали :-)
У нас всё в порядке, просто с августа была очень сильная нагрузка, стало не до блога. Мы переехали наконец-то в свою квартиру, хоть ремонт и не успели доделать, но жить уже можно. Главное, что рабочее место оборудовано и можно вернуться к статьям.
Всем спасибо, всем очень рады :-)
Вернемся в первое декабря тысяча девятьсот сорок первого года.
К этому моменту уже стало очевидно, что все слухи, которые распространяли паникеры и немецкие агенты оказались горьким фактов. В городе страшный голод, большинство бездомных животных уже отловлено, а надежда на прорыв блокады тает с каждым днем. На улицах появляется всё больше и больше умерших Ленинградцев.
Кто-то в этот первый день последнего месяца 1941 года сохранял надежду и веру. Кто-то не стесняясь в выражениях проклинал Советскую власть, кто-то думал только об одном - где добыть еды, а кто-то просто пытался добыть воды:
Ольга Родштейн 1 декабря 1941 года:
В нашем доме за неделю умерло 120 человек. За водой сползаем с ледяной горы на лед, и лежа на животе у проруби долго [нрзб] ведро в воде. Взобраться наверх нет сил. Половина проливается на уже обледенелый спуск. Снегом оттирают только лицо и руки. Ссохшееся тело не хочет холода. Паучьи движения, но глаза говорят.
На санпосте — чудеса: выдали талончик… в баню! Значит, какие-то люди топят баню, подвозят дрова. Плачу от благодарности и предвкушения. Я, конечно, пойду, пойду обязательно, хотя до бани километров 5. Вернусь ли, не знаю.
С июня 22-го первая баня. Тепло, блаженство, жизнь.
Панелей нет, лед толщиной в метр, полтора. Тропочки, тропочки. Тишина. Ухабы. Люди бредут с опущенными глазами. Розовое и голубое царство мороза. С утра не убраны мертвецы. Со всех сняты валенки. Голые, замерзшие ступни кажутся фарфоровыми. Необычайно изящная вещь стопа человека.
Кто топит баню? Пока бреду только и думаю об этих людях. Герои, это герои. Затопить баню по древне-русскому обычаю — значит уважить человека, помочь ему в трудном пути.
Кто? Кто топит баню для нашего гнезда поносов, грязи, смерти и одичания.
Наперекор варварам, взявшим город в ледяное кольцо. Люди изобрели талончики в жаркую баню. Значит, есть смысл бороться, есть смысл выжить.
Еле бреду, плачу без слез. Мороз и голод могут меня прикончить каждую минуту.
Напомню, что бани в блокаду играли огромную роль. И, если вы не видели эту статью, очень рекомендую почитать.
Марина Добрынина, школьница. 1 декабря 1941 года:
Сегодня я получила по истории отлично.
В школе у нас сегодня было кино «Багдан Хмельницкий». Стоило 50 коп. Картина очень интересная.
Немец был по нашей дороге 60 км. Если считать от Перловке то 50 км (приблизительно). На юге наши начали наступление, Немца гонят! Г. Ростов наши опять взяли и немец бежит. От Софрино отогнали (это по нашей дороге). И от Ленинграда. Ура!
Школы в блокаду так же работали. О работе школ и учителей можно почитать в этой статье. На 1 декабря 1941 года электричество, хоть и с постоянными перебоями, но еще было в Ленинграде, что позволяло отвлечь школьников от тяжелых мыслей каким-нибудь кинофильмом.
Алексей Тумарев (Химик, сотрудник института, в отрывке описывается ситуация, когда от института назначались сотрудники на дежурство в разных районах города) 1 декабря 1941 года:
Вчера был голодный день — воскресенье. Весь день пил кипяток. К обеду сварил суп из остатков вермишели. После тяжелой ночной работы это мало укрепило силы. К 18 часам явился в отряд на дежурство. Опять пришлось ночь валяться на полу, а с 2 ½ часа бродить по парку с винтовкой (патруль!). В награду дали ужин — тарелку супа перлового. Суп не очень плохой, хотя и постный.
Еще раз убедился в бессмысленности этого предприятия и в непопулярности его среди невольных участников его.
Все это только изнуряет и без того ослабевших людей. Какая-то игра в солдатики, только без перспектив превратиться в полезное дело. Ну а начальству понятно занятие. Можно с серьезным видом хлопотать, организовывать, и, главное, шуметь… Шумим, братец, шумим... Часто это принимается за дело. Кое-что перепадает и по части прозаической. К тому же и место сравнительно спокойное и все же дело. Печально это.
При создавшемся положении следовало бы экономить силы каждого человека до времени, когда нужно будет действовать. А сил этих так мало. Сегодня особенно чувствую себя слабо. Трудно подниматься на четвертый этаж. Не хочется двигаться. А впереди еще два часа маршировки на морозе....
.... Наиболее трагическое обстоятельство заключается в том, что нет возможности выбраться из Ленинграда. Пока держишься на ногах — не выпускают. Когда упадешь, тогда, может быть, держать и не будут, но сам никуда не уйдешь. В Ленинграде очень много лишнего народа, а это сейчас не плюс, а минус. Надо было бы разгрузить Ленинград. То, что вывозится на самолетах, — недостаточно. Надо привлечь самодеятельность. Наш институт особенно несчастен. Начальство разбежалось. Беспризорный институт.
Но самый острый вопрос - это вопрос еды.
И дневников Ленинградцев:
Иду в булочную, но хлеба нет, и колоссальные очереди. Решаем обождать, но на другой день — тоже.
Что делать? Вовка (младший брат) почти на смертном одре, Женя, уткнувшись, лежит в кровати, мама еле двигается. Иду стоять в очереди. Подошла ночь, а у нас за два дня не было во рту самой ничтожной крошки. Встав в два часа ночи, иду занимать очередь, чтобы получить несчастные 125 г хлеба. Простояв до открытия булочной и имея номер больше тысячи, я уже превратилась в сосульку. В желудке пусто, и в глазах тёмные круги. Но вот подходит моя очередь, я седьмая, и вдруг, хлеб кончился...Ноги подкашиваются, слёзы градом из глаз.
Это была частая ситуация зимой 1941 года, когда отстояв в очереди ночью 5-6 часов, люди просто не могли получить хлеба.
Кстати, благодаря письмам женщин руководству города этот вопрос был частично решен, о чем расскажу в следующих статьях.
То, что кажется совершенно неправильным в мирное и сытое время в Лениграде воспринималось как невероятная удача:
Вчера у нас был обед прямо царский. Нина! принесла кота. Лев его убил, я сняла шкурку, очистила и разрезала. Нам за труды досталась часть. Суп приготовила очаровательный, а на второе вышло мясо. Сытно, как давно не обедали. В общем, мясо очень хорошее, а бульон так прямо чудесный. Даже на сегодня осталось. Охотимся теперь на этих зверей, но, к сожалению, не мы одни, и их очень трудно найти. Одним словом, дошли до кошек. Посмотрим, что будет дальше.
Вот так тяжело и без оптимизма был встречен первый день зимы 1941 года. И, как мы с вами знаем из истории, самые тяжелые испытания были еще только впереди.
Я благодарен всем, кто дочитал материал до конца - значит, не зря старался. Ваш лайк выразит не симпатию описанным событиям, а послужит сигналом для Дзена показать статью большему количеству наших подписчиков.
Спасибо! И до скорых встреч!
