С тем, что операции не избежать, я смирилась, хотя хироманты и нутрициологи пытались склонить меня подышать маткой. И я даже на минуту задумалась, ведь люди ищущие спасения, поверят во что угодно. Тем более, если есть маза не получать “ножевое”)
А потом вдруг мысль: Ты идиотка?
Я надеялась хотя бы потерять память после наркоза — не сложилось. Ладно. Значит так, жизнь? Ну погоди!
В больницу приехала рано утром. Надо было отметиться в одном кабинете и, собственно, шуровать в хирургию. В очереди передо мной было человек 15, все улыбались и излучали позитив. Шутка!
На самом деле все заметно нервничали, в какой-то момент даже немного порамсили “кто последний”, но быстро успокоились и снова стали заламывать руки.
В регистратуре хирургии я пролетела быстро и меня отправили в палату ждать врача.
Я смотрела в окно и видела, как первые хлопья снега опускаются на больничный парк и думала: “Почему никто не гуляет?”. Вскоре мне предстояло это понять))
Где-то за дверью одна старушка успокаивала другую: “Вы еще на танцы пойдете! Знаете, в парке Сокольники?”. И это все – голоса, первый снег, почему-то больничная палата, было как проплывающий мимо туман из прошлого, настоящего и будущего.
Но вот пришел мой врач Евгений Федорович Ваганов и сказал, что сейчас меня будет смотреть заведующий.
Я принимала в жизни много решений. Одним из самых правильных было решение, принятое перед операцией: расслабиться и получать удовольствие. Ну и еще доверять. Богу, Вселенной, Евгению Ваганову! А иначе страх победит, вы начнете сомневаться, вам будет мерещится, что лучше подышать маткой. Есть люди, которые сдаются в плен этим грибным галлюцинациям и несут бремя последствий.
В кабинете разразился жаркий спор. Заведующий утверждал, что если делать рассматриваемым путем, то будет кратер, который никогда не зарастет.
— Эээ...я не хочу кратер! – я запротестовала.
— Ой, да не слушайте их! Не будет никакого кратера! – успокоила меня доктор Диана, стоящая рядом.
Осмотр закончился и я не стала спрашивать ну что там. А смысл? Доверяй, молись, будь на позитиве – вот была моя хиппи-философия. Всем советую)
Когда я вернулась в палату, по ней взад-вперед ходила 80-летняя дама. Доктор стал объяснять ей какие-то детали: сердце, опасность онкологии, долгая операция, но мы попробуем…
Женщина застыла перед окном.
“Каждую субботу я посещаю геронтологический центр и там одна бабуся лет (я подумала и прибавила 10-ку) 90 лет сказала, что у нее тоже была опасность делать под наркозом, но она рискнула и все прошло хорошо и сейчас она очень счастлива!” – выпалила я и замерла.
Женщина подошла ко мне и представилась Антониной. Начались рассказы о жизни, о работе в школе, о том, что инфаркт в 10 раз больнее родов (это в каком-то смысле приятная новость) и прочее.
У меня в такие моменты всегда ступор, то ли говорить, что когда Богу угодно, тогда он нас и приберет, то ли, что все будет хорошо и мы еще пойдем танцевать в Сокольники! Я вообще-то награждена одним из самых недооцененных качеств: чувством такта. Но тут немного потерялась. В итоге выдала: “Все будет хорошо, но что бы там ни было, значит Бог так решил…”.
Надо сказать, Антонина отошла от операции быстрее чем я, и во второй раз за 2 дня я была поражена силой человеческого организма!
Верно сказал хирург Максвелл Мольц в своей работе "Психокибернетика”: “Наше тело/мозг является великолепной замкнутой системой для достижения целей. Просто пользуйтесь ею.”
Но вот к нашей палате прогрохотала каталка и санитарки приказали мне раздеваться и оборачиваться в простыню. Квадраты потолка проносились перед глазами и я представляла себя героиней сериала “Клиника”. Везли они меня довольно шустро и это было даже весело! До того момента, как мы приехали в операционную.
Ван Гог написал в своей Записной книжке о звездной ночи: Со своей стороны, я ничего не знаю с уверенностью, но вид звезд вызывает у меня желание мечтать.
Так вот… вид хирургического светильника вызывает желание блевать от страха. И я ничего не знаю с такой уверенностью!
— А как вы поймете, что я без сознания?
— За 20 лет работы как-то научился понимать – сказал анестезиолог, бродивший вокруг кушетки.
— За 20? Вы же такой юный! — меня явно начало накрывать.
Потом я очнулась от жуткого холода и начала рыдать.
Мне холодно! Подайте одеяло! — проклацала я, но потом поняла, что лучше молчать, так как я запросто могу откусить себе язык.
А потом начались “Адовые сутки”. Я слышала, как переламываются с героина и мне показалось, что это было очень похоже. Холод, невозможность спать, тошнота, отчаяние. Боли, впрочем, никакой. А при ломке еще и все кости болят (Наркотики вредят вашему здоровью!!!)
Я быстро поняла, что терпимо мне только в одном случае: если я не двигаюсь. Совсем.
Кто-то приходил, что-то мне вкалывал и я так и лежала. Потом, помню, подошла медсестра и сказала: “Сейчас я поставлю капельницу с Окситоцином!”. Я будто провалилась в горячую ванну и вырубилась.
Потом к нам в палату заехала новенькая Марина. Крашеная блондинка лет 50 с ярко-малиновыми ногтями, она немедленно облачилась в шелковое кимоно и принялась чихвостить медицину, строителей и свою сменщицу на работе в Дикси.
Я хоть и могла передвигать только глазами (и то я ничего не видела, так как не знала, где мои очки), но испытала прилив настоящего счастья! Я слышу! Я вижу (пусть на -3)! Я живу!
Сказать по правде, Марина устроила нам с Антониной веселую жизнь. Сначала она сказала, что у Антонины неправильные чулки, затем рассказала ей страшную историю про то, как сноха убила пенсионерку за квартиру и многое другое.
Потом Марину увезли и я думала, что мы немного отдохнем, пока она будет в отключке. Но не тут то было! Ей делали спинальную анестезию и она заехала в палату с криками: Я не могу терпеть эту боль! Меня била медсестра! Вызовите врача!
На второй день Антонина покормила меня с ложки гречневой кашей и самым вкусным бутербродом с белым хлебом, маслом и колбасой! Никакой краб на пляже в Дубае не сравнится с бутером с нарезным, когда тебя отпустило.
Потом в палату пришел доктор и настал тот самый момент — надо было начинать двигаться.
– Давайте, давайте! Нечего разлеживаться!
Хотелось, конечно, заорать: “А ничего, что мне вчера нож в живот всадили?!”, но я вспомнила что это он и сделал и вздохнула: “У меня там (пауза по Станиславскому) на подоконнике одноразовые трусы…помогите облачиться”.
– Одноразовые трусы? — лицо Евгения Федоровича вытянулось и он заморгал как рыба. Потом сказал: “Хватит строить из себя тяжело больную!”. Но трусы все-таки подал.
Затем как Кашпировский сказал: “Вставайте!”
И я встала. Я только повторяла: Я стою! Я стою! Я стою!
Соседки глазели на меня с соседних коек как на восставшую из мертвых. А я все повторяла, что я стою и что этого не может быть.
– Так, ну все, хватит! – Евгению Федоровичу надоело это представление и он сказал, что для первого раза достаточно.
И был прав. Присев, я поняла, что ужасно устала. Но я была по-настоящему счастлива и я поняла, что мое тело обладает той силой, которую я не знала раньше.
С этого момента начались “трудовые будни”. Моей задачей было встать хоть несколько раз в день и сделать дефиле по коридору. Я бродила на полусогнутых с прической девочки из фильма “Звонок”, но чувствовала себя Клаудией Шиффер на показе Версаче.
Come on, vogue
Let your body move to the music
Hey, hey, hey
Come on, vogue
Let your body go with the flow
You know you can do it
К концу второго дня все ожили и жизнь стала возвращаться в прежнее русло.
Я начала почитывать книгу, Антонина живая и почти здоровая звонила сыновьям, Марина делала макияж (не спрашивайте).
В книге я наткнулась на такую мысль: “Бороться с явным страхом не так страшно, как жить с безотчетным страхом, который рождается из чувства беспомощности. Те, кто никогда не рисковал живут в постоянном ощущении, что что-то не так. Стараются обезопасить себя, а в результате — чувство страха и неуверенности идет по пятам”.
И я поняла, что я справилась со страхом смерти на операционном столе (а это был явный, невыдуманный страх). И разве же я не справлюсь со страхом чистого листа, страхом оставить старое, страхом, что у меня не получится? Пфф, не смешите мои коленки!
Чувствую ли я себя хуже из-за шва? Отнюдь. Я чувствую себя лучше! Я уже думаю, как буду щеголять им на пляже и гремя золотыми браслетами говорить: Да, детка, да детка, if u know what i mean. Кстати, после операции я ощущаю небывалый всплеск женской энергии и круглосуточно хожу в чулках и корсете)))
Однажды в геронтологическом центре, который я посещаю каждую субботу, у меня состоялся такой разговор с Майей Валентиновной 94-х лет отроду:
– Ну и как там в 94?
– С каждым годом все лучше и лучше!
– А как нужно жить, чтобы было лучше и лучше?
– Должна быть цель!
– А у вас какая?
– Дойти до первого этажа!
Моя цель на данный момент: Покакать! И я уверена, что справлюсь с ней.
Всем здоровья, смелости и юмора, куда без него)))
