Я заново привыкала видеть мир. Но этого не поймёт тот для кого зрение нечто само собой разумеещееся. Только лишившись чего-то хотя бы и на время мы начинаем осознавать ценность утраты. В моём же случае надежда на восстановление была столь мизерна, что первые дни после операции я испытывала настоящий шок.
И, Слава Богу, что мне не позволяли по первости надолго снимать повязку, остерегаясь нагружать глаза. Но всё-таки, когда снимали я рассматривала потолок так, словно это картина Рембрандта, с творчеством которого, кстати, я была не знакома. Потом я медленно переводила взгляд на окно и видела квадрат света и тёмный силуэт мамы и всегда спрашивала:
- Мам, это ты?
- А ты кого-то ещё ждёшь? - отзывалась мама вопросом на вопрос. Словно чуяла, что я и правда жду.
Но тот, кого я ждала почему-то медлил и всё никак не приходил. Спросить же о нём у доктора я не решалась, особенно при маме. Не потому что не доверяла, а просто потому что вошла уже в то состояние, когда всего маме не расскажешь. Пусть ей будет спокойней, хватит и так проблем с моими глазами. И вообще…
Я уже взрослая!
Ведь я уже целовалась с Мужчиной! Короче, я упрямо молчала, как партизан. А мама делала вид, что ничего не замечает. Но каждый раз, когда за дверью палаты раздавались звуки шагов, всё во мне напрягалось до самой последней клеточки, однако обычно шаги шли себе мимо или в палату входила санитарка со шваброй, либо медсестра с капельницей.
Так прошла неделя и меня выписали.
Стоя в просторном и шумном холле больницы и ожидая маму я с удовольствием наблюдала суету сует. Кто-то оформлялся на лечение, кто-то навещал родных и близких, а кто-то выписывался как я. Таковых было немного. Кроме меня, всего два мальчика. Один большой - выше меня, другой - маленький, первоклашка, наверное.
Естественно, моё внимание привлекал большой. Хотя моё зрение всё ещё было далеко от нормального мне показалось что-то знакомое в его фигуре. На нём была рубашка в крупную клетку, он стоял ко мне спиной и разговаривал с полной женщиной. Вернее говорила женщина, а он молчал.
"Ну же!" - молила мысленно я, - "скажи что-нибудь, подай голос"
Уж голос-то я узнаю! Среди всех голосов узнаю. А ещё запах, руки и нечто такое, чего не описать словами, но оно есть.
Вдруг он повернул голову, быстро глянул в мою сторону и снова отвернулся.
Я ощутила неприятный холодок внутри. Он был не в моём вкусе. Лицо длинное, нос большой, полоска усиков над верхней губой, глаза вроде какие-то маленькие, а брови наоборот большие, мохнатые, как у Брежнева. Волосы правда пушистые, русые, но какие-то неаккуратно вихрастые.
Он или не Он?
Я мучительно переминалась с ноги на ногу, пока он одевал и застёгивал куртку. Вот берёт в руки сумку и идёт к двери. Полная женщина семенит за ним. А на куртке, на спине большие белые буквы. Что написано - не разгляжу.
Изо всех сил напрягаю глаза, чего делать категорически не рекомендуется.
Мне кажется или… ЦСК. Точно Ц потом С и К
ЦСК - это же хоккейный клуб Москвы? Неужели? Он?
Начало - ТУТ, 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть,
6 часть, 7 часть, 8 часть, 9 часть, 10 часть
Спасибо за внимание, уважаемый читатель!