Они поймали шпиона! Воистину, нет предела прусской наглости. Как нет ее и у республиканской подлости. Но теперь-то они ему покажут. Он ответит за то, что творит их армия на фронте. Фермеры Мазьер и Кампо схватили за ноги человека, что лежал на мостовой. Потащили его к старому пруду. Да здравствует Император! - вопила толпа.
Раньше на “Высохшем Озере” они отмечали праздники. Например, 24 июня — День Святого Жана. По традиции жгли костры. Или Огни Радости. Сегодня, 16 августа 1870 года, добропорядочные жители коммуны Отфай сожгут здесь прусского шпиона. Ведь все они в первую очередь патриоты Франции и сторонники Императора. И помнят, что значит Родина или Смерть! Они Так решили. И никак не могло быть иначе. Да здравствует Император!
Его протащили по переулкам родного города. Бессознательное тело больше не ощущало боли. Хотя голова билась об брусчатку в центре и кочки на окраине. Практически все горожане следовали за процессией. Во главе, подпоясанный трехцветным шарфом — символом власти, гордо шел мэр месье Бернар Матье. Толпа вопила: Да здравствует Император!
Они восторженно наблюдали, как волочатся руки этого Алена де Монэ. Наступали ногами на кровавый след, что оставляло его измученное пытками тело. Вроде пытался что-то возражать этот Альсид Дюсолье. Он кричал, что надо бы разобраться. Что знает Этого с детства. Жандармов, мол, вызвать надо. Но ему объяснили, что хорошо бы разобраться, а сам-то он не шпион ли? И тот убежал. Ладно. С ним потом. А пока: Да здравствует Император!
Они бросили стонущего шпиона в высохший пруд. Активисты побежали в разные стороны искать хворост. Кузнец Шамбор притащил огромную охапку соломы. Он пообещал ее владельцу, что ущерб, а вернее старания, возместят из государственной казны. И вообще — война! Фермер Кампо помог сложить костер. Толпа восторженно ждала Справедливости. Да здравствует Император!
Но вот незадача, ни у кого не оказалось спичек. А этот Ален де Моне начал приходить в себя. Сейчас станет шевелиться и разрушит конструкцию из хвороста, мусора и соломы, что должна сжечь его. Еще один! Этот Дюбуа начал было что-то лепетать, что надо бы сдать шпиона властям. Но этого труса отогнали. Сначала взрослые пинкам. А потом мальчишки — камнями. Толпа вновь вспомнила: Да здравствует Император!
Шамбор в окружении мальчишек побежал искать спички. Нашел. Поджог небольшую вязанку хвороста и передал ее какому-то пацану. Тот с товарищами запалил костер. Аутодафе началось. Треск огня и крики огласили низину. Все вдруг замолкли. Лишь земледелец Бесс ди Дюруле закурил и громко заметил, что хорошо разгорелось. И, мол, жаль, что жир пропадает. Тут толпа очнулась: Да здравствует Император!
С тем же лозунгом месяц назад они встретили 15 июля 1870 года. День начала войны с Пруссией. Теперь то все изменится. Франция займет соответствующее место в Европе. Наконец-то потомок Бонапарта, Император Наполеон III возродит былое величие. Особенно надо утереть нос англичанам и русским. А для этого разбить немцев. И с чего они вдруг решили, что что-то значат вообще?
В последние годы Франции не везло. Неурожаи сменились засухой. Промышленность, что тяжелая, что легкая, уступали позиции на рынках Европы немцам и британцам. Русские, которых вроде загнали в их глушь, после Крымской кампании вновь заявили о себе. Особенно товарами сельского хозяйства. Этот Горчаков стал создавать новые союзы. Вот пруссаки и обнаглели.
Да и местные республиканцы начали поднимать голову. Понятно, что никто не любит легитимистов, то тесть сторонников возвращения власти Капетов и Бурбонов. Но выступать против Императора немыслимо. Тем более появился такой шанс. Шанс все вернуть. Замаячили власть и влияние в Европе. А там, глядишь, и Англия смирится. И Россию на колени. Надо только пруссаков разгромить.
Но получилось наоборот. Война началась с поражений Франции. 4 августа под Виссенбругом. А 6-го сразу два. Под Форбахом и Фрешвиллером. Лотарингский фронт дрогнул. Париж всячески ограничивал распространение неприятных известий. Чем только вызвал панические слухи. Парижские репортеры нанимали фиакры и катались на фронт, как на загородную прогулку. Но вместо выверенной официальной информации расходились лишь желтый хайп и домыслы толпы.
Если в городах плохие вести и коллективный страх вызвали сдержанную критику и положили начало волонтерскому движению в поддержку действующей армии и в помощь первым раненным. То в сельской местности — озлобленность и поиск врагов.
Сразу обострилась застарелая ненависть к богатым, священникам и инакомыслящим. На Западе страны, в коммуне Шательро опознали шпиона в служащем на Железной Дороге. Избили. Хотели бросить под поезд. Но вмешались жандармы. Потом все извинялись перед потерпевшим. Этот случай ничему и никого не научил.
16 августа в коммуне Отфай, что в департаменте Дордонь Новой Аквитании, должна была начаться ежегодная ярмарка производителей мясной продукции. А за день до этого состоялся Праздник Успения Богородицы. Официальный выходной. В городке собралось много народа из окрестных сел. Озлобленные застарелым кризисом и засухой, местные разогрелись красным, пикетом, пино и абсентом.
Плохие вести с Лотарингского фронта легли на сдобренную алкоголем и неурядицами почву. Всходы не заставили себя долго ждать. К началу самой ярмарки злоба витала над всем Отфайем. Агрессию вызывали все, кто побогаче, почище и смотрит по другому. И на события, и на окружающих. Люди сбивались в толпу. Толпа в единый организм. Организм зверел.
Еще утром 16-го сын бывшего мэра соседнего Босака, двадцатишестилетний Камиль де Майяр де Лафай, начал распространяться о поражениях французской армии. А 9-го он плохо высказывался о Наполеоне III и готовности страны к войне. Его не любили сильно. Ну, во-первых, он богат. Во-вторых, аристократ. В-третьих, ратует за восстановление власти Бурбонов.
В общем, бить его не стали. Но все к тому шло. Он успел ретироваться. Но тут же по селу и всей ярмарке потекли слухи, что он, сторонник традиционной монархии, кричал возле Мэрии: Да здравствует Республика! Когда всей округе достоверно известно, что не оана, а как раз Император.
В общем, выпив еще и довольно изрядно, хотели на следующий день разъяснить этого болтуна. Не шпион ли он? Прусский. А тут после обеда на глаза разгоряченного сообщества попал родственник возмутителя спокойствия. Его двоюродный брат Ален де Монэ.
Ален Ромуальд де Монэ д’Ордьер. Тридцатидвух лет от роду. Племянник бывшего Мэра коммуны Босак. Холост. Владел и управлял имением и замком Бретанж. Что располагались недалеко от Отфайя. Как и вся семья, родная и двоюродная, слыл чужаком. Что не удивительно. Обычный для этого набор: Он богат, аристократ и по другому мыслит. Что еще важнее, смотрит свысока.
По состоянию здоровья призыву не подлежал. Но добился снятия медицинского ограничения. И должен был убыть в действующую армию через несколько дней. А пока он находился при должности Муниципального судьи и Члена Городского Совета Босака. В силу должностных обязанностей прибыл около 14 часов в Отфай. На Мясную ярмарку.
А там по улицам бродил Зверь. Что имел человеческий вид, форму толпы и запах алкоголя. Над Отфайем витало грозное: Да здравствует Император! Первое, что увидел Ален де Монэ, были десятки озлобленных граждан, вооруженных палками и сельхозинвентарем.
Те, в свою очередь, узнали родственника того, кого искали как пару часов. Они взахлеб, прерывая друг-друга, рассказывали, как Камил призывал к поражению Французской армии. Как он клял Императора. Ален де Монэ пытался вразумить окруживших его. Раз за разом он возражал. Что только заводило толпу. Ее агрессия двигалась по направлению наибольшего сопротивления. А он был Единственным, кто оставался против.
Разносчик книг Бретен, по прозвищу Мексиканец, первым крикнул, что Ален де Монэ пожалуй и сам сочувствует пруссакам. Несколько наиболее активных горожан стали плотнее окружать своего оппонента. Больше всего их бесило то, что он по-прежнему стоял с прямой спиной и спокойно им возражал. Зверь прыгнул. Да здравствует Император!
Его начали бить. Бюиссон, известный как Леру, первым крикнул, что прусского шпиона надо сжечь. Но братья Кампо, фермеры из коммуны Майнцак, били, не останавливаясь. Аббат Сен-Пастера, Святой Отец Отеффе, пытался вмешаться. Что-то кричал. Но вдруг понял, что убьют и его. И предпочел укрыться в доме местного священника.
В какой-то момент Филиппу Дюбуа и племяннику Мэра Отфайя Жоржу Матье удается вырвать Алена из толпы. Пока они отвлекаются на местного пастора. Тот призывал всех успокоиться. Предложил бунтующим выпить вина и поговорить. Они, беглецы, пытаются укрыться в доме главы муниципалитета. Но Бернар Матье не пустил их к себе.
Выпив вина, Зверь кинулся искать жертву. Фермер из Пламбо Мальер и Бюиссон снова хватают Алена де Монэ. Кузнец из Суфриньяка Шамбор предлагает отдать его ка прусского шпиона властям. Но Мэр Отфайя отказывается что-то предпринимать вообще. Тогда они решили повесить своего пленника. Но ветка, через которую перекинули петлю, сломалась.
Зверь приобрел лидера. Им стал Кузнец Жак Шамбор. Он предложил пытать “прусского шпиона”. Все решили, что просто смерть не подходит. Слишком мягко. Алена де Монэ долго били. Причинив ему множественные телесные повреждения. Как потом установит экспертиза, часть из них потом привели бы к смерти.
Когда Ален потерял сознание, Зверь начал терять интерес к своей добыче. Со всех сторон сначала вяло, а затем активнее стали сыпаться предложения, что делать с ним дальше. Была мысль разорвать его на части. Повесить на более серьезной перекладине. Но ни кому в голову больше не приходило сдать “шпиона” властям. В конечном итоге возобладала мысль сжечь “пруссака”. В качестве Акта веры Императору. Должно быть.
Только через два дня появились первые сообщения в прессе. Но они вскоре перекрыли своей значимостью известия с фронтов. Франция была возмущена. Чего не скажешь об участниках событий. Те считали, что совершили чуть ли не подвиг. Во всяком случае, полагали, что внесли свою лепту в войну со смертельным врагом.
20 августа Министр Внутренних Дел Анри Шевро дает поручение подчиненным разобраться. Тем более что настойчиво ходят слухи о каннибализме после сожжения потерпевшего. Лишь 27 августа в отставку отправлен Мэр Отфайя Бернар Матье. В коммуне начинаются аресты. Всего по делу задержаны двадцать один человек.
На месте сожжения обнаружен труп, многочисленные предметы, подтверждающие факт совершения преступления и изобличающие подозреваемых. Зверь был пьян. И алкоголем, и уверенностью в собственной правоте. А потому никто не беспокоился сокрытием и самого уголовно наказуемого деяния, и доказательств вины его совершивших.
Суд проходил с 13 по 21 декабря 1870 года в Периге, административном центре провинции Дородонь. Председательствовал Мэтр Брошон. Обвиняемые привлекались за совершение не только убийства, но и мятежа. Канибализм подтверждения не нашел. Весь Отфай судить не стали. Большая часть жителей выступала на заседаниях в качестве свидетелей. Хотя и принимали самое непосредственное участие в событиях.
Зверем признали лишь двадцать подсудимых. Один был оправдан в силу несовершеннолетнего возраста. Шестнадцать человек приговорены к различным срокам заключения от одного до восьми лет. Жан Кампо - в силу процессуальной ошибки, — к пожизненной каторге в Новой Каледонии.
Жак Шамбор, Фредерик Мьезон, Леонар Франсуа, известный как Пиарутти, и Бюиссон, известный как Леру, приговорены к смертной казни через гильотинирование. В этот же день дома скончался от сердечного приступа бывший мэр Отфайя Бернар Матье. Его к уголовной ответственности никто не привлекал.
Изначально планировалось казнить виновных на “Высохшем Озере”. Но поверхность оказалась слишком неровной. Приговор был исполнен в отношении всех четверых утром 6 февраля 1871 года на Скотном рынке городка Отфай. Власти согнали всех жителей окрестных коммун. Никто не кричал: Да здравствует Император!
Говорят, что в коммуне Отфай и по сей день коллективно испытывают чувство стыда. Потому и не установили даже памятной доски по безвинно убиенному Анри де Монэ.
