–Господи! Чего же она чуть ли не под машину бросается?
Вадим резко затормозил и распахнул дверь:
– Аленка, ты чего здесь делаешь?
– В больницу! Мне надо срочно в больницу. Живот болит, сил нет, – она согнулась, обхватив живот руками, и протяжно застонала.
– Тебе вроде еще рано рожать?– Вадим смотрел на нее с легким прищуром глаз.
– Не знаю, вези. Пожалуйста, – тихо прошептала она, умоляюще глядя на брата. Из ее глаз покатились крупные слезы, которые чертили дорожки на смуглом лице. Она стала всхлипывать, морща лицо от боли, которая нестерпимо мучила ее.
Настя смотрела на ее большой живот, который чуть не лез ей на нос.
“Ого! Живот-то какой огромный! Бегемота родит," – усмехнулась она про себя. Машинально посмотрела на свой аккуратный животик и радостно вздохнула.
Вспоминать и думать о своей бывшей подруге ей совершенно не хотелось, не могла простить ей Петра. Слышала от соседей, что уехала она куда-то далеко, и вроде даже нашла там мужика. Но сейчас Настя увидела совершенно другую Аленку, которая выглядела такой измученной и несчастной, что внутри шевельнулась жалость. Она поняла, что не осталось злости и обиды к любовнице своего мужа. Не было Петра и делить было некого, да и настроение у нее было сегодня отличным: скоро она будет с Вадимом, любовь к которому жила все эти годы в ее сердце. Да и в его любви к ней, она нисколько не сомневалась.
Вадим обернулся в ее сторону:
– Настя, я тебя сейчас до дома подброшу, а сестру в больницу повезу. Ты не против?
– Так я и сама дойду, – она вышла из машины.
Аленка постанывая, с трудом влезла на заднее сиденье:
– Поехали быстрее.
Вадим тронулся с места и развернувшись, двинулся туда, откуда только что приехал. Настя постояла пару минут, глядя вслед уезжающей машине, и пошла к своему дому. Но подумала и направилась к родителям. Ей не терпелось рассказать маме и отцу об их с Вадимом решении.
Она любовалась деревьями, покрытыми снегом и наслаждалась тишиной, которую изредка прерывало мычание коров, и гоготанье гусей. Пахло зимней свежестью, которая бодрила и возбуждала, отчего душа ликовала.
Настя открыла калитку и сразу столкнулась с отцом, который сгребал снег большой лопатой.
– Папка, привет, – Настя подошла к отцу и поцеловала в щеку.– Мама дома?
– А где ей еще быть?– он оперся на лопату.– А ты чего вся светишься?– он внимательно рассматривал дочь.
– Да есть причина, – она заулыбалась.– Пап, пошли в дом, все расскажу.
– Не могу. Сейчас расчищу дорожку и на работу. Но Настя уже не слушала, она направилась к дому. Но дойдя до крыльца, повернулась к отцу:
– Ладно, я тебя дождусь. Она открыла дверь и вошла в дом:
– Мама, это я, – радостно произнесла она с порога.
Мария Владимировна появилась в проеме дверей, ведущих из кухни:
– Проходи, я как раз собиралась обедать, — потом внимательно посмотрела на дочь:
– А ты откуда такая сияющая?
– Мамочка, у меня для вас новость,- она радостно заулыбалась.
– Видать очень хорошая новость. Не терпится быстрее услышать. Давно я не видела тебя такой. Думала, что не скоро оживешь.
Настя смотрела на мать, не решаясь начать разговор. Она еще не забыла, как совсем недавно разговор о Вадиме вызывал у матери отрицательные эмоции. И тогда Мария Владимировна чуть было не погибла от инфаркта.
– Мама, давай обедать, я голодная. А потом все расскажу.
Мария Владимировна в недоумении смотрела на дочь:– А как же новость? Или ты пошутила?
– Да нет, я об Аленке, – она не знала, как теперь выкрутиться из этой ситуации.
"Дернул же меня черт за язык”, – думала она про свою поспешность.
– Ой, а что там с Аленкой?– мать замерла с поварешкой, которой она наливала суп в миски.
– Представляешь, я с ней сейчас встретилась. Живот огромный, выглядит измученной и несчастной. Видать не сладко ей жилось.
– Давно же ее не было видно, – Мария Владимировна поставила миску с супом перед дочерью.– Выходит вернулась домой.
– Да, ее Вадим повез в город, похоже на схватки: за живот держится, плачет от боли.
– Да ты что? Ей же вроде еще рано рожать?– она задумалась.– Хотя, кто ее знает, когда она забеременела.
Настя с аппетитом ела борщ, а в голове крутилась мысль, как же рассказать маме о них с Вадимом.
– А еще я сегодня ездила в город за вещами Петра, и встретилась с Ленкой. И ты никогда не угадаешь, с кем она живет, – она загадочно смотрела на мать.
– И с кем же?– Мария перестала есть и внимательно посмотрела на дочь.
– Мам, ты не поверишь, с Виктором.
– Чего-о–о–о? Да уж, это неожиданно.
– Вот такие у меня сегодня новости, – Настя так и не смогла признаться матери. Она очень боялась за нее.
Они пили чай, разговаривали о ее бывших подругах, вспоминали об их дружбе. Мария Владимировна искренне не понимала, как можно было Аленке опуститься до того, чтобы лечь спать с мужем лучшей подруги.
– Нет, не понимаю и все тут, – Мария Владимировна возмущенно смотрела на дочь.– Она была твоей подругой. Ты доверяла ей и делилась сокровенным. Ты всегда помогала ей в учебе. Она ведь по математике совсем не соображала. И если бы не ты…
– Ну Аленка никогда не отличалась чистыми помыслами, она спала не только с моим мужем. Я знаю о ее женатом любовнике, о нем она сама мне рассказывала.
– И кто?– Мария замерла, в надежде услышать имя еще одного неверного мужа.
– Я не знаю, он был городской, не из наших.
Мария Владимировна не могла поверить тому, о чем ей рассказывала дочка
.– Да что же это такое? Вот тебе и Аленка, хотя и Ленка не лучше, – тяжело вздохнула она.
Вскоре вернулся с работы отец. Он долго плескался у умывальника.
– Девчата, давайте со мной за компанию.
Только они расселись, как за дверью послышался шум. Дверь распахнулась, и из прихожей послышался голос Вадима:
– Хозяева, вы дома? Можно?
– Да, проходите, – Семен поднялся из-за стола, собираясь выйти к гостям.
Но те, не заставили себя долго ждать, и перед ними предстал Вадим с отцом. Парень держал в руках букет цветов и протянул его, ничего не понимающей Марии Владимировне. Она взяла букет:
– В честь чего?
Но тут голос подал отец Вадима:
– Вы извините нас с сыном, но мы пришли за Настей.
– А что случилось?–Семен уставился на Владимира Николаевича.
Но на его вопрос ответил Вадим:
– Да нет, я хочу увезти Настю в Лебедяны, у меня там есть квартира. Ей опасно оставаться здесь. Если будет какая-то непредвиденная ситуация, связанная с родами, то скорая может не успеть.
– Да, сегодня Аленку ели успели увезти, если бы не Вадим, то неизвестно, чем бы все закончилось, – Владимир Николаевич закашлялся.– Положили племяшку на сохранение. Переживаем и не знаем, чем дело кончится, а у нее двойня.
Мария встала и подошла к Вадиму:
– Она одна там будет жить? Или вы вместе?
– Я буду с Настей, – он посмотрел на Марию Владимировну.
– А что подумают люди? Как им объяснить все?– тихо произнес Семен.
– Да не надо ничего объяснять, сын распишется с Настей и будут вместе воспитывать ребенка. Вот для этого мы и пришли, чтобы решить всем вместе этот вопрос.
Настя со страхом ждала, что ответит мама и отец. Ей было страшно, как никогда. Но как ни странно, Мария Владимировна ответила громко, чеканя каждое слово:
– А что, это правильно. Я согласна. Слишком много ошибок мы совершили. Пусть живут, – она посмотрела на мужа.– Надеюсь, ты тоже не против, дорогой?
– Нет, нет, что ты. Если любят друг друга, то это же хорошо, что дочка будет растить ребенка не одна.
Настя облегченно вздохнула: "Ну, наконец-то, произошло то, что должно было произойти несколько лет назад. Ах! если бы не мамина месть за свою потерянную любовь!"
Она заплакала и бросилась на шею Вадиму. Он гладил ее по спине, тихо приговаривая:–Ну, теперь все будет хорошо, любимая. Не плачь.
Через неделю Настя с Вадимом собрались ехать в Лебедяны. Их провожали родители.
– Настя, дочка, ты за собаку не переживай, мы ее к себе заберем. У нас будка утепленная, просторная, –Семен суетился, не зная, как угодить дочке.
Вадим не отпускал Настю ни на минуту, опекал ее, как только мог, при любом удобном случае: застегнул замки на сапогах, подал пальто. Его лицо светилось от счастья:
– Настенька, пошли, родная, – он подал руку и помог ей спуститься по ступенькам.
Родные долго махали им вслед, и на глазах Марии Владимировны сверкнули слезы.Она кинула взгляд на Владимира и прошептала так тихо, чтобы услышал только он:
– Надеюсь, что моя дочь будет счастливее, чем я.
Владимир посмотрел пристально в ее глаза:
– Они любят друг друга, а это главное.
