Три года - невеликий срок для того, чтобы с рельсами что-то случилось. Вот и с этими рельсами не случилось ничего, что помешало бы их узнать.
Ржавые рельсы. Чёрные шпалы, между которыми насыпан гравий. Сначала по шпалам можно ехать, а потом гравия становится всё меньше и меньше, и ничего не остаётся, как цепляться передним колесом за каждую шпалу.
Что я забыла здесь три года назад?
Ничего не забыла, но что-то искала. Наверное, приключений на пятую точку. Обычно я искала их.
На этой железной дороге я оказалась случайно. Я каталась по грунтовкам через поля и леса Туринщины. Я просто не знала, куда ещё ехать. Это сейчас я знаю наизусть несколько популярных маршрутов и могу добраться домой из незнакомых мест. Три года назад всё было иначе.
Я доезжала до Туринщины и колесила по её дорогам. Смотрела на лисиц, которые три года назад часто попадались и которые не встречаются теперь. Туринщина холмистая, и её вполне хватало, чтобы покрутить в гору, отдохнуть на спуске и посмотреть на крыши деревенских домов вдали.
В тот день я спустилась к озеру. Я делала это много раз, потому что мне нравился длинный спуск, с которого открывается вид на бескрайние воды.
Я доезжала до железной дороги, перебиралась через рельсы и ехала на берег озера. Там делала несколько фотографий, смотрела вдаль, прислушивалась к тому, что шептали волны. После чего возвращалась к рельсам, перемахивала через них и, тяжело дыша, крутила в гору. Так я делала всегда, но не тем летним днём, о котором сей очерк.
Тем летним днём я решила непременно посмотреть, куда ведёт железная дорога, которая извивается вдоль озера. Отправиться на эту разведку меня подмывало и раньше, но как-то не срасталось. То времени было недостаточно, то желания. В общем, тем летним днём сошлись все звезды, и я поехала по шпалам.
Пешком по шпалам. И пешком возле шпал.
Проехала недолго. Метра два или три. По шпалам как-то не ехалось. И это в тех местах, где щебня между шпалами хватало. Я пошла пешком. Шла долго. По крайней мере, мне так казалось. Вдоль рельс с левой стороны тянулась еле заметная тропинка. Узкая, но по большей части накатистая.
По тропинке я тоже шагала на своих двоих. Тропинка окаймляла обрыв, свалиться в который при неловком движении не хотелось. Скажу честно, три года назад неловких движений у меня было хоть отбавляй.
Казалось, я шла целую вечность. Я прокляла всё на свете за то, что потащилась сюда, но возвращаться не спешила.
Где-то впереди должна быть дорога. Как пить дать, должна. Эта дорога и заставляет нас лезть туда, куда не следовало бы. И дорога либо появляется, воодушевляя странника безликой победой. Либо не появляется, заставляя плестись с понурым видом обратно.
И никто ведь не обещал дорогу. Даже карты в таких случаях часто разводят руками, теряясь в местоположении. Но мы верим, что дорога должна быть. Верим до последнего.
Тем летним днём в существование дороги я тоже верила. Даже, когда под каждым откосом стояла вода. Даже, когда я плелась по железнодорожному мосту (пусть и совсем коротенькому). Даже, когда с этого моста видела очертания многоэтажек, в одной из которых меня никто не ждал, но там я чувствовала себя дома. Я верила в существование дороги, и я её нашла. Я выдохнула, выехав на знакомый асфальт.
Больше делать там нечего, - решила я. Бесконечно брести по шпалам, прислушиваться, не едет ли поезд. Понимать, что в случае чего прыгать придётся на скромные остатки суши возле озера. На кой мне такие покатушки.
Три года спустя на те же рельсы.
Три года спустя я съехала вниз по тому самому длинному спуску, который когда-то любила. Но я не поехала к озеру, по тропинке в высокой осенней траве. Я поехала по шпалам.
Хотела бы я сказать, что ноги сами привели меня сюда. Но это были не ноги. Это были колёса моего велосипеда. Мы ехали-ехали и заехали сюда. Я ехала впереди, так что ехали мы, куда глядят мои глаза, а не иначе.
Сюда я не совалась, потому что помнила: здесь делать нечего. Знаете, можно забыть поворот на какую-нибудь отличную дорожку, а жесть забывается редко. Я очень хорошо понимала, куда еду сквозь осенний сумрак. Возможно, мне и хотелось жести, но никакой жести не повстречалось.
Я ехала по шпалам, а потом по тропинке вдоль шпал. Кто-то передвинул тропинку от края обрыва и вытоптал её получше. Не знаю, как я шла по ней пешком с велосипедом три года назад. На этой тропинке поместится либо человек, либо велосипед. Третьего не дано.
Железная дорога закончилась быстро. Мы сделали несколько фотографий на подвесном мостике и через несколько минут оказались на городской окраине. Ещё немного покрутить, и город. Вот и вся бесконечная железная дорога. Вот и вся жесть, которая приговорила те места к исключению из маршрутов.
Что случилось за три года?
Может, за три года с железной дорогой и тропинкой вдоль неё что-то случилось? Может, какой-то добряк превратил те места в более катабельные? Чудеса, которых не бывает.
За три года что-то случилось со мной. Точнее не что-то неопределённое, а нечто конкретное. Я раскаталась и научилась ездить и по шпалам, и по тропинкам вдоль обрывов. Хотя три года спустя и обрыв оказался совсем не жутким, каким виделся тем летним днём, когда я оказалась впервые.
Ездить здесь можно, - был обжалован приговор. Если хочется жести, ехать нужно не сюда. Хотя не уверена, что хотелось жести всерьёз. Быть может, хотелось вовсе не жести. Быть может, хотелось посмотреть на эти рельсы три года спустя. А, быть может, хотелось посмотреть на себя...
