Судьбы внебрачных детей в художественной литературе - это почти всегда драма. Недозволенная любовь родителей - и в результате несчастное дитя, вынужденное жить во лжи, мириться со своим ложным положением... Или НЕ мириться. Круто менять свою жизнь... к худшему.
Овод, Рауль де Бражелон, Адель Варанс (воспитанница Джен Эйр) становятся предметом жарких дебатов наших современников. И порой читатели выдают настоящие перлы:
- Рауль не может быть незаконным, потому что его мать - герцогиня! Не крестьянка какая-нибудь!
- Монтанелли - просто тряпка! Если любишь - снимай сутану и иди работай!
- Адель не может быть дочерью Рочестера, он же ясно сказал, что она - дочь актрисы. Ну и что, что актриса была любовницей Рочестера? Свою дочь он бы не сдал в какой-то пансион... А ещё своих внебрачных отпрысков в своём доме не держали!
И не хочется думать, что писатели подчас создавали драмы на пустом месте. Не случайно появилась поговорка о том, что разница между православным и католическим священником лишь в одном: "У православного пелёнки сохнут на переднем дворе, а у католического - на заднем". У многих дети были, и никто из-за этого не "сбрасывал сутану" и не шёл землю пахать.
Об аристократах и говорить нечего, если уж существовал официальный титул "принц-бастард". Сделать своим наследником "левого" ребёнка и аристократу было очень непросто, но это решалось волей короля. Шли навстречу совсем не редко, ведь короли сами и создавали прецеденты, давая титулы своим собственным случайным детям.
А если без титула, без наследства - тогда можно обойтись и без короля. Ребёнок, признанный отцом, получал "долю бастарда". В Англии, например, дворянский отпрыск должен был получить не менее 500 фунтов в год - это нижний порог для джентльмена. Внебрачный сын высшей знати (лорда, герцога) - всегда дворянин, только без титула, просто "сквайр". Это низшая ступень дворянской иерархии. Но всё же - дворянин.
Во Франции до Наполеона действительно судьба ребёнка зависела от того, кто его мать. Если герцогиня - король, может быть, и расщедрится на титул. А если простолюдинка? Тогда - прямая дорога в приют для подкидышей. Элитный парижский приют нередко видел в своих стенах короля в сопровождении всего двора - одаривали "бедных сироток", и заодно развлекались, угадывая, на кого дети похожи, где - чей? Интересно, помнит ли сегодняшние политики о том, как родилась традиция посещения приютов главой государства?
Наполеон в своём Гражданском кодексе специально оговорил, что глава семьи (любой семьи) обязан завещать своим законным наследникам не менее половины состояния, а другой половиной волен распорядиться по своему усмотрению. Это было сделано, чтобы обеспечить незаконных детей - настолько явление было массовым.
На картине Эммы Браунлоу подкидышку мать забирает - одумалась!
А так как дворянская культура была везде одинаковой, не вспомнить ли, как это было в России?
Это было обычно: представлять сиротами-воспитанниками собственных внебрачных детей. Все вокруг всё понимали - и подыгрывали. "Бедненькой сиротке" давали образование, приданое, и находили мужа из своего круга.
Вспомните истории дочерей Крылова или Тургенева. Обе вполне благополучны. Только Крылов свою Сашеньку любил. Официально - "крестница", образование в пансионе, хорошее приданое, муж-дворянин... Знакомые посмеивались, но только за глаза. Тем более, что последние годы Иван Андреевич и прожил в семье, при молодых, нянчил внуков. Но оставить наследство дочери по закону не мог - пришлось оставить её мужу. К счастью, порядочному. Всё хорошо? Не совсем: в первые же дни после смерти Крылова блестящее светское общество устроило безобразную обструкцию "байстрючке" - явились забирать свои подарки, некогда сделанные баснописцу!
А Тургенев с грустью понимал, что его Пелагея будет хорошей женой, доброй матерью, но это - её потолок. Талантов никаких. Разочарование... Но не бросил же, вырастил-устроил.
С сыновьями ещё интереснее: внебрачный отпрыск получал фамилию придуманную (Воронихин, Кипренский, Герцен, Морозов), подставного отца (Жуковский), отчима (Полежаев), а чаще - усеченную. Сын Трубецкого - Бецкой, Елагина - Агин...
Проблема была у многих, закон не обойдешь - так просто закрывали глаза.
Понимали ли сами дети ложность своего положения? Понимали и мирились - а что делать? Очень рано им объясняли, что папеньку можно называть папенькой только наедине, а при людях он - "благодетель". Опекун. И даже если "благодетель" гордится "воспитанником", всё, что он может - это дать образование и обеспечить материально.
Но ведь судьбы великих - это верхушка айсберга. А как же те, чьи имена история не сохранила? Петровский указ "принимать зазорных детей в художники" звучит как курьёз, но возможность выучиться за казённый счёт - это уже немало. Екатерининские приюты для подкидышей - это целая статья гос.бюджета. Сиротские институты Марии Фёдоровны (жены Павла Первого) - это социальный лифт для детей "никакого звания". Некоторые сумели воспользоваться.
Но до воспитательного дома ещё надо было добраться. Да хотя бы узнать о существовании такого богоугодного заведения в век, когда среднестатическая баба никогда не бывала дальше ближайшего села: в селе есть церковь, а в своей деревне её нет. Проще дитё заспать или "случайно" забыть на морозе, а то ведь с ребёнком замуж не берут. Не всякой так повезёт, как матери будущего художника Богданова-Бельского: терпел его отчим аж до девяти лет! Даже закуток за печкой выделил "богом данному" мальцу...
А если всё же тёмная баба доверит случайное дитё государству, а потом одумается и захочет вернуть?
Василий Алексеевич Слепцов, писатель-народник, автор одного из самых страшных рассказов в русской литературе "Питомка". Хотя в рассказе ни злодеев, ни криминала - никакого нагнетания. Он страшен именно своей обыденностью.
Безымянная баба бредёт не одну сотню верст из Москвы. Ей на бумажке написали, что её "махонькую девчонку" отдали в село... да бумажку потеряла. Дай бог памяти, то ли Горяево село, то ли Гордеево, то ли Мокеево? Остаётся только обойти все сёла в округе и пересмотреть всех девчонок подходящего возраста. Может, найдёт свою Прасковью?
"Шпитонок" в округе оказалось несколько, да где уже померла, где того и гляди помрёт - определили четырёхлетних девчонок в такие нищие семьи, что и пособие от казны не помогло, а где и совсем не похожа. Нашла, вроде, похожую, и даже зовут Параней, но нет приметной родинки на боку.
Жалко её, забрать бы из развалившейся избёнки, да может, всё же найдёт свою?
Воет баба волчицей, да где и как ещё искать? Разве, к ворожее сходить?
Рассказ - документальный очерк, ведь автор написал его в этнографической экспедиции по Владимирской губернии. А идею такой экспедиции подсказал друг, Владимир Даль. Он же и порекомендовал Слепцова в "Современник" - самый злободневный журнал, объединивший авторов "натуральной школы", далёких от всякого "романтизма".
Словом, как в задорной песенке из "Гардемаринов" - "Не родись байстрюком!"
