Мир Романа Леонидовича рухнул в одночасье. Стоять или идти сил не было, и Роман присел на лавочку в скверике на Абельмановской улице. Глазами ещё раз прошёлся по бумагам, которые получил на руки всего полчаса назад. Ошибки нет, он сам доктор, и понимал написанное очень хорошо. Протокол МРТ исследования и результаты стереотаксической биопсии ясно показали - мультиформная глиобластома в стволе головного мозга. Чрезвычайно опасная дрянь. Чаще всего появляется в лобной или височной доле, но ему, Роману Леонидовичу, конкретно не повезло. Опухоль развивалась в стволе, и поэтому была, как говорится, неоперабельной. Конечно, попробовать можно, но полное иссечение не сможет гарантировать ни один хирург.
Он-то беспечно полагал, что головные боли, слабость и утомляемость, которые появились у него с недавних пор, есть признаки надвигающейся старости. Рассчитывал съездить на Волгу, во время отпуска, отдохнуть на природе, глядишь, и бодрость духа вернётся в прежнюю норму. А надо было лучше прислушиваться к своему организму, и не оставлять диагностику "на потом".
А теперь вот всё, он практически мертвец. Выживаемость пациентов с таким диагнозом - всего около десяти процентов по истечении трёх лет от начала лечения. И то, если считать все подобные опухоли, даже те, которые вполне успешно вырезаются. С его же случаем будет чудом, если он проживёт больше года.
В голове у Романа всплыли слова, услышанные много лет назад: "За это надо будет платить".
Да уж, сработало проклятие Карла Великого. А он уж и думать забыл о давнем напутствии своего знаменитого учителя... Нет, конечно, речь не о Карле I, короле франков и Императоре Запада.
Прозвище "Карл Великий" носил известный когда-то преподаватель медицинского университета, знаменитой Пироговки, Карл Исаакович Фельдсман. В прошлом он был очень сильным хирургом, и только старость прекратила его профессиональную деятельность. Пошатнувшиеся координация и чёткость движений не дали ему возможности проводить операции, но Карл Исаакович не унывал. Коль скоро он не может лечить сам, он может передать свои знания другим, будущим хирургам. Фельдсман был известным медицинским светилом, и любой университет взял бы его на кафедру, не задумываясь. Карл выбрал "Пироговку". За его обширные знания, за его огромный опыт, за его строгость, в конце концов, студенты и прозвали его - "Карл Великий". Надо сказать, что и внешностью он немного походил на этого легендарного исторического деятеля.
Роман Леонидович сразу ощутил всю беспомощность маленького человечка перед страшным недугом. Мимо проезжали машины, автобусы и трамваи, заполненные людьми. Проходили мамаши с колясками, и вечно спешащие молодые люди. Неподалёку один мужик выгуливал пару лоснящихся такс: и никому из них не было дела до него и до его состояния. Он один. Могла ли его миновать "Чаша сия", не согласись он на то давнее предложение Карла Исааковича? Вопрос этот так и повис в воздухе, без ответа. Много лет утекло с тех давних пор, но он помнил всё, до последнего слова.
Тогда он был ещё студентом лечебного факультета, учился на третьем курсе. Без всякого хвастовства можно было сказать, что Рома был самым успешным студентом своего потока. Он лучше других схватывал теорию, и успешнее проходил практику. Многие преподаватели видели в нём большое будущее. Сегодня, спустя много лет можно с уверенностью сказать, что они не ошиблись.
Как-то раз Роман забежал на кафедру. Что-то ему там понадобилось, толи бумагу подписать, толи договориться о зачёте - сейчас это уже не важно. Штука в том, что он попался на глаза Карлу Исааковичу. Профессор сидел в кресле и читал газету, но как только хлопнула дверь, оторвался от своего занятия. На кафедру частенько заходило и выходило много людей в течение дня: и студенты, и другие преподаватели. Стоило ли тратить своё внимание на очередного посетителя. Но Карл неожиданно позвал Рому по имени. Великий отличался тем, что знал каждого своего студента в лицо - феноменальный был человек.
Игнорировать профессора, тем более такого, студенты не были обучены.
- Чем могу помочь?
Карл Исаакович внимательно посмотрел на студента поверх очков, и задал вопрос настолько странный и неуместный, что Роман решил сначала, что ослышался.
- Скажите, молодой человек, вы верите в магию?
- Что? Магию?
- Да, в магию, - Повторил профессор.
Роман замялся. Сказать да, и прослыть мальчиком, который ещё не вырос из того возраста, в котором верят в деда мороза, или сказать нет, и отказом огорчить уважаемого наставника? А может быть он и ждёт от него подобного ответа.
- Ну не знаю, - Роман выбрал самый нейтральный вариант.
- А ведь на самом деле магия существует.
"Надо было ответить да", - пронеслось в голове у Ромы.
Заметив лёгкое недоумение на лице у студента, профессор поспешил развить свою мысль.
- Видите ли, профессионализм высшей пробы, в любой сфере, постепенно переходит в волшебство, особенно в глазах непосвящённых. В результате в каждой профессии появляется своя магия, доступная лишь немногим. Но, зато, настоящая.
Профессор подмигнул.
- Хирург борется за жизнь пациента, и происходит магия. Электрик возится с проводкой, и происходит магия. Наши компьютерщики тоже творят свою магию.
Надо сказать, что в то время информатика только начинала своё проникновение во все сферы человеческой деятельности, однако в университете уже появился свой компьютерный класс, и конечно же, специальные люди, которые умели с этой техникой обращаться. Студенты там учились моделировать строение человеческого тела и внутренних органов, и ещё всяким другим премудростям.
- А вы тоже волшебник, Карл Исаакович?
Роман решил подыграть ему в тот день. А вот профессор ответил, неожиданно изменившемся голосом.
- Я волшебник, и у меня есть кое-что для тебя, Рома.
Карл Великий изобразил на лице свою самую шикарную улыбку.
- Ты способный студент, и я чувствую, что ты выйдешь отсюда с дипломом. Не все дойдут до конца. Последние балбесы отсеются этим же летом, но ты точно получишь своё. Я вижу, что ты мечтаешь о карьере врача, это правда?
- Да. Я хочу стать кардиохирургом.
- И ты хочешь спасать людей?
- Хочу.
- У меня к тебе предложение. Дар. Я могу сделать так, что любая твоя операция будет заканчиваться успешно. Конечно, до кардиохирургии тебя сходу не допустят. Учёбу и ординатуру никто не отменял.
Профессор хитро прищурился, и продолжил.
- Так что летом жду тебя на экзамене. Однако кроме знаний требуется недюжинный талант, навык и в конце концов удача. Первое у тебя есть, второе - дело опыта, а вот с третьим я тебе помогу. Свою самостоятельную карьеру ты будешь начинать с простых операций, например, аппендэктомия. А вот со временем дойдёшь и до сердца. Тут-то тебе и пригодится мой дар. Если согласишься, то у тебя никогда не будет ни одной провальной операции. Даже в самых тяжёлых случаях ты сможешь спасти своего пациента. Любого пациента, которого ты возьмёшься лечить.
Роман был, мягко говоря, озадачен этим предложением Карла Исааковича, и что-то в тоне профессора ему не понравилось.
- А в чем подвох? Спросил Рома.
- За это надо будет платить. Ты не сможешь лечить себя, но это, как говорится, полбеды. Вылечиться от банального гриппа, тебе помогут, и, даже аппендикс вырежут, если будет необходимо, но, если, не дай Бог, у тебя обнаружится что-то вроде саркомы, оперативное вмешательство окажется бесполезным.
- Саркомы?
- Да. Любая злокачественная опухоль, или туберкулёз, например, гарантировано загонит тебя в гроб. Тогда, как другого человека, с таким же диагнозом и клинической картиной, вылечат вполне успешно.
Знал ли Роман Леонидович тогда, что слова профессора окажутся пророческими? Конечно, не знал. Он так мечтал быть кардиохирургом, что согласился на это фантастическое предложение, не моргнув глазом. Карл Исаакович скормил ему какую-то микстуру, весьма противную на вкус, потом устроил ему сеанс терапии с использованием какого-то громоздкого прибора, увешенного значками биологической и радиационной опасности, после чего отпустил с миром.
Прошли годы. Роман Леонидович окончил университет с отличием, прошёл ординатуру и приступил к операциям. Сначала к простым, и в качестве ассистента, потом и к самостоятельным.
Карьера его была головокружительной. Коллеги наперебой отмечали его талант, его мастерство и его удачу.
Профессор не соврал. Оперировать молодому талантливому хирургу доверили довольно быстро, и не зря. Любую операцию он проводил легко и непринуждённо, и ни одна из них не закончилась неудачей. Вот уже минуло двадцать лет, как он закончил учёбу, и половину этого срока Роман Леонидович работал со сложными сердечными патологиями. Самый молодой кардиохирург в России, звучит гордо.
Так продолжалось до сегодняшнего дня. Сейчас же на лавочке вместо перспективного и успешного врача сидел горемыка, обречённый на медленную и мучительную смерть. Если верить Карлу Великому, помочь ему было невозможно.
Среди всего вороха бумаг, которые Роман Леонидович получил в больнице после обследования, нашлось и направление в стационар. Главный военный клинический госпиталь имени Бурденко. Ну что же, раз дали, надо ложиться, хотя ему там всё равно помочь не смогут, это он знал наверняка.
Всё же он не торопился в палату. Быть может это его последний свободный день, следует всё же провести его спокойно, без спешки, без переездов. Роман поехал домой. Он прошёлся по двору, вдыхая запах сопрелых осенних листьев, и обнимая напоследок липы, клёны и тополя, растущие у них во дворе. Посидел на лавочке, возле детской площадки. Найдя в кармане немного хлебных крошек, покормил голубей. Он наслаждался этим днём, стараясь хорошо запомнить каждую деталь. Началась головная боль, к которой теперь придётся привыкать. Дома Роман провёл капитальную уборку. Вряд ли он вернётся домой из госпиталя, так пусть квартира будет чистой и опрятной. Он написал несколько писем и созвонился с нотариальной конторой. Он жил один, так и не встретив на своём пути, ту, которую полюбил бы. Однако у него оставались дальние родственники, давным-давно переехавшие в другой город. Роман составил завещание, оставив квартиру и всё своё имущество им. Осталось завизировать его у нотариуса. Тащиться в офис времени уже не было, но к тяжелобольным нотариус обязан явиться на дом или в больничную палату. Прогрессирующая раковая опухоль, как раз такой случай.
Он неторопливо собрался. Это было не сложно, потому что Роман Леонидович отличался аккуратностью, и самое необходимое держал под рукой.
Переночевав последнюю ночь на домашней постели, он на такси приехал в Госпиталь.
Почувствовать себя в шкуре больного, а не доктора, интересно? Опыт бесценный, и в другом случае Роман согласился бы на такой эксперимент, но не в этот раз. В приёмном отделении ждать ему пришлось недолго.
Направление, результаты исследования, регистратура - чего тут такого сложного. Так, как он, так сказать, коллега, принимали его немного лучше остальных пациентов. Нет, не правильно. Врачи ко всем своим подопечным относятся одинаково, будь он профессор, или бездомный, подобранный на улице. Просто с Романом Леонидовичем врачи онкологического отделения быстро нашли общий язык. После того, как новый пациент закинул вещи в палату, заведующий отделением, Михаил Витальевич, пригласил его в свой кабинет, выпить чаю, и обсудить план лечения. Главврач часто беседовал с больными в непринуждённой обстановке. У людей и так судьба не лёгкая раз они оказались здесь, а так глядишь, за чашечкой чая и на душе становится легче.
Некоторое время они разговаривали на разные отвлечённые темы: спорт, политика, телесериалы. Удивлены? Михаил Витальевич был страстным любителем сериалов. Он их смотрел в любое свободное время, и держал в памяти все перипетии мыльных опер, просмотренных за последние пару лет. Наибольшее предпочтение он отдавал фантастике, криминалу и приключениям. Сериалов, снятых в этих жанрах, хватало с избытком, так что Михаилу Витальевичу жаловаться на однообразие не приходилось. Однако, сериалы, сериалами, а пора было переходить и к насущным вопросам.
- Надеюсь, вы понимаете, Роман, что ваш случай не излечим оперативным вмешательством?
- Да, я это знаю.
- Следовательно, будем пробовать химиотерапию в сочетании с лучевой.
Заведующий вписал в амбулаторную карту длинный список препаратов: Бевацизумаб, Темозоломид и ещё какие-то, о которых Роман Леонидович и не слыхивал.
- Голова болит?
Спросил заведующий, ненадолго оторвавшись от писанины.
- Да.
- Рвота была?
- Пару раз.
- Понятно.
Он записал ещё пару наименований.
"Наверняка все эти лекарства очень дорогие", - подумал Роман Леонидович. "Я точно знаю, что они не смогут меня вылечить, ни с помощью операции, ни какими бы то ни было методами. Зачем же тратить на меня дорогостоящие лекарства, когда их же можно отдать другим?". Он решился возразить коллеге. Роман не собирался рассказывать всю свою историю, вряд ли кто-то всерьёз поверит в дар Карла Исааковича, но попробовать отказаться от большей части лекарств в пользу других больных можно.
- Вы знаете, Михаил, это всё мне не поможет, можете даже не пытаться. Дайте обезболивающего, и мне этого будет достаточно.
- Роман, - Прервал его монолог заведующий, - Вы же Кардиохирург, да?
- Верно.
- Так вот. Если мне понадобится операция на аорте, я, несомненно, обращусь к вам. Но здесь мы занимаемся онкологией. Так, как это не ваш профиль, предоставьте именно нам разбираться, что вам поможет, а что нет.
- Но поверье, я точно знаю, что химиотерапия будет бесполезной для меня.
- Вы хотите жить, Роман?
- Хочу. Я очень хочу жить.
- Достаточно. Как говорится, если пациент хочет жить - медицина бессильна. Мы проведём вам необходимый курс химиотерапии, и очень прошу - не отказывайтесь от него. Это ваш единственный шанс.
Да, с таким не поспоришь. Врач по призванию, врач по жизни, он будет пытаться спасти больного любыми методами и средствами, до самого конца. Даже если костлявая уже стучит черенком косы в дверь, доктор не оставит своего пациента. Отказ от лекарства в виду платы за Дар Карла "Великого" ничего не изменит. Роман заткнулся, и больше к этому вопросу не возвращался. По крайней мере, не в этот день.
В палате он оказался не один. Да уж, онкология - бич двадцать первого века. Все больше людей падали жертвой этого тяжёлого и трудноизлечимого недуга. И неважно, плохая экология, генетика или канцерогены тому виной - диспансеры не пустовали.
Чем обычно больные занимаются, находясь в стационаре? Известно, чем, скучают и бездельничают. Но нельзя же так. Да, пусть ты заболел, пусть тебе приходится сидеть в четырёх стенах, и круг твоего общения весьма ограничен, можно и в такой ситуации найти себе занятие, и не одно. Лежать в постели и смотреть в потолок - самое глупое, чем можно заниматься в больничной палате.
Невезение Романа состояло в том, что его соседи по палате предавались лени и безделью. Ни поговорить, ни поиграть во что-нибудь. С другой стороны, ходячим пациентам не возбраняется свободно гулять по этажу. Быть может в других палатах он найдёт себе компанию по вкусу?
Возле процедурного кабинета коридор превращался в просторный холл с мягкими креслами, столиками и телевизором, подключённым к системе iptv. Здесь же стояла и точка беспроводного доступа в интернет. Где уж тут скучать, скажите мне.
Роман отлично влился в одну дружескую компанию пациентов из разных палат.
Самым старшим был дедушка, бывший физик-ядерщик ещё со времён СССР. С ним всё было понятно, с такой-то профессией не мудрено к старости обнаружить у себя онкологию. Другим был мужчина средних лет, всю жизнь курящий как паровоз. Он и сейчас, получив опухоль на горле, продолжал украдкой покуривать в туалете, так и не избавившись от своего пристрастия. Самым молодым оказался и вовсе подросток, с острым лимфобластным лейкозом, полученным ещё в детстве. В простонародье эту болезнь называют "Белокровие" или "Лейкемия". Ещё и пожить-то не успел толком, а уже одной ногой в могиле. Уже расхаживает по палате с полностью облысевшей головой - результат курса химиотерапии.
Роману было жаль каждого, но подростка больше всего. Дедушка старенький, умирать ему конечно не хочется, но до такого возраста и здоровые-то не всегда доживают. Он успел многое повидать, и много сделать. Навещали его часто, кстати, даже с внуками приходили, чему дедушка очень радовался.
К мужчине, курильщику, частенько забегала жена, и неизменно приносила ему столько фруктов, что потом оставалось, и он охотно угощал всю их компанию. Насколько было известно, жена не возражала. К Роману же никто не приходил, и к мальчику тоже. Парень остался сиротой после автокатастрофы, а через некоторое время получил ещё и диагноз, не совместимый с жизнью. Пережить два таких страшных удара, в его-то возрасте. Можно с ума сойти, но паренёк держался молодцом и не унывал.
Компания подобралась хорошая, и первое, что Роман сделал, это стал участником примитивного шахматного турнира. Играл Роман прилично, но составить конкуренцию пожилому физику не смог, сколько не пытался. Дедушка так и остался абсолютным чемпионом палаты.
Подросток занимался тем, что переписывался с новыми друзьями в сети интернет. Он занялся самообразованием и приступил к изучению редкого языка - Эсперанто. Это искусственный язык, который был придуман с целью сделать его международным. Общемировым эсперанто так и не стал, но какой-то процент людей всё же его изучали, и гордо именовали себя - эсперантисты. Вот к ним-то и примкнул молодой пациент из Российского госпиталя. Особо интересные моменты он вслух зачитывал своим новым друзьям, переводя их на русский, разумеется. Роман Леонидович и сам приехал сюда с ноутбуком. Что же делать в палате с компьютером? Раньше Роман держал в нём архив с историями болезней излеченных им пациентов, но за скальпель ему уже не суждено будет взяться в этой жизни.
"А была не была", подумал он и взялся за изучение программирования. Компьютерное шаманство ему всегда представлялось чем-то загадочным. Теперь же у Романа появилась уйма свободного времени, почему бы и не окунуться в эту интересную область современного мира. Он скачал несколько видеоуроков и купил в цифровом магазине пакет программного обеспечения, предназначенного для разработки на языке Java.
Друзья с интересом следили за его успехами, даже старенький дедушка, который вообще то был далёк от компьютеров. Во время его молодости были лишь кульманы с ватманами и калькуляторы, да и то примитивные.
Курильщику супруга в первое же посещение принесла мини-мольберт, охапку холстов и полную авоську масляных красок. Оказалось, что мужчина этот не простой, а настоящий художник. Он целыми часами писал картины, сидя в холле, у самого окна. Он писал в разных жанрах и направлениях, и получалось у него мастерски. Вот злодейка судьба, если бы не его опухоль, мог бы стать известным.
Познакомился Роман и с дежурными по их этажу, медсёстрами. Выяснилось, что звали их весьма забавно. Одну, Анна Ивановна, а вторую Елизавета Петровна. С лёгкой руки физика их так и прозвали - Императрицы. Иногда им даже кланялись в шутку, когда какая-нибудь из сестёр приходила, с очередной порцией лекарств.
Роман Леонидович подружился с ними быстро и легко, правда дружба эта была не долгой.
Первые дни всё было очень даже хорошо. Он съедал полностью все завтраки, обеды и ужины. Он не капризничал, не буянил и не мусорил. Казалось бы, откуда взяться конфликтам - почти идеальный пациент.
Только одно не нравилась Императрицам. С первого же дня Роман Леонидович начал отказываться от приёма лекарств, забирая только обезболивающие. Очень уж голова болела, и шея ныла. Те процедуры, во время которых он находился под капельницей, пропустить было трудно, а вот манкировать приёмом таблеток, вполне.
Борьба с бесполезной, на его взгляд, тратой дорогих средств, продолжалась каждый день, с переменным успехом. И с каждым днём Императрицы раздражались сильнее.
- Роман Леонидович, вот ваша порция на сегодня.
- Уберите это, пожалуйста, я это принимать не стану.
- Михаил Витальевич сказал надо, значит надо, не спорьте.
С подобного диалога начиналось для Романа каждое утро.
- Роман Леонидович, вы опять не приняли ваши лекарства?
- Елизавета Петровна, сжальтесь. Они мне не помогут, отдайте их нуждающимся.
- Не положено.
Каждое утро.
- Так, пациент. Почему нарушаете режим лечения?
- Я же уже говорил вам, Анна Ивановна...
- Сейчас Михаила Витальевича позову.
- Ему я скажу тоже самое.
Каждое утро, изо дня в день. Михаилу Витальевичу приходилось частенько являться в палату и лично улаживать этот ежедневный конфликт. Они чуть ли не силой пихали в Романа эти таблетки, несмотря ни на какие-либо увещевания пациента. Они долго уговаривали его пройти в процедурный кабинет, лечь на кушетку, и всё-таки дать поставить себе капельницу. В химиотерапии важно, чтобы прописанный курс не прерывался ни на день. Роман долго думал, как же обойти запрет и сэкономить ценные препараты. В том, что Дар Карла "Великого" существует, он не сомневался. У него было двадцать лет, чтобы убедиться в этом. А раз есть Дар, то реальна и плата за него, а значит, терапия эта ему не поможет - он неизлечим.
Спустя некоторое время Роман заметил, что подросток с лейкемией получал несколько другой набор лекарственных препаратов, нежели остальные члены их дружной братии. Отчасти это объяснялось тем, что разные онкологические болезни положено лечить разными курсами химиотерапии, но дело было не только в этом. После гибели родителей мальчик остался сиротой, и оказался на государственном обеспечении. Ему были положены лекарства, входящие в перечень жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов. К большому сожалению, наиболее дорогие и редкие средства в этом перечне отсутствовали. Поэтому бедный мальчик получал лишь то, на что государству было не жалко денег. Конечно, это тоже были сильные препараты, но видимо, не достаточно сильны, чтобы победить его лейкемию. Парень угасал, медленно, но неотвратимо. Намётанный взгляд Романа Леонидовича заметил это.
"А что, если?" - вихрем пронеслось у него в голове. Он начал вспоминать тот разговор двадцатипятилетней давности. Дословно, каждую фразу.
"Любого пациента, которого ты возьмёшься лечить", - так сказал Карл Исаакович. Интересно, действует ли этот Дар только на операции, которые проводил Роман, или распространяется на все виды лечения? Если он отдаст свои лекарства бедному мальчику, сработает ли его Дар? Будет ли это считаться за лечение? Может быть да, а может быть нет. Попробовать всё равно стоит. Любая, даже самая тонкая щепочка стоит того, чтобы за неё ухватиться, если ты тонешь.
Зато он сможет убить одним махом двух зайцев. То, что при этом сулит известная всем поговорка, Роман решил пока не учитывать. Он с благодарностью начнёт принимать лекарства, и складывать их куда-нибудь, пока вредные тётки не видят. А потом передавать таблетки своему соседу. Делай что должно, и будь что будет.
На следующий день, Роман пришёл в палату, где лежали больные лейкозом. Мальчик спал, но Рома разбудил его.
- Дядя Рома, что вам надо?
Спросил паренёк, еле-еле продрав глаза.
- Тсссс. Хочу посвятить тебя в одну тайну.
- Какую?
- Скоро придёт Императрица Елизавета, и опять будет заставлять меня принимать лекарства. А я точно знаю, что они мне не помогут. Но тебе, тебе могут помочь. Приходи ко мне в палату, обменяемся своими коробочками с таблетками. Капельницы нам подменить не получится, там следят, но таблетками вполне можно.
- Пусть это будет как будто бы я лечу тебя, - Немного подумав, добавил Роман.
- Но дядя Рома, а что мне делать с моими таблетками?
Это был хороший вопрос. Раз государство их выделило, то назад уже не примет. Выбрасывать? Жалко, всё же это лекарства.
- Давай их мне, я буду принимать за тебя.
- А я за вас?
- Да.
Первая же попытка подмены прошла удачно. Елизавета Петровна удовлетворилась тем, что сегодня капризный дядя не стал отказываться от лекарств, и довольная ушла по другим палатам. Спустя минут десять к нему зашёл паренёк, и они поменялись своими наборами, как и договаривались. Внешне эти коробочки выглядели абсолютно одинаково, так что дежурная императрица всё равно ничего не заметит. На следующий день заговорщики повторили этот трюк, с её сменщицей, и опять им удалось провести медсестру. Потом ещё раз и ещё, так, что обмен вошёл в привычку. Старого физика и художника они в свой секрет не посвящали. Пусть остаются в неведении, а то вдруг проговорятся, не намеренно, но случайно. Скандал в таком случае неминуем.
На этом фоне императрицы опять подружились с Романом. Он начал исправно принимать свои таблетки, по крайней мере, они так думали. А коли так, то и ругаться больше не о чём.
Перемена произошла и в отношениях между ним, и этим парнишкой. Бывший кардиохирург начал относиться к нему не как к соседу по отделению, с которым приятно поболтать или сыграть в шахматы. Он начал воспринимать его как своего пациента. Пусть даже этот больной не лежит на операционном столе, а Роман Леонидович не склонился над ним со скальпелем в руках - это было не важно. Раз он даёт ему лекарства, значит это пациент, со всеми вытекающими. Роман ежедневно справлялся о его самочувствии, следил за результатами еженедельных обследований и проверял выписки из его амбулаторной карты. Вообще-то больным не положено этого знать, но Роман Леонидович был врачом по профессии, и сумел договориться о небольшом нарушении. Так продолжалось примерно месяц.
Гипотеза Романа, столь же смелая, сколь и безумная подтвердилась полностью. Его Дар сработал, так же, как он помогал ему все двадцать лет до этого. Состояние мальчика улучшилось ненамного, но прогресс был на лицо. Количество лимфобластов, белых кровяных клеток, ранее зашкаливающее за пределы разумного, начало неуклонно снижаться. До нормы ещё далеко, ну так у них ещё есть время в запасе. Врачи онкологического отделения госпиталя имени Бурденко принимали данный успех в лечении мальчика, как свою победу. Только сам больной и Роман Леонидович знали, откуда на самом деле произошло это улучшение. Более того, Роман не сказал мальчику о своём Даре, поэтому, в конечном итоге, он один знал, благодаря чему болезнь пошла на убыль.
Мысленно он не раз говорил спасибо своему учителю. Спасибо за этот ценный Дар. Вот и сейчас, посмотрев новые результаты анализов крови паренька, Роман возвёл глаза к небу: "Спасибо вам, Карл Исаакович". Всё правильно, старый учитель покинул этот мир лет этак десять назад. Дар, вот что осталось на Земле от него. Дар и множество отличных врачей, проходивших обучение тогда, когда Карл Великий ещё преподавал в "Пироговке".
Подросток пошёл на поправку, чего нельзя было сказать о самом Романе.
Среди лекарств, которые давали пареньку, обезболивающих не было, потому что лейкоз не доставляет больному болевых симптомов. Роман мог бы забирать нужный препарат среди тех, что он отдавал соседу, но он опасался этого делать. Роман боялся, что, если он возьмёт обратно хотя бы одну таблеточку, Дар перестанет действовать. Жизнь у парня и так висит на волоске, так что рисковать было нельзя.
Сам мальчик собирал все обезболивающие в пачку из-под сигарет, которую одолжил у художника, и потом тайком разносил лекарство по другим палатам. Отдавал другим пациентам, которым оно действительно было нужно. Это была уже его собственная инициатива. Парень был впечатлительным, и поступок дяди Ромы сильно повлиял на него. Он не боялся, что его застукают за этим занятием. Императрицы смотрели на снующего по отделению мальчика сквозь пальцы. Ходячим больным дозволяется свободно гулять по всему этажу.
Без обезболивающих Роману Леонидовичу пришлось туго. Головная боль, имевшая до этого форму лёгкой мигрени, усилилась многократно. Её стало очень трудно терпеть, почти невозможно. Роман не мог нормально есть, пить и спать. Он не мог сосредоточиться на чём-то и просто молча лежал на кровати.
Друзья Романа сразу заметили разительную перемену в его поведении, но помочь ничем не могли. Нельзя сказать, что они не пытались. Старый физик посетил его утром, и попробовал завести с ним беседу, но Рома отвечал односложно и с неохотой. Художник написал его портрет, и показал, сразу после обеда, но у Романа не нашлось сил достойно похвалить картину. Мальчик только никак не проявлял себя, потому что знал, почему состояние дяди Ромы так пошатнулось. Знал, но не выдал их общего секрета.
Императрицы не меньше остальных обеспокоились ухудшением самочувствия больного, и даже вызвали в палату Михаила Витальевича. Возле постели Романа устроили экспресс-консилиум, но ни к какому решению прийти не смогли. Они ведь не знали, что пациент уже месяц как не принимает обезболивающего. Таблетки от лейкоза теоретически могли бы помочь, будь на его месте любой другой человек. Но Роман платил за свой Дар, и поэтому лекарства, изначально предназначенные мальчику, ему точно так же не помогали, как и его собственные. Капельницы тоже никак не влияли на его самочувствие. Он был со своим недугом один на один.
Роман Леонидович продолжал мужественно терпеть свою боль, потому что как врач он прежде всего должен думать о больном, нежели о себе.
Участились и случаи рвоты, частой спутницы интенсивной химиотерапии. Обычно больным дают дополнительное лекарство, купирующее воздействие на кишечник, но ведь Роман его тоже не принимал.
Боль стала его личной вселенной. Она заполняла каждую клеточку его больного мозга. В висках стучали молоты, и эхо этих ударов отдавалось в уши, в зубы, в глаза. Он был почти уверен, что чувствует, как эта проклятая дрянь, прилепившаяся к стволу его головного мозга, высасывает из него жизнь. Высасывает как вампир-гурман, медленно, смакуя каждую каплю. Высасывает, а сама растёт при этом. Иногда наступали редкие моменты облегчения, когда боль отступала. В это время он ненадолго мог уснуть. Всего на пару часов, но он благодарил Бога и за этот скудный сон. Недоедание и бессонница съедали его здоровье не хуже глиобластомы в голове.
Роман осунулся, и сильно похудел. Вставал с постели он уже редко, лишь в туалет, и к раковине, во время очередного приступа рвоты. Мальчик, которому Роман скармливал свои таблетки, попробовал было отказаться от обмена, но дядя Рома строго настрого запретил ему делать это. Пусть этот мальчик будет его последним пациентом в этой жизни, но он спасёт его, во что бы то ни стало.
Так и получалось, что один стабильно выздоравливал, а второй в это же самое время умирал. Умирал мучительно, постоянно страдая от головной боли.
Так прошла зима. К марту месяцу Роман Леонидович начал быстро слепнуть. Теперь к головной боли прибавилась ещё и темнота. С кровати он не вставал уже с февраля. Ему поставили другую койку, специально предназначенную для таких лежачих больных. Тем не менее, своё тайное лечение Роман не прекращал ни на один день. Мальчик регулярно прибегал к нему в палату. Ничего не видя и мучаясь от боли, Роман протягивал ему свою руку с зажатыми в кулаке таблетками, и чувствовал, как молодая, окрепшая ладонь берёт его таблетки, а потом вкладывает туда другие.
Он быстро проглатывал их, буквально через силу, а из невидящих глаз его текли слёзы. И всё-таки он улыбался. Улыбался, несмотря ни на что, потому что мальчик рассказывал ему о своём состоянии, и если парень не врал, то он шёл на поправку. Дар Карла Великого продолжал работать.
Одним весенним утром, когда солнышко уже протянуло свои руки-лучики в окошко больничной палаты, и на стенах плясали яркие зайчики. Сквозь боль Роман Леонидович услышал обрывок разговора. Заведующий отделением, Михаил Витальевич, и одна из императриц беседовали совсем близко от входа в его палату. Наверняка речь шла о больном подростке. Из последних сил Рома прислушался.
- Елизавета Петровна. Последние анализы показывают стабильную норму количества лейкобластов в крови пациента Сергеева.
- Да. Лейкоз активно отступает.
- Не просто отступает. Он полностью исчез. Сошёл на нет, так сказать. Мы ещё проведём биопсию костного мозга, на предмет метастаз, но я уверен, что их нет. Подготовьте, пожалуйста, документы для выписки. Сергееву уже нашлись опекуны, журналисты постарались. Мы можем выпустить очередного здорового пациента. Как думаете, это успех?
- Несомненно, Михаил Витальевич.
Голоса удалились. Наверное, беседующие уже отошли далеко, и Роман больше их не слышал. Где был в это время Сергеев, он не знал. Наверное, гулял по отделению, или смотрел телевизор в холле. А может писал своим эсперантистам о своей поправке и грядущей выписке.
"Значит, этот мальчик будет жить", - пронеслось в его голове. Он улыбнулся, в последний раз, потому что костлявая не просто стучалась в дверь. Она уже стояла возле него. Но Роман её не видел, он ничего не видел.
В этот последний момент Роман понял всё. Дар Карла Исааковича предназначался вовсе не ему. Это был не Дар удачи, это был Дар жизни. Жизни для тех пациентов, которые оказывались на операционном столе с патологиями сердца. Роман давал им пять, десть, а может быть и пятьдесят дополнительных лет жизни, и именно в этом и заключался Дар. До самого последнего момента он остался верен клятве Гиппократа. Сергеев оказался последним его пациентом, и Роман спас его, отдав мальчику все свои лекарства, и оставив себе лишь боль. Смерть Роман Леонидович встретил с улыбкой на лице.
25.10.2018
Автор: Wolfram
Источник: https://litclubbs.ru/articles/39876-dar.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
