Вне зависимости от того, осознает ли ученый или не осознает, он строит свои выводы и концепции с опорой на общие философские положения, или принципы. Схожим образом исследователь может вообще не понимать, что такое индуктивное умозаключение в логике, но применять его на практике как принцип.
Иными словами, два человека, наблюдая (путь даже экспериментально) одно явление в один и тот же момент времени, сделают разные выводы в зависимости от того, на каких основаниях они строят эти выводы. Идеалист, материалист, дуалист и монист будут строить теоретические здания на разных фундаментах, и эти фундаменты будут определять общую архитектуру здания.
И вот что касательно души. Оговоримся сразу: греческое «ψυχή» (читается как психи́, то есть с ударением на последний слог) и русское «душа» являются синонимами. Соответственно, «психология» – дословно это душесловие. А учитывая то, что «логос» и «логика» имеют один корень, то «психология» – это также «логика психического». Собственно, психология как раз и занимается описанием и объяснением логических принципов функционирования психики.
В науках о человеке (и близких к ним естественно-научных направлениях) особую распространенность получил дуализм. Дуализм применительно к человеку описывает соотношение «души» и «тела». В данном случае «душа» и «тело» понимаются как равноправные и сосуществующие сущности. В самом грубом смысле, в дуализме «душа» – это вещь, как и «тело» является вещью. В этом плане дуализм чем-то близок архаичным формам анимизма, где предполагалось, что душа существует как в теле, так и вне тела.
Поскольку именно это базовое представление легло в основу как психологических, так и нейробиологических направлений, то оно породило значительное количество логических неурядиц. Проще говоря, ложные предпосылки неизбежно рождают ложные посылки. И об этом – чуть ниже.
Но науки о мозге продолжали развиваться. И для всякого исследователя становилось всё более очевидным: в рамках естественно-научного эмпиризма мы можем увидеть, пощупать и померить линейкой мозг, а вот «душу» мы увидеть, пощупать и померить линейкой мы не можем. Отсюда научная мысль стала давать крен от дуализма в редукционизм в виде материализма: нет никакой психики, есть только мозг.
Одновременно с этим психология тоже пыталась хоть как-то удержать свои позиции, делая крен всё больше в идеализм, позиционируя «душу» (то есть психику) как субъективную сторону жизни человека. Случилось ошибочное противопоставление: мозг – это объективная сторона вопроса, а психика – это субъективная сторона вопроса; мозг – это то, что я могу увидеть на МРТ, а психика – это то, что я могу почувствовать. Иными словами, психологи-идеалисты приравняли психику к субъективному (причем не совсем ясно, как так вышло, если понятия субъект и психика не являются синонимами даже близко).
Интересную, промежуточную, форму, кажется, стали держать психиатры, поскольку их область знания – это буквально стык психологии и нейробиологии. В психиатрическом дискурсе действительно на полном серьезе можно встретить противопоставления типа «психогенное» расстройство и «эндогенное» расстройство. То есть якобы существуют случаи, где психика влияет на мозг и где мозг влияет на психику. Иными словами, сохраняется тот самый классический дуализм с его явной или скрытой верой в душу как чуть ли не какой-то полтергейст, похожий на витающий в воздухе газ.
Вместе с тем в рамках этой дуалистической картины мира с ее научной формой веры в парящую где-то душу (в данном случае отрицание этой души – это антитеза признанию этой души, то есть это в принципе дуалистический, анимистический дискурс) происходят открытия.
Например, исследователи мозга обнаруживают разницу между пациентами с депрессией и контрольной группой без депрессии. Это еще больше внушает веру в то, что психическое – не более чем вымысел, а депрессия на самом деле – это чуть ли не болезнь мозга. Ведь очевидно, что структуры мозга депрессивного субъекта не тождественны структурам мозга субъекта без депрессии. И в целом, могу заверить, такое удивление и такое ликование (мол, мы нашли депрессию в мозге) характерно для дуалистического мировоззрения.
И вот перед нами лежат данные. Эксперимент с фМРТ действительно показывает, что метаболизм и структура мозга депрессивного пациента отличается от метаболизма и структуры мозга не-депрессивного пациента.
Что при этом делает дуалист? Дуалист начинает задаваться вопросом: это психика так повлияла на мозг или мозг заболел и повлиял теперь на психику? Для решения этой проблемы дуалист делает простую логическую операцию: он разделяет причинность на два. В одни случаях психика влияет на мозг, и тогда депрессия становится психогенной. В других случаях мог заболел и влияет на психику, и тогда депрессия становится эндогенной.
Что при этом делает материалист (это бывший дуалист, который отныне отрицает анимизм и теперь всё сводит к субстрату, материи)? Материалист совершенно не пытается усидеть на двух заборах одновременно и помещает депрессию в категорию заболеваний мозга. Ведь мозг – это такой же орган, как и все прочие. И, как и все прочие органы, мозг может болеть.
Что при этом делает идеалист (это тот же бывший дуалист, который отныне дает искаженное понимание психики как субъективного ощущения)? А он просто описывает ощущения депрессивного субъекта, страдающего депрессией.
Разумеется, я огрубляю и упрощаю. Но!
Теперь я объясню, почему считаю, что все эти граждане заблуждаются. Причина тому – явное или скрытое применение постулатов и принципов, которые в своей изначальной основе строятся на ошибочных умозаключениях. Отсюда и популярная проблема, так называемая «трудная проблема сознания», касающаяся вопроса соотношения сознания и мозга. На мой взгляд, эта проблема существует потому и только потому, что в принципе основана на базовой ошибке, от которой дальше и пляшет кривое здание теории – то самое здание, которое нужно постоянно чем-то подпирать.
Итак, монизм. В монизме нет никакого соотношения «души» и «тела». Такая постановка вопроса предельно бессмысленна. И вот почему.
Первое. Классическая философия постулирует две базовые категории познания: (а) умопостигаемое и (б) чувственно постигаемое. Оба не являются исключениями друг друга. Есть явления, которые можно познать только умственно, но нельзя в полной мере познать их путем наблюдения. Даже наблюдаемое требует определенного осмысления.
Второе. Классическая философия (а она как раз монистична) рассматривает «эйдос» и «субстрат» не как отдельные друг от друга сущности, как как постигаемые стороны целого. Всё просто: идея вещи заключена в самой этой вещи, но ее нельзя увидеть непосредственно, однако можно умственно вывести.
К примеру, перед вами стоит стол. Стол – это вещь. Этот стол сделан из древесины. Значит, этот стол – деревянный. Но этот деревянный стол не является деревом. Он сделан из дерева. Следовательно, идея этого стола – это тот организующий принцип, посредством которого данный стол является именно столом, а не чем-то другим. А субстрат этого стола – это та самая материя, из которой этот стол сделан и которая организована таким образом, что является именно столом.
Точно по такому же принципу определяется «душа» и «тело». По Аристотелю, душа – это организующий принцип всего живого. Всякое живое существо, начиная от растения и заканчивая высшими животными, является целостной системой, которая организована определенным образом. Откройте учебник биологии и вы увидите, как, например, организована такая система как дерево, а также такая система как человек. У каждой этой сущности есть тот самый принцип, посредством которого эта сущность является чем-то конкретным и отличается от всего прочего.
Соответственно, живое и не-живое различается тем, что у живого есть душа, а у не-живого души нет. То есть у живого есть тот самый организующий сложный принцип, посредством которого живая материя является живой и отличается от неживой.
Следовательно, психика в классическом и целостном ее понимании – это организующий принцип субъекта, посредством которого субъект является субъектом и ничем иным. Естественно, что при таком понимании душа – это не отдельная от тела сущность, а организующий принцип тела, посредством которого это тело может быть живым телом и жить. Сама же душа находится в этом теле: не как вещество внутри полости или вирус внутри организма. Принцип организации вещи содержится в самой вещи и этой вещью в общем-то и является.
Всякий психический акт (будь то восприятие, влечение, мышление и т.п.) является действием. Действие – это движение. Из классической философии, в частности от Аристотеля, мы знаем простой постулат: нет движения вне вещей – движение существует потому и только потому, что есть вещи, которые движутся. Поэтому всякий психический процесс – это в том числе и органический процесс. Вот этот органический процесс, представляющий собой работу нейронов и сопутствующих им клеток, организован определенным образом. Если что-то движется, то оно движется определенным образом. И вот этот организующий принцип – и есть психика.
Отсюда становится ясным, что для монистического мышления не будет никакого открытия, если вдруг обнаружится, что при депрессии происходят изменения в структуре и метаболизме мозга. Депрессия, как и любое другое состояние субъекта, является своего рода движением, и это движение имеет свой организующий принцип, посредством которого оно является собой, а ничем-то иным. Поэтому в данном случае мы можем понимать депрессию как, с одной стороны, организующий принцип этого состояния (психический аспект), и, одновременно с другой стороны, как движение субстрата (т.е. нейронов).
Естественно, что введение n-ого вещества в организм, которое может изменить метаболический баланс, изменяет и состояние субъекта в целом. Если вы возьмете человека в состоянии ярости, замерите баланс химических соединений в его нервной системе, а потом этого же человека возьмете в состоянии умиления перед котенком, замерите баланс химических соединений в нервной системе, то вы обнаружите неизбежную разницу. Переход из состояния А в состояние Б – это изменение состояние субстрата, нервной системы. И оно происходит потому и только потому, что такие переходы и такие состояния организуются определенным образом: это и есть то, что древние называли «ψυχή».
Однако мы знаем, что есть вещи в организме, которые человек как бы не может контролировать. Вот это наблюдение, я полагаю, накидывало дополнительных аргументов в пользу разделения души и тела. В самом деле, я же не могу влиять на перистальтику кишечника или на объемы выделения желудочного сока. Как быть?
Дело в том, что я не могу влиять на это мыслительно. Именно поэтому язва желудка не лечится на сеансах психотерапии. Она требует иных видов вмешательства. Точно также тяжелые и затяжные депрессии с госпитализацией становятся малодоступными для психологической помощи именно потому, что состояние человека зашло слишком далеко.
Депрессия естественна, как и естественно повышение температуры тела, когда в него попала инфекция. Это не значит, что на депрессию стоит смотреть как на случайные ночные поллюции. Депрессия сама по себе говорит о том, что с человеком что-то не так, и нужна помощь, а не самоуспокоение.
VK: vk.com/psycaseanalytic
Boosty: boosty.to/psycase
Dzen: dzen.ru/psycase
Telegram: t.me/psycaseanalytic
YouTube: youtube.com/@psycase
