Есть злое мнение о том, что русский народ до отмены крепостного права был исключительно грубым, неотёсанным и раболепным. Часто временные рамки такого скотского состояния высказывающиеся о нём продлевают до революции, а иногда и до настоящего момента.
Уверена, что и в русском народе, и в любом другом, всегда были, есть и будут ужасно грубые, тупые и униженные люди, но в процессе чтения книг о нашей старине я иногда нахожу совершенно чудесные вещи, которыми просто хочется делиться, - чтобы уменьшать поток грязи, которую некоторые стремятся вылить.
Когда-то я уже приводила эту прекрасную цитату Александра Сергеевича Пушкина в своем телеграм-канале, но не вижу причин не напомнить о ней и здесь:
Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского уничижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлености и говорить нечего. Переимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны... Никогда не встретите вы в нашем народе того, что французы называют un badaud ("ротозей"); никогда не заметите в нем ни грубого удивления, ни невежественного презрения к чужому. В России нет человека, который бы не имел своего собственного жилища. Нищий, уходя скитаться по миру, оставляет свою избу. Этого нет в чужих краях. Иметь корову везде в Европе есть знак роскоши; у нас не иметь коровы есть знак ужасной бедности... Судьба крестьянина улучшается со дня на день по мере распространения просвещения... Благосостояние крестьян тесно связано с благосостоянием помещиков; это очевидно для всякого. Конечно: должны еще произойти великие перемены; но не должно торопить времени, и без того уже довольно деятельного. Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений политических, страшных для человечества...
А вот, что говорил на эту тему Николай Васильевич Гоголь:
Крестьянин наш умеет говорить со всеми себя высшими, даже с царем, так свободно, как никто из нас, и ни одним словом не покажет неприличия...
Чтобы не ограничиваться только писателями, вот слова крупнейшего промышленника Николая Демидова, владельца горнодобывающих заводов на Урале (и не только):
Молвишь крестьянину жесткое слово, а он с полудни, покинув работу, пойдет.
Какими же жизненными принципами руководствовались эти люди, которые составляли подавляющее большинство населения, но не могли сами о себе рассказать потомкам?
В XIX веке было распространено движение путешественников и этнографов, которые ездили по Российской Империи и изучали собственный народ - спасибо им за это огромное.
Например, Алексей Балов изучал Пошехонский уезд Ярославской губернии, и он писал, что в крестьянской среде нарушение данного слова считается точно таким же поруганием чести, как и среди дворян. Если слово было дано - его обязательно сдерживали, какими бы ни были обстоятельства. Не зря в языке возникло так много поговорок о данном слове, например, "не давши слова крепись, а давши держись", или "уговор дороже денег".
Кроме того, для крестьянина было важно не только не быть замешанным в преступлении или каком-либо нечестном деянии, но даже и не быть заподозренным в чем-то подобном. Поэтому, в частности, в торговле ни от кого из них невозможно было ждать никакого обмана. Если крестьянский парень отбывал телесное наказание или оказывался в остроге, то после этого очень часто дорога к обретению семьи была ему заказана - девушки отказывались выходить за такого человека.
Перед отправлением в путь крестьянин всегда просил прощения у всех, кого он оставлял (отсюда сохранилось выражение "не поминайте лихом"). У женщин таким моментом было приближение родов. Даже слово "прощаться" происходит от слова "прощать".
В тех же краях собирал свои материалы и Савва Дерунов, и по его данным крестьяне привязывали долги земной жизни к жизни вечной - если не отдашь долга, то и на том свете не будет тебе покоя. В связи с этим существовал интересный метод на случай, если кто-то всё же задерживал долг: давший деньги мог пригрозить, что сотрет или сожжёт запись о долге, грубо говоря, "простит долг", то есть лишит должника возможности рассчитаться. Получить такой ценой освобождение от уплаты крестьянам было худшим наказанием. Однако краевед отмечал, что "в последнее время" (то есть в 90-е годы XIX века) твёрдость слова и честь долга снижались. Он объяснял это тем, что заканчивалась эпоха деревенского крестьянства, длившаяся много веков, превращаясь постепенно в городскую культуру со свойственным ей первостепенным стремлением к обогащению.
Обычно кажется, что словесные оскорбления в дворянской среде - это повод для дуэли, а у простых это дело происходило чуть ли не ежедневно, и все относились к такому проще. Однако и у крестьян подобное считалось позором, оскорбленный имел право искать удовлетворения - то есть требовать доказательств для порочащих слов, и если таковых не находилось, то он имел право ударить клеветника, за которого никто в этом случае не заступался. Причем уместным это было не просто так, а только в кабаке или на базаре, и достаться могло там даже старосте. Говорили: "Хорошие люди в кабак не ходят, там всякое бывает, там и чинов нет; на улице бы тебя никто не тронул".
Известным способом запятнать честь крестьянской семьи было вымазать ворота дёгтем - это означало, что девушка, живущая в доме, опозорилась, вступила в добрачную связь. После такого она, обычно, уже не могла выйти замуж, и долгое время подвергалась насмешкам, презрению и даже оскорблениям. Однако если имел место наговор, девушка лично шла к старосте, требуя сходку. Сохранилось описание такой сходки из деревни Мошковой Орловского уезда: прийти должны были все парни, а девушка обращалась к ним со словами - "кто меня обесчестил, выходи ко мне и обвиняй меня перед всеми!"
После этого одна из женщин уединялась с этой девушкой, и если невинность подтверждалась, все участники кланялись оклеветанной в ноги и говорили: "Прости нас, ради Бога, ты не виновата, а мы над тобой смеялись и думали, что ты останешься в вековушках".
Девушка кланялась в ответ и говорила: "Благодарим и вас покорно за мое оправдание". Если после этого кто-то вспоминал о случившемся, родственники девушки могли такого и побить.
Немного другой случай мог быть, если потеря невинности всё же происходила, а девушка была посватана за другого. Тогда тот, кто был виновником поругания чести, мог публично заявить свои права, после чего жениться на ней, а она не имела права отказать. После свадьбы она ещё год в наказание не должна была участвовать в общих сборищах, праздниках, танцах и тому подобном. Если же это было обманом, то клеветник изгонялся из деревни на довольно большой срок.
Если замужняя женщина была замечена в измене, ей могли при всех испачкать рубашку сажей, и если факт обмана был подтвержден, то она тоже на год отстранялась от всех дел и собраний.
Детей воспитывали в трудолюбии - и хотя сегодня мы пугаемся вида фотографий, где совсем крошечные ребята уже выполняют свою часть работы, по мнению крестьян, если ребёнок "из малолетства" не был приучен к труду, то после он уже не имел к нему "усердствующей способности". Возможно, современные родители и психологи не сочтут это таким уж неправильным.
Мальчиков начинали приучать к работе примерно с девяти лет. Сначала это были нетрудные задания - пасти лошадей, перегонять скот и гусей. С одиннадцати сажали верхом на лошадь, и теперь нужно было участвовать в пахоте, управляя конём. Тогда же он учился делать верёвки - бечёвки для лаптей, поводы для лошадей. Ещё через два года мальчик начинал пахать уже сам, принимал участие в сенокосе (сгребал сено). В шестнадцать начинали косить сами, тогда же начинали плести лапти, а в восемнадцать их уже допускали точить косу, грузить на возы сено и зерновые, сеять.
Девочки с десяти лет пряли, с двенадцати вышивали, с тринадцати - шили, с четырнадцати - ткали. В следующие пару лет учились доить корову, грести сено на сенокосе, жать и вязать снопы. К восемнадцати также нужно было уметь печь хлеб и готовить, обрабатывать лён. О том, хороша ли работница, всем в деревне говорила её одежда - чистота её, качество ткани, сложность вышивки.
Над теми подростками, которые отставали в умениях от сверстников, открыто насмехались, называли "безлапотниками", "непряхами", "неткахами".
Конечно, это идеальная картина, в беднейших семьях детям приходилось работать раньше и тяжелее. Но если посмотреть на это с точки зрения здоровья психики - мне кажется, что постоянное общение со сверстниками, посильный труд, результаты которого видно и можно потрогать, - это лучшая среда развития, чем сидение дома перед экраном телефона или компьютера.
Что скажете?
Источник: Громыко "Мир русской деревни"
