Говорят, что верить в приметы - глупость. Может быть и глупость, но нередко, если дело не задалось с самого начала, то и дальше ничего хорошего не получится. На свадьбе Евдокии Сушковой с Андреем Ростопчиным всё началось с того, что в церкви обнаружилось, что венчальные кольца жених и невеста забыли дома. Оба сразу.
Почт-директор Булгаков потом написал в письме:
«Ну я дал ему свое кольцо, да князь Масальский свое. Стало быть не Андрюша и Додо, a Масальский и я обвенчались…»
Мало того, что забыли кольца, так еще и когда священник спросил невесту: не обещала ли она свою руку другому, та в ответ промолчала. Священник повторил вопрос, ведь юные невесты от волнения и растерянности могут что-то не услышать или не понять. Но невеста промолчала и во второй раз. «Додо, ответь батюшке, что - «Нет»! », шепнули советчики из-за спины. Только тогда она и ответила.
Никакое богатство не помогало знатной барышне пушкинской поры выйти замуж за кого хочется, если родители или опекуны были против. Додо тоже хотела выйти замуж за одного, но опекуны не согласились. Не гоже одной из внучек владельца дома Пашкова выходить замуж за знатного, но недостаточно богатого князя Голицына. Вот сын бывшего московского губернатора Андрей Ростопчин - это совсем другое дело. А любовь - дело наживное. Стерпится, слюбится.
Не стерпелось и не слюбилось.
Своего мужа Додо Сушкова описывала как ревнивого, мелочного и злого человека. Что вообще говоря было не совсем так. История не самых радужных отношений супругов Ростопчиных - один из тех случаев, когда «историю пишут победители». Потому что вообще-то Андрей Ростопчин не сильно мешал и докучал супруге, а наоборот, закрывал глаза на ее слишком дружеские отношения с другими мужчинами. Разве что внебрачным детям все-таки не стал давать свою фамилию. И ее литературный талант всегда ценил и с изданием трудов и делом, и советом помогал. Даже о знаменитом сочинении жены «Насильный брак», он заметил что-то вроде: ну как же так тебя, дорогая угораздило подставиться с публикацией …
Угораздило крепко. В этом стихотворении цензура проглядела явную аллегорию на «романтические отношения» России и Польши и разрешила публикацию. Зато ее очень хорошо распознал главный читатель империи - царь Николай Павлович, распорядившийся после прочтения сей литературной новинки, чтобы Додо Ростопчину в Петербург больше не пускали, пусть в Москве со свекровью искры высекает.
Они и высекали.
Свекровь Екатерина Петровна была давняя и довольно активная католичка, как это не удивительно смотрится в сочетании с ее подчеркнуто русским мужем Фёдором Ростопчиным. Она хотела и внуков воспитать католиками, но русская поэтесса Евдокия Петровна с её вольнодумным характером и поведением была категорически против. Вот они и воевали на домашнем фронте практически непрерывно. Плюс состояние, которое когда-то было большим, изрядно поуменьшилось на ниве собирательства ценностей, литературных салонов, вздохов о прекрасном и кормления лошадей клубникой в январские морозы.
А любовь приходила и уходила. Когда-то горячо любимый Андрей Карамзин, сын знаменитого историка, после нескольких лет бурного романа с Додо, который она крутилась, не обращая внимания на мужа и разговоры за спиной, выбрал другую. Да еще как удачно выбрал! Ведь прекрати отношения с Евдокией Ростопчиной, он женился на Авроре Карловне Демидовой (в девичестве Шернваль), которая была и исключительной красавицей и владела многими миллионами. А потом и вовсе сгинул в огне Крымской войны.
И вот тут, на своём раннем излете, когда уже не стало ни Пушкина, ни Лермонтова, которым она читала свои стихи, а великие поэты их хвалили, Евдокия Петровна написала роман «Счастливая женщина». В ее доме все так же собирались московские литераторы, а муж открыл для всеобщего обозрения свою огромную художественную коллекцию в особняке Ростопчиных.
«Не верь им, друг мой!… Люди, люди!…
Вы вечно всюду таковы!…
Всегда непрошеные судьи,
Во имя суетной молвы…»
