Митрошка Титкин, всю свою жизнь прожил в деревне. Нет, в город он конечно выбирался, когда нужда появлялась, продать там чего нибудь, или купить, или в гости к свояченице, на Новый год например. А так в основном в своём Городном обитал. Да и зачем в тот город ездить, если всё равно нигде кроме базара да квартиры свояченицы не бываешь. Нет в Городном лучше, простору больше. Выйдешь поутру во двор, рядом в лесочке птицы поют, заливаются, по деревьям белки скачут, красота. А в городе том что, шум, гам, суета. Люди вперемешку с машинами туда-сюда, туда-сюда. От такого и умом можно тронутся.
В Городном он жил конечно не один, а с тёщей любимою, Танютой так её по-деревенски кликали, да с женой Машкой. И было у него ещё трое деток, два сыночка, Венька и Петька, и лапочка дочка, Ниночка. Жили они не тужили, иногда дружно, иногда не очень. Не очень дружно в основном когда Митрошка зарплату получал. Он тогда с мужиками мог немного расслабится, купить в местном сельпо красненькой, и посидеть с друганами культурно. Нарвавшись после этого пару раз на скандал с обожаемой тёщей, стал умнее. В дом спать не заходил, в летней кухне отсиживался, благо там и зимой печку топили, чтобы скотине готовить. Так вот проспится Митрошка в закутке на топчанчике, а утром снова как новый целковый. Манька его за то что старался от скандалов уходить, и обстановку в доме не нагнетать, просто обожала. На следующий день после культурного времяпровождения и рассольчику огуречного принесёт, и рюмочкой чая голову поправит. Короче жили они так не тужили. Детки выросли, и от них в город тот суматошный укатили. Сыновья после десятилетки на завод подались, сначала учениками, потом самостоятельно к станкам встали, а Ниночка учиться пошла, в институт на педагога, чем Митрошка был чрезвычайно горд. И когда в очередной раз отдыхали с мужиками после получки, всегда говорил.
— Вот выучится Нина, диплом получит, интеллигенткой станет, а я при ней буду отцом интеллигентки. Наверно по такому случаю, шляпу купить придётся, как вы думаете?
— Конечно придётся, — утвердительно кивали головой мужики, — нельзя дочку позорить, культурным придётся становиться. Только ты, того-этого, в коровник шляпу не надевай, а то бык наш Гаврюшка, ещё сжуёт её ненароком.
Жил так жил Митрошка, горя не знал, пока оказия одна не приключилась. Собралась племянница жены, Томка, замуж выходить. Жених городской попался, образованный, родители его тоже горожане в седьмом поколении, оба педагоги. Свадьбу решено было в ресторане справлять. Томка пришла их с Манькой пригласить, да предупредила. Чтобы оделись по городскому, модно. Она видите ли, перед роднёй мужа, опозорится не хочет.
— Ты дядька Митроха, не вздумай сапоги обуть, они у тебя хоть и яловые, но в сапогах в ресторан не ходят. Штиблеты по такому случаю купи.
Митрофан приуныл прямо, привык он в сапогах, удобно очень, а тут штиблеты.
— Мань, может я дома останусь, ну его, ресторан этот, — подступался он не раз к жене.
— Я те останусь, — грозила ему кулачком Манька, — в кои веки оказия выдалась на ресторан тот хоть глазком взглянуть, а он фордыбачится. Едем, и никаких мне возражений.
Съездили они с Манькой в райцентр, купили новые штиблеты, как того Томка требовала. А Манька ещё расстаралась, купила Митрошке галстук, жёлтый с красными драконами, продавщица уверяла, что это последний писк моды.
— Ну вот теперь и от городского тебя не отличить, мы этим сватам интеллигентам нос то утрём, пускай знают наших, — как ребёнок, радовалась Машка, поворачивая мужа во все стороны перед зеркалом.
И вот наступил час икс. В назначенное время, приехали они с остальными родственниками в ресторан. Всё честь по чести, расселись за столами, мужичонка какой-то между гостями бегает, руководит, а кличут его вроде как, и не по нашему, Тамадой.
— Грузин наверное, — подумал Митрошка.
Подарили они молодым подарок с Манькой, особо заморачиваться не стали, отмусолили две сотни, да и вручили любимой племяннице, за то что уважение оказала, в такое культурное место пригласила. После шампанского, Митрошка немного освоился, галстук ослабил, на спинку стула откинулся, и уставленный закусками стол оглядел. Видит стоит небольшая баночка, с чем-то жёлтым.
— А это что? — толкнул он в бок сидящего рядом с ним племянника Саньку, указав пальцем на заинтересовавший его предмет.
— Это горчица, приправа такая, хочешь к мясу, хочешь к рыбе, — ответил Санька.
— Вкусная наверное? — подумал Митрошка.
Он понаблюдал за гостями, видел как те, брали горчицу понемногу и намазывали на кусочек хлеба. И решил не мелочится. Взял кусок, и намазав его погуще, как мёдом со своей пасеки, откусил. В тот же момент из глаз брызнули слёзы, а Митрошка немного очухавшись, толкнул в бок супружницу и заорал на весь ресторан.
— Дуй Манька, дуй, не то помру сейчас. Накормили не пойми чем, а ещё интеллигенция называется.
С тех про Митрошка в ресторан больше ни ногой, как вспомнит горчицу, так мороз по коже.
