В девяностых я нелегально пересек границу с Финляндией и оказался в Лаппеенранте, в маленьком, уютном городке, с пачкой долларов в кармане. За день до католического Рождества. Я хотел купить машину. Я мало что знал о самой стране и тем более о войне с Финляндией, потому что в наших учебниках по истории этому уделялось едва ли 10 строк. Объехал на такси Иматру, Йоутсено со стоянками «бэушных» машин, – увы, ничего не нашел в пределах 10 тысяч баксов, которые заработал на перегоне реэкспортных машин из Питера в Волгоград. Оставался крупный презентабельный салон в центре Лаппеенранте, куда поначалу зайти не решался. Здесь совершил два-три круга вокруг блескучих «мерсов», Вольво и вдруг у самой стены приметил бордовую «девяносто девятую» Самару с пробегом в 23 тысячи кэмэ.
Стал торговаться, но пожилой финн с залысинами вдоль волнистых зачесов, упрямо тыкал в ценник. Я сделал сильный ход, который выручал не раз. Развернулся и ушел к выходу. Увы. Не сработало. Достал доллары, чтобы расплатиться, но финн замахал руками и залопотал что-то агрессивно, резко. Ухватил за руку и повел к выходу. «Не в полицейский ли участок?» – подумал я, и меня в декабре пробило испариной. Хозяин показал на здание банка. Видя мое недоумение, перешел на немецкий. Оказывается, я обязан поменять доллары на финские марки. Дас гезетц, – твердил он. Для убедительности финн ухватил себя двумя руками за горло. «Законник чертов!» На обмене я потерял почти триста долларов. Зато слесарь поменял расходники, залили зимнюю омывайку и кинули в салон полдюжины журналов с обнаженными красавицами, которые я позже раздаривал на постах ГАИ.
В супермаркете финны катали тележки, заполненные доверху товаром, а я обескуражено теребил ценники, всё казалось неоправданно дорогим. Зато порадовало кафе: «любые салаты бесплатно в честь Рождества», огромная отбивная с овощами, крепкий кофе... «Любят пожрать, как и мы», – подумал я, усаживаясь в родную, но с импортным «обвесом» Самару. Город Светогорск (бывший Энсо) со своим невиданно огромным ЦБК светил огнями в нескольких километрах. На границе я предъявил бумагу, выданную мне ранее начальником Светогорской таможни и сто долларов. Всё просто и без затей.
А поздно вечером ужин в ресторане с начальником сбыта Колей, который устроил мне эту нелегальную поездку в Финляндию. И разговоры под водочку о том, как финские лесовозы день и ночь таскают карельскую древесину, а потом втридорога продают нам же столы, стулья и прочую дребедень. «Они считают, что это их земля, их лес...» Я был настроен бравурно, а он скептически. Он показал мне книжицу на финском языке, где была напечатана карта «Суоми до Урала».
По зимней обледенелой дороге долго ехал по Ленинградскому шоссе. Вкатился в Выборг. Возле Ильинской церкви приостановился и поблагодарил Николая угодника за спасение от неприятностей. Решил заночевать и заодно осмотреть этот шведско-финский город, отвоеванный когда-то давно Петром 1, а потом бездарно проданный большевиками и вновь возвращенный России по итогам советско-финской войны.
В музее я к своему удивлению узнал, что город основан шведами в 13 веке. Филологи и исследователи считают, что название происходит от древнефинского топонима Виипури. Это производное от германоязычного варианта – Виборг, Уибург. Вии – имя языческого доброго бога у викингов. Удивил и сам город – «ненашенский» и огромная крепость на Замковом острове. Город, как ни один, множество раз становился то шведским, то российским, то финским. В 1710 году после длительной осады город был взят русскими войсками. А с 1721 года Выборг официально стал часть Российской Империи.
Позже я не раз бывал на Карельском перешейке и в маленьких городках, носивших когда-то финские названия и переименованные безлико из Яаски в Лесогорский, оторвано от топонимики, от древних названий. Я пытался понять, существует ли финский нацизм или это все выдумки снабженца Коли, с которым мы дружили на почве нержавейки с нашего металлургического завода и вели долгие беседы до тех пор, пока шведы, а затем американцы не выкупили огромнейший целлюлезно-бумажный комбинат.
Я усвоил главное, что причины наших разногласий с финнами сложные. Отчасти, виной тому сильные ультранационалистические настроения, окрашенные в цвета карты «Великой Финляндии». Эта карта поражает воображение. Бытует мнение, что финские националисты ждали удобный момент ослабления Советского Союза, чтобы расширить свои границы. Среди правящей элиты Финляндии жили воспоминания об оккупации финскими войсками ряда областей Советской России — боевые действия в Советской Карелии против «белофиннов» продолжались до 1921 года. В те годы в Финляндии царил откровенный антисоветизм. Что кажется странным и неоправданным после предоставления бывшей колонии Российской империи полной свободы, так нам казалось. Но мировая история доказала, что колонии всегда мстят открыто или скрытно своим «поработителям», какими бы благими помыслами они не мотивировали свое имперское «эго».
Наши имперские амбиции были тому виной. В октябре 1939 года. Военный совет ЛенВО представил наркому обороны Ворошилову "План операции по разгрому сухопутных и морских сил финской армии". Удар предлагали на нести на пяти направлениях:Выборг, Северное побережье Ладожского озера, Улебо, Торнео, Петсамо. Позже Сталин признавал, что к началу военных действий армия не была полностью готова. "За все существование советской власти мы настоящей современной войны еще не вели. Мелкие эпизоды в Манчжурии, у озера Хасан или в Монголии - это чепуха, это не война - это отдельные эпизоды на пятачке, строго ограниченном", - сказал он.
Но при этом Сталин был уверен, что советское правительство выбрало абсолютно правильный момент для войны с Финляндией. "Это зависело не только от нас, а, скорее всего, от международной обстановки, - сказал он на совещании 17 апреля 1940 года. - Там, на Западе, три самых больших державы вцепились друг другу в горло - когда же решать вопрос о Ленинграде, если не в таких условиях, когда руки заняты и нам представляется благоприятная обстановка для того, чтобы их в этот момент ударить?"
Итог войны известен. Огромные потери... но разве люди ценились когда-либо в России. Границу мы отодвинули, но в отместку финны пропустили свободно фашистов на Карельский перешеек, что стало одной из причин стремительной блокады Ленинграда.
"Для финнов это уже история, — уверен историк Тимо Вихавайнен. — После войны выросло уже три поколения, и процесс примирения имел место в 1960-70-х годах. Сейчас люди относятся спокойно, это сохранилось в исторической памяти, но не волнует так остро". Брежнев зацеловывал Кекконена, мы сметали с прилавков финский ширпортреб, а позже ездили на выходные дни в Хельсинки и все было внешне так мило... Однако спешное вступление Финляндии в НАТО подтверждает, что Память о войне 1940 года кровоточит по сей день.
А так хочется мира и благоденствия.
