Третья армия под командованием генерал-лейтенанта Горбатова во взаимодействии с другими армиями в июне 1944 года прорвала оборону противника и быстро продвигалась вперёд. Танковые корпуса с мотопехотой не давали противнику возможности закрепиться и подтянуть резервы, громя их стремительными атаками сходу. Где-то уже были окружены части немецких войск, о чём мы узнали из перехваченных разговоров по телефону и скупых сообщений штаба армии.
В ЭТИ дни наша 413-я стрелковая дивизия находилась в армейском резерве. 28 июля она сосредоточилась северо-восточнее Бобруйска, фронт от которого ушёл на несколько десятков километров на запад.
К вечеру все устроились на новом месте. Штаб дивизии уютно расположился в посёлке близ леса, а полки разбили лагеря под высокими соснами.
Всё предвещало спокойную жизнь до нового приказа на марш. Хлопотал комендантский взвод, оборудуя кухню, походную баню и прочие бытовые объекты.
Постель в опрятном доме — блаженство, о котором мечтает каждый фронтовик. Поправив телефонную трубку под подушкой, чтобы она не очень давила на ухо, я заснул.
Проснулся от писка под подушкой и не сразу сообразил, в чём дело. Вытаскиваю трубку телефон и называю свой позывной.
— Докладывает тридцать второй. Ведём бой. С юго-запада кто-то наступает, — послышался взволнованный голос начальника штаба 1322-го полка капитана Щербины.
— А как у соседей?
— Кажется, тоже воюют...
— Хорошо, быстро выясняйте обстановку и сообщите результаты, постарайтесь захватить пленного. Сейчас доложу командиру дивизии, — закончил я разговор и приказал вызывать остальные полки. Сообщив им о том, что на участке 1322-го стрелкового полка идёт бой, предупредил: будьте в готовности.
Командир дивизии был удивлён моим докладом и для проверки вызвал командира полка.
— Ну, что там у вас?
— Воюем с немцами. Прут, как очумелые. Захватили пленного. Сейчас допрашиваем...
ВСКОРЕ обстановка прояснилась. Окружённый корпус фашистского генерала Финка после непродолжительных боёв неожиданно начал быстрый отход на запад, чтобы выйти из кольца. Около 25 тысяч гитлеровцев, уничтожив тяжёлую боевую технику, форсированным маршем уходили от неизбежного разгрома, держа направление на Бобруйск с его мостовыми переправами через Березину.
Ночью части фашистского корпуса двинулись сквозь лесной массив и вышли в район сосредоточения полков нашей дивизии, которые и завязали с ними бой. Некоторые части немецкого корпуса были вынуждены свернуть на север, в лес.
Утром, часам к 10, бой стих. Но было ясно, что это лишь передышка, что наверняка оставшиеся в лесу части и подразделения попытаются прорваться через наши боевые порядки.
Необходимо было принять меры по охране штаба дивизии со стороны леса. Организация обороны быль поручена мне.
— Собрать всех людей комендантской роты, писарей и ординарцев, кроме назначенных для эвакуации штабных документов и имущества. Оборону занять через тридцать минут, — приказал я коменданту штаба. — Вы назначаетесь командиром сводной роты обороны штаба.
— Патронов мало, товарищ подполковник...
— Достать! Послать сержанта на машине во второй эшелон штаба.
Показав, где занимать оборону, я отправился проверить, как идёт эвакуация штаба. Одна за одной выезжали из посёлка машины на север, к тылам дивизии. Все имевшиеся запасы патронов и гранат, автоматы передавались роте, оставшейся для прикрытия.
На опушке раздались первые выстрелы: бой начался. Связные информируют о подходе до двух рот немецкой пехоты. Особенно противник нажимает на левый фланг, вдоль дороги на север, там стрельба всё сильней и сильней.
Мне с опергруппой было приказано отойти в соседний посёлок, куда перемещался штаб, дивизии.
На окраине деревни, откуда мы уходили, ко мне подбежал комендант штаба без фуражки и взволнованным голосом сообщил о тем, что левофланговый взвод, которым он командовал, разбит. С ним было несколько бойцов. Некоторые еле держались на ногах. Ранены.
— Занять оборону у мельницы, раненых отправить в медсанбат! Задерживайте всех бойцов и укладывайте в оборону! — приказал я.
Через час наша группа прибыла в посёлок, где разместился штаб дивизии, прикрытый от возможного нападения противника батальоном одного из полков. Началась напряжённая работа по управлению боем дивизии.
Вскоре мой ординарец доложил, что принесли двух раненых офицеров. Выбежав во двор, я увидел на плащпалатках незнакомого офицера, который был без сознания, и старшего лейтенанта Позднякова.
— Зацепило немного, товарищ подполковник! — доложил он и улыбнулся, но улыбка на бледном лице была не очень весёлая.
— Ничего, ещё повоюем! Куда ранен?
— В грудь навылет, да в ноге пуля застряла. Но это ничего. Вытащат!..
— Ну, спасибо за службу, старший лейтенант. Скорее выздоравливай! — я приказал выделить машину и отвезти офицеров в медсанбат.
Поднятая колёсами пыль ещё несколько секунд напоминала мне о том, что лучший мой помощник, настоящий штабной офицер, надолго покинул штаб...
КОМАНДУЮЩИЙ армией генерал-лейтенант Горбатов приказал командиру дивизии очистить лес и прилегающий район от противника за три дня.
И вот с утра и до ночи специальные отряды прочёсывают лес и поля. Всё новые и новые группы пленных немецких солдат и офицеров поступают на сборные пункты полков.
В эти дни на дорогах, ведущих в тыл, можно было видеть странные картины. Однажды, возвращаясь из тылов дивизии в штаб, я увидел впереди марширующую колонну немецких солдат. «Неужели это выходящая из окружения часть? — мелькнула мысль. Но нет, у них не видно оружия. Значит, это пленные. Однако почему же нет конвоя?» Завидев нас, ведущий колонну немецкий офицер что-то скомандовал и замахал рукой, в которой белел листок бумаги.
— Документ, плен! — сказал он, когда мы приблизились и, козырнув, подал помятый листок из блокнота. На нём карандашом было нацарапано: «Колонна пленных следует в тыл на сборный пункт военнопленных. Младший сержант Сидорчук». Я невольно улыбнулся. Эту записку, ни к кому не обращённую и никого ни к чему не обязывающую, они несли как охранную грамоту.
— Идите! — махнул я рукой.
Снова команда, солдаты замерли в положении «смирно». Ещё команда, и свыше двухсот человек одновременно сделали первый шаг, поражая чёткостью и дисциплиной. Должно быть, Красная Армия внушила им огромное уважение к себе и к каждому её представителю.
За три дня наша дивизия взяла в плен более 2.500 солдат и офицеров противника.
И. ЛАПТЕВ, бывший начальник оперативного отделения штаба 413-й стрелковой дивизии, профессор ТГУ (1985)
