Одни говорят, что мы будем отступать до Днепра. А по-моему, мы будем отступать, пока русские будут наступать.
"День в день 80 лет назад". Переворачивая листы истории невольно ловишь себя на мысли, что история развивается по спирали.
КРАСНАЯ ЗВЕЗДА ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ОРГАН НАРОДНОГО КОМИССАРИАТА ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР № 222 (5593) 19 сентября 1943 г., воскресенье.
Сумерки фрицев
Недавно в районе на юго-запад от Харькова приключилось живописное событие. Унтер-офицер Рихард Пазон и тринадцать солдат из 168 пд увидели над собой «У-2». Летчик, высунувшись из самолета, стал что-то показывать. Фрицы поняли: он предлагал им сдаться в плен а показывал, куда идти. Немцы помолчали, переглянулись. А потом унтер-офицер скомандовал: «Шагом марш». Четырнадцать немцев отправились в плен.
Немецкие газеты много говорят о «Восточном вале» Однако не в одних укреплениях дело. Может быть немецкий солдат окажется менее солидным, чем немецкие укрепления. Напрасно Геббельс утешает немцев: от Десны ещё далеко до Одера. Есть и нечто другое: В сознании фрица происходят существенные изменения, от недавнего самоупоения фриц переходит к растерянности. Фриц идет теперь к отчаянью, и может быть до отчаянья ближе, чем до Одера.
2 июля командующий 8 тд генерал-майор Фихтнер заявил солдатам: «Помните, я никогда не командовал дивизией, которая отходила». Две недели спустя генералу почтительно доложили: «Солдаты бегут...» В 18 тд 4 июля царило праздничное настроение. Молодые фрицы говорили: «Зимой нас подвели румыны и итальянцы. А теперь фюрер поведет нас к решающей победе. Всем солдатам за взятие Курска обещали железные кресты». Обер-лейтенант Герлах из 216 пд говорил своим приятелям: «Вы увидите, что осенью русские запросят мира. Новая граница будет проходить восточнее Орла и Курска. Конечно, мы получим Кубань и кусок Кавказа». Восторженно толковали фрицы о «тиграх», «фердинандах», новых дымометах. Солдаты 28 пд готовились к отправке в Италию. Они мечтали: «Скоро будем есть апельсины». В их мечты вмешалась Красная Армия: они не уехали, они гниют в русской земле.
В начале июля большинство немцев ещё верило в победу. Гергард Вальке никак не может очухаться: «Это какое-то навождение! Ведь нам говорили, что у русских одна винтовка на семерых, что они еле ходят — до того изголодались. А у вас чуть ли не у каждого автомат и настоящие мясные консервы...» После разгрома немцев у Грайворона застрелился командующий 19 тд генерал лейтенант Шмидт. Его подчиненные предпочли поднять вверх руки.
Что способствует просвещению фрицев? Листовки? Нет, огонь. Немецкие дивизии в этом году поредели задолго до того, как поредели леса. Вот 417 пп. В начале июля в 5 роте было 106 человек, 14 июля осталось 60 человек. Это было только предисловием. 15 августа батальоном командовал унтер-офицер, а было в батальоне 40 душ. Прошло еще пять дней, и командование полком принял обер-лейтенант. В полку оставалось 40 человек.
Вот 9 рота 850 пп. Была рота, как рота. После боев ее не стало. В новой роте 39 солдат — 29 музыкантов и 10 помощников шоферов.
В 3 батальоне 37 пп оставались два солдата из тех, которые в 1941 году перешли нашу границу. Оба сдались в плен: последние мушкетеры.
Из Германии приходит пополнение. Но фриц фрицу рознь. Маршевые батальоны по большей части составлены из тотальных фрицев: один хромает, другой болен хроническим поносом, третий не может пройти больше трех километров — задыхается, четвертого не научили даже, как стрелять из винтовки. Обер-лейтенант Войте глядит на пополнение и ругается: «Один взвод прежних лучше, чем такая рота».
Чехов и поляков немцы теперь посылают в Италию или во Францию. Зато на наш фронт немцы шлют насильно мобилизованных французов из Эльзас-Лотарингии. Вот маршбатальон 19 тд. Из кого он состоит? 60 процентов французы, остальные словенцы. В 137 пд половина солдат австрийцы. Конечно, австрийцы говорят по-немецки, но это не немцы, в Германию их затащили силой. Австрийцы говорят: «Мы тут не при чем. Они заварили, пусть и расхлебывают. А нам пора по домам». Если австрийцы хотят домой, то французы переходят на сторону Красной Армии, чтобы отвоевать Францию. Эльзас-лотарингцы переходят группами, приносят оружье. Не они выручат Гитлера.
Фрицы начинают сдаваться. Сдается группа под командой унтер-офицера или лейтенанта. Хорошо шагают, дружно подымают руки и хором кричат: «Гитлер капут».
Ефрейтор Фехнер, попав на сборный пункт для пленных, изумился: какое пышное общество! Потом он стал философствовать: «Почему они сдались? Почему я сдался? Разве мы не могли защищаться? Конечно, могли, но не захотели. Немцы сильно изменились, вот в чем дело. Исчез былой дух. Мы потеряли надежду, мы раскисли».
Вот 2 взвод 9 роты 158 пп. Его ведет фельдфебель Шмидт: 42 фрица. Вот 2 взвод 7 роты 184 пп. Во главе унтер-офицер Гольц: 46 фрицев. Командир мостостроительного батальона капитан Дитрих, увидав русских танкистов, скомандовал своим фрицам: «Руки вверх!» — 127 фрицев. 5 роту 167 пп привел лейтенант Эльвин: 30 фрицев.
О чем говорят фрицы перед тем, как сдаться в плен? Вот образчики разговоров августа 1943:
«Если мы Летом так удираем, что же будет зимой? Войну мы проиграли. Нужно спасать свою шкуру».
«Они говорят, что мы будем отступать до Днепра. А по-моему, мы будем отступать, пока русские будут наступать».
«В России нас бьют. Итальянцы смылись. Против нас Америка и вообще весь мир. Зачем же тянуть?..»
Напрасно офицеры стараются подбодрить солдат. Фрицы обступали лейтенанта Галера и спрашивают: «Господин лейтенант, почему от нас скрыли, что мы повсюду отступаем? Что с нами будет, если русские перейдут Десну?» Лейтенант отвечает: «Это планомерный отход». Фрицы слушают и не верят. Обер-лейтенант Герберт Вик говорит солдатам: «В итоге мы победим». Фрицы отвечают: «Нам всё равно, кто победит, лишь бы кончилась война... Ведь и после Версальского мира люди жили, я не так плохо, лучше, чем сейчас...»
Тотальные фрицы учатся думать. Сокрушенно говорит унтер-офицер Дирсус: «Раньше любой приказ выполнялся беспрекословно. Солдат не рассуждал. А эрзац-солдат, получив приказ, начинает рассуждать». В 327 саперном батальоне два фрица, выслушав приказ, бросили винтовки и заявили: «Хватит! Это лишено всякого смысла».
Фрицы дошли до того, что критикуют своих офицеров. Полковника 279 пп Майера фрицы прозвали «Польди» Они говорят: «Польди пожирает за нас все продукты и получает за нас все ордена». Фельдфебель Бюте считает офицеров трусами: «Командира батальона майора Шефера не увидишь ближе, чем в пяти километрах от фронта. Да и наш ротный командир обер-лейтенант Геннекер никогда не показывался на передовой». Ефрейтор Брандит рассказывает: «Наш командир капитан Ренчлер пьян круглые сутки, ходит с палкой и дерется». Фельдфебель Бюте обижен: он ждал, что обер-лейтенант Геннекер скажет ему нечто утешительное. Но Геннекер вместо этого пробурчал: «Русские наступают. А вы сегодня что-то плохо выглядите», и уехал. Фельдфебель тогда поспешил сдаться.
Старые фрицы издеваются над неопытностью молодых офицеров: «Лейтенант Киршнер приказал занять оборону перед болотом. А лейтенант Берндорф оборудовал свой КП в самом большом доме, ну, его и убили...».
Микроб мысли проник даже в головы немецких офицеров. Лейтенант фон Ведель говорит: «Похоже на 1918. Мы несемся к катастрофе». Старший лейтенант Вик не согласен с Геббельсом: «Мы отступаем потому, что мы теперь слабее русских». Лейтенант Эльвин признается: «Я воевал во Франции. Воевал в России с самого начала. Но, во-первых, под Орлом нас побили. Во-вторых, погиб мой брат. Я сказал себе: хватит, к чорту! И сдался». Лейтенант Калькройт, один из самых породистых арийцев, заявляет: «Я не хочу воевать за дурацкие идеи Гитлера. Я больше не верю в победу Германии».
Если фриц не уважает своих офицеров, то многие офицеры теперь явно непочтительно отзываются о фюрере. Обер-лейтенант Баккер вздыхает: «Конечно, Гитлер большой политик, но зачем он взялся за военное руководство? Правда, в мировую войну он был ефрейтором, но ефрейтор не генерал». Лейтенант фон Ведель рассказывает: «Большинство офицеров винит Гитлера в последних неудачах. Он погубил шестую армию у Сталинграда. Да и летом он просчитался...» Лейтенант Гутман тоже невысокого мнения о стратегических способностях фюрера: «Офицеры у нас часто говорят: какое несчастье, что место Браухича занял Гитлер».
Имеются среди офицеров непоколебимые. Обер-лейтенант Зонтаг, отдышавшись в плену, тупо сказал: «А все-таки Красная Армия слабее нашей». Офицеры еще надеются на «Восточный вал», на медлительность противников Германии, на чудо. Кроме того они связали свою судьбу с судьбой германской армии Лейтенант Бехтер рассуждает цинично: «Офицеры лично заинтересованы в победе Германии. Победа даст нам славу и широкие возможности каждому из нас разбогатеть. А если Германию разобьют, нам, офицерам, придется влачить нищенское существование».
Капитан Рушинцик говорит: «Мы, офицеры, не осуждаем Гитлера. Мы только жалеем, что Германии, видимо, не удастся осуществить свои мечты о завоевании Европы...»
«Нужно было раньше разгромить Англию, а потом напасть на Россию», — говорят одни офицеры. Другие считают, что Гитлер начал войну на год раньше, чем следовало. Третьи, наоборот, уверяют, что войну нужно было начать в 1938 году. Эти господа еще мечтают о каком-то «компромиссе». Они хотят спасти всё, что можно спасти. В своем кругу они рассуждают так: «В I960 году Германия осуществит то, что не удалось осуществить теперь».
Лейтенант Луко считает, что незачем говорить о 1960. По его мнению всё устроится в 1944 или 1945. Этот классический остолоп продолжает составлять проекты колонизации России. По плану лейтенанта Украину, Белоруссию и западные области Великороссии следует заселить немецкими колонистами, которые одновременно будут и солдатами. Луко говорит: «Мы устроим так, как устроила Австро-Венгрия в начале 18 века, разбив турок...»
Однако большинство офицеров думает теперь о разделе не России, а Германии. Вот как проводят досуги летчики 7 эскадрильи 54 истребительной эскадры. В комнате отдыха у них висит большая карта, над которой написано: «Так Англия, СССР и США хотят расчленить Германию» По карте Ганновер отходит к Голландии, Рейнская область присоединяется к Франции, Бавария становится независимой и т. д. Летчики шутят. Вот уроженец Ганновера, он знает французский язык, он кричит: «Меняю Ганновер на Кельн» Другой «меняет» Франкфурт на Кенигсберг. Летчик Яуэр признается: «Это не просто шутки. Немцы вообще не умеют шутить, а тем паче теперь. Но мы уже понимаем, что дело проиграно...»
Офицерам поручено «развить пропаганду среди солдат». Вот тезисы бесед:
«1. Лучше, чтобы немцы защищали Италию, чем чтобы итальянцы защищали Германию.
2. Красная Армия наступает, потому что советская Россия находится в ужасном положения и вынуждена наступать.
3 На Западе у нас атлантический вал, на Востоке восточный. Они солидней чем линия Зигфрида.
4. Воздушные бомбардировки германских городов скоро прекратятся, потому что фюрер нашел новое средство защиты.
5. Если мы сможем выдержать теперь, мы победим».
Занятия проходят не всегда успешно. Лейтенант Редель говорил о том, что Красная Армия обессилена. В это время вестовой ему что-то сказал на ухо, и лейтенант закончил доклад несколько неожиданно: «Спасайся, кто может!». Капитан Цвейфель толковал о том, что «позорная капитуляция Италии не отразится на военном положении», но, видимо, капитан в то утро хлебнул вермута или просто шнапса, потому что, не закончив беседы, он встал и крикнул: «Довольно говорить глупости! Я сам понимаю, что теперь и венгры сдадутся. Вообще дело дрянь».
Солдаты, приезжающие из Германии, рассказывают о разрушении немецких городов. Зилеман из 6 пд говорит приятелям: «Приехал в Дортмунд к дядюшке. Но нет ни дома, ни людей. Оказалось, дядюшка пол обломками. Да и вообще от Дортмунда ни черта не осталось...» Фрицы вздыхают, и один из них, самый сообразительный, вдруг бормочет: «Что же мы делаем здесь — на Десне?»
Приведу монолог старшего ефрейтора Эрвина Кефа, семья которого погибла, при воздушной бомбардировке Вупперталя: «У меня железный крест, значок за зимнюю кампанию 1941, значок за ранение. Но чтобы я за них ещё воевал? Никогда! Я уже пил махорочный настой, чтобы заболеть, но меня ничего не берет. Я потерял семью, здоровье. Я не хочу потерять голову за это дерьмо. Я сбегу с передовой, вот увидите».
Я отнюдь не хочу преувеличивать значения подобных сцен. Фриц по природе не мятежник. Фриц —злая овца, дрессированный волк. Справедливо говорит обер-лейтенант Вальтер Беккер: «Послушание в крови у каждого немца». Фрицы, даже те, которые критикуют, повинуются своим начальникам. Они будут повиноваться до самого конца. Рухнет Германия как бы внезапно: у немцев «блицы» бывают в начале и в конце. Это крушение подготовляется сейчас — изгнанием немцев.
Зимой 1941 — 1942 гг фрицы выглядели чрезвычайно жалко. Я тогда говорил: не нужно обольщаться сосулькой под носом и причитаниями пленных — Германия сильнее, чем кажется. Теперь многое изменилось. Теперь немцы слабее, чем можно подумать.
В конце первой мировой войны никто не подозревал, до чего внутренне ослабела германская армия, 25 октября 1918 года — за семнадцать дней до полной капитуляции Германии — командующий английскими войсками маршал Хейг говорил: «В военном отношении Германия не сломлена. Ее армия отступает в полном порядке, проявляя в боях большую стойкость» 31 октября — за одиннадцать дней до капитуляции — маршал Фош считал, что «германская армия ещё сильна». Характер немцев таков, что даже их агония будет походить, на атаку. Наше дело не гадать, когда наступит конец, а приближать этот конец новыми и новыми ударами.
Германская армия подточена. Никакие «восточные» или другие «валы» ее не спасут. Путь фрица ведет не только на Запад, он ведет к отчаянию. Нужно только бить немца. Бить всюду. Не дать ему опомниться. Не дать Гитлеру сводками о легких успехах на второстепенных участках войны прикрыть катастрофу. Ударить по Германии с запада. Гнать фрицев из России. Тогда развязка может наступить скорее, чем мы того ждем. (Илья ЭРЕНБУРГ).
Несмотря на то, что проект "Родина на экране. Кадр решает всё!" не поддержан Фондом президентских грантов, мы продолжаем публикации проекта. Фрагменты статей и публикации из архивов газеты "Красная звезда" за 1943 год. С уважением к Вам, коллектив МинАкультуры.
