То, о чём сейчас пойдёт речь, как ни странно, касается почти исключительно понимания государственного языка. Государственного языка Украины.
Как известно, — а известно это, прямо сказать, громко, — единственным государственным языком на Украине является в силу её Конституции украинский язык. На нём, собственно, написаны все официальные тексты норм этого государства. Разумеется, и тексты норм ГПК Украины.
Однако это была присказка. А сказка-то такова.
Однажды суд на Украине вынес одно решение по одному делу. Решение это вступило в законную силу и было исполнено.
Прошёл год.
И тогда сторона, которая потерпела поражение в процессе, вдруг подала заявление о пересмотре уже состоявшегося и уже исполненного решения по делу в связи со вновь открывшимися обстоятельствами.
Ну, то, что в реальности там не было вообще никаких вновь открывшихся обстоятельств, а была исключительно фабрикация доказательств, то, что заявитель отчего-то в упор не желал видеть разницу между доказательствами и обстоятельствами — разговор особый, скорее характеризующий грамотность юристов, которые подсуетились с указанным заявлением. Вы не поверите, но представитель этой стороны утверждал, что представляемые доказательства они ранее никак представить не могли, так как нашли их только вот недавно, а на вопрос где, собственно, нашли, ответил, что на соседнем столе в кабинете. Ну, круто же!
Любопытно, однако, было то, что таким же точно неразличением обстоятельств и доказательств страдал и судья, который взял и удовлетворил указанное заявление. Решение, вынесенное год назад, было этим безграмотным судьёй (пишу «безграмотным», поскольку не желаю пока писать «злонамеренным») отменено и вынесено новое решение, которым в иске истцу было отказано.
Правда, оставалась возможность подать апелляционную жалобу, чем истец и воспользовался.
Жалоба была довольно длинная и в ней подробно были рассмотрены все аспекты дела, в том числе и то, что в деле вообще нет и никогда не было никаких вновь открывшихся обстоятельств, не могло их даже и быть, а вот безграмотность и неряшливость даже в подделках, напротив, — очень даже присутствовала. Просительная часть апелляционной жалобы содержала два пункта:
во-первых, вынесенное по заявлению о пересмотре дела в связи со вновь открывшимися обстоятельствами решение суда первой инстанции отменить,
а во-вторых, вынести определение об отказе в удовлетворении такого вот чудного заявления о пересмотре дела.
Только ответчик собрался отпраздновать победу, даже не сочтя нужным являться в суд апелляционной инстанции, как коллегия суда апелляционной инстанции взяла и согласилась с доводами апелляционной жалобы.
И вот с этого места внимательнее!
Суд апелляционной инстанции вынес не определение, а новое решение, которым
во-первых, отменял ранее вынесенное решение суда первой инстанции, признавая, что никаких таких вновь открывшихся обстоятельств в деле нет и в помине,
а во-вторых… повторил слово в слово то самое первое решение, которое отменял суд первой инстанции, пересматривая дело по заявлению о вновь открывшихся обстоятельствах.
Признаюсь, у меня явно вытянулось лицо, ибо председательствующим даже было пояснено, что так-де и только так и возможно в соответствии с законодательством действовать. М-да.
Тут я, понимая, что происходит что-то не то и что в деле, таким образом, образовалось сразу два равнодействующих решения по одному предмету, одним и тем же обстоятельствам и по спору между одними и теми же лицами, попробовал разобраться что же тут не так. То ли законодатель допустил явную ошибку в норме, то ли эта ошибка присутствует в действиях суда апелляционной инстанции.
Я стал внимательно читать ГПК Украины, конечно в оригинале, и обнаружил вот какую норму.
Сейчас я приведу норму ч. 1 ст. 307 ГПК Украины без перевода на русский, так, как она есть:
Стаття 307. Повноваження апеляційного суду
1. За наслідками розгляду апеляційної скарги на рішення суду першої інстанції апеляційний суд має право:
1) постановити ухвалу про відхилення апеляційної скарги і залишення рішення без змін;
2) скасувати рішення суду першої інстанції і ухвалити нове рішення по суті позовних вимог;
3) змінити рішення;
4) постановити ухвалу про скасування рішення суду першої інстанції і закриття провадження у справі або залишення заяви без розгляду.
<...>
Оговорюсь сразу ч. 2 и ч. 3 этой же статьи касается только определений и приказа суда первой инстанции. Поэтому я не привожу эти части. В нашем случае, действительно, жалоба была принесена не на определение или приказ, а на решение, то есть на судебный акт, вынесенный по существу иска. Теперь давайте посмотрим что же написано в норме.
Первая возможность суда апелляционной инстанции это возможность отклонения апелляционной жалобы и оставление всего как есть.
Вторая возможность это отмена решения первой инстанции и постановление нового.
Третья возможность — изменение решения.
Четвёртая возможность — отмена решения и постановление определения о прекращении дела.
Ясно, что в этом случае суд вроде бы вполне справедливо выбрал возможность вторую. И, следовательно… он поступил верно?
А вот как бы не так! Тут-то и начинается сказка о языке.
Всё дело в слове «рiшення». Вот как выглядит норма на украинском языке:
«За наслідками розгляду апеляційної скарги на рішення суду першої інстанції апеляційний суд має право:
...
2) скасувати рішення суду першої інстанції і ухвалити нове рішення по суті позовних вимог».
Обратим своё внимание, что это слово использовано здесь трижды.
В первом случае, как это видно из сопоставления с частями 2 и 3 той же статьи, речь идёт именно о решении суда, то есть о судебном акте по существу заявленных требований, о судебном акте состоявшемся.
Во втором случае — тоже. Ведь речь идёт всё о том же состоявшемся и обжалованном судебном акте.
А вот с третьим случаем дело обстоит не так просто: это тот самый судебный акт, который должен постановить суд апелляционной инстанции, если он отменяет ранее вынесенное решение. И тут надо вспомнить, что в русском языке, в русской юридической терминологии родовым названием является не «решение», а «судебный акт» или «судебное постановление», видом которого может быть и «решение» и «определение».
Причём «решение» есть судебный акт по существу заявленных материальных требований, а вот «определение» — нет. В украинской же юридической терминологии понятия «судебный акт» и «решение» склеены в одно: «рiшення». То есть «рiшення» есть и собственно «решение» и «определение». Вот такая история. Да, так кто же ошибся: законодатель или суд? Ведь, согласитесь, совершенно ненормально, когда в одном и том же деле есть два действующих судебных решения, пусть и дословно совпадающие.
А вот чтобы понять кто неправ, надо ответить на вопрос: какие, собственно требования рассматривались в деле, в чём существо этих требований.
Первая группа требований это сам изначальный иск. А есть ли вторая группа? — Есть! Это — требования пересмотра решения, вынесенного изначально. Вот в том-то и дело! И именно вторую группу суд первой инстанции разрешил неверно, рассматривая заявление о пересмотре вступившего в законную силу судебного решения в связи со вновь открывшимися обстоятельствами. Следовательно, речь должна была идти о том, чтобы постановить судебный акт, которым заново разрешить по существу именно требования о пересмотре. Но в том-то и дело, что такой судебный акт есть не что иное, как определение об отказе в пересмотре судебного решения в связи со вновь открывшимися обстоятельствами, поскольку… таких обстоятельств просто нет.
О-пре-де-ле-ни-е!
Рассуждая же далее, можно заметить, что в пп. 2) п. 1 ст. 307 ГПК Украины действительно содержится указание на вынесение нового решения по существу заявленных требований. И не просто требований, а требований исковых. Значит прав суд, а не я в своих рассуждениях и выносить надо именно решение, а не определение?
Всё же прав именно я. После того, как суд пришёл к выводу, что первоначальное решение по существу заявленных требований было отменено неверно, он отменил такое отменяющее решение суда первой инстанции определением и тем самым восстановил действие первоначального решения. И это значит как раз то, что применить-то пп. 2) ч. 1 ст. 307 ГПК Украины он не имел возможности, ибо в деле уже было решение по заявленным исковым требованиям. Применять надо было не пп 2) п. 1 ст. 307 ГПК Украины, а пп. 3) ч. 1 ст. 307 ГПК Украины, то есть изменить «рiшення» (судебный акт!) на иное «рiшення», новый судебный акт. Какой? А именно всё то же определение.
Вот к чему приводит не только странное стремление украинского законодателя вводить катафазис в определениях, но и невыработанность юридической терминологии в языке и стремление во что бы то ни стало вести судопроизводство на таком неоднозначном и непонятном для судей языке. Напишите эти нормы апофатически и по-русски с корректным переводом и всякая сложность в понимании просто исчезнет. И вместо системного толкования достаточно будет грамматического.
Ну, допустим, суд неверно назвал акт и допустим действительно нелепа ситуация, когда в одном деле есть два идентичных решения. Что с того — один академический разговор и только?
Ха! а с того следует очень и очень уже важный практический вывод: исполняется каждое решение. Каждое! И если по первому решению была взыскана некоторая сумма и уже даже уплачена, то и по второму решению она также должна быть и взыскана и уплачена. И, заметьте — никакого мошенничества: решения-то два! А если это ещё и взыскание, на который не распространяется поворот, а такие есть, то…
Вот цена написания и применения норм на малознакомом языке и в логике, дерзать на которую можно только в откровениях да в математике.
PS Так и было сделано, между прочим: по каждому решению был получен исполнительный лист, и сумма со счёта (а это была зарплата!) была списана дважды. Ох и крика было!
