Статья про описание русов у арабских авторов вроде как зашла, ну в скромных масштабах канала. Поэтому сегодня предлагаю рассмотреть версию такой исследовательницы как И. Г. Коновалова, насчёт того, где же эта земля руссов находилась.
Коновалова обращает внимание на то, что приводимые географические детали позволяют помещать территорию проживания русов на достаточно обширном пространстве, от современной Карелии до Черноморского побережья. Споры учёных по вопросу возможной точной локализации места обитания русов продолжаются уже давно, не предполагая возможного консенсуса.
В своём исследовании автор опирается на ряд источников. Это сообщения о стране русов арабских и персидских авторов, начиная от свидетельств X века, заканчивая гораздо более поздними вторичными источниками XVI столетия. Большинство исследователей склонны были локализовать данную территорию в северной части Восточной Европы. Однако можно встретиться с версиями, согласно которым, остров русов находился в Крыму или близ Каспийского моря.
Коновалова обращает внимание, что разрешить данные противоречия, опираясь на текст источников невозможно. Встречающиеся в описаниях географические детали могут позволить относить его к самым разным территориям.
Новизна исследования заключается в утверждении автора об ошибочности представлений об острове русов как о реальном географическом объекте. Главным тезисом статьи Коноваловой является утверждение о том, что остров русов должен рассматриваться не как реальный географический объект с точными координатами, а как географический образ. При этом противоречивость в описании отдельных деталей этого образа объясняется тем, что он формировался под влиянием двух традиций арабской и персидской географии. Одна из них свидетельствовала об активности русов в Прикаспийском регионе, другая связывала их деятельность с Чёрным и Средиземным морями.
Автор в достаточной степени аргументирует высказанное предположение с помощью анализа источников. Ей удалось показать, что авторы, проживающие в рассматриваемую эпоху на территории современного Ирана опирались в своих описаниях на те сведения, которые могли получить от купцов и администраторов тех регионов Халифата, которые имели тесные контакты с территорией Поволжья.
Если же говорить о сочинениях арабских авторов, то они преимущественно получали информацию из источников близких к средиземноморским провинциям, что отразилось на описании острова русов.
Автор подтверждает свои предположения, опираясь на топонимические и гидронимические сведения, полученные из источников. В сочинениях персидских авторов, все встречающиеся конкретные географические детали указывают на расположение острова русов далеко на севере. Тогда как в другой группе источников, преимущественно арабских, присутствуют указания на средиземноморский регион.
Ещё одним достижением автора можно считать анализ пространственной структуры самого острова русов. Коновалова считает возможным говорить о его двойственности. В микромасштабе достаточно подробно описываются этнографические сведения, социальное и политическое устройство общества русов. В этих рассказах отсутствуют какие-либо конкретные географические привязки. Невозможно узнать названия городов, рек, которые протекают по данной территории.
В том масштабе, который автор называет региональным, можно говорить о месте острова русов в его системе взаимоотношений с другими народами и странами.
Коновалова обращает внимание на то, что все сведения об обществе русов получены были арабскими персидскими авторами либо от самих представителей этого народа, либо от хазар и булгар, которые поддерживали с ними торговые отношения. Никто из авторов источников не побывал сам в стране русов. Даже знаменитый рассказ Ибн Фадлана повествует о встрече с русами на территории Булгара. Создаётся, на первый взгляд, парадоксальная ситуация:
«на политической карте региона страна русов присутствует, но в географическом смысле ее как бы и нет».
Автору, однако, удалось дать достаточно правдоподобное объяснение данного феномена. Коновалова предлагает обратиться к описанию взаимоотношений между русами и славянами, которые присутствуют в тех же источниках. Она обращает внимание на то, что русы и славяне отделены друг от друга не географически, а в сферах политики, экономики и культуры. Русы отличаются от славян тем, что они не занимаются никакой производительней деятельностью, а только войной и получением дани.
Коновалова обращается к анализу арабского слова, которым авторы передают название группы, на которые делятся русы. Обычно этот термин переводится как «род» или племя, но автор обращает внимание на имеющийся другой смысл. Слово «ā’ифа» может переводиться также как «совершать обход», «обходить кругом».
Автор делает вывод о том, что это позволяет увидеть в русах описание дружинников. Вряд ли подобное предположение можно назвать полностью обоснованным. Из того, что по отношению курсам арабские авторы использовали подобный термин, вовсе не следует, что сам термин русы нельзя понимать как указание на этническую принадлежность.
Стоит, однако, заметить, что автор приводит и дополнительные доказательства, анализируя текст источников. В частности, Коновалова отмечает, что среди русов отсутствовало понятие землевладельцев. Именно отсутствие сведений о чётких политических границах руси привело к возникновению образа острова.
Автор обращается к другим группам источников, в которых сам термин остров не употребляется. Она обращает внимание, что в этих источниках нет никаких сведений о географическом положении территории русов, но указано на их тесную взаимосвязь со славянами. Некоторые арабские авторы напрямую называют русов видом славян.
Русы в источниках появляются исключительно как воины и купцы, которые приплывают словно бы из ниоткуда. Соответственно, единственной географической территорией, связанной с русами, оказывается тот торговый маршрут, по которому они следовали. Некоторые арабские авторы вообще не используют термин русы, а при описании торговых путей говорят о них как о славянских.
Коновалова делает вывод о том, что остров русов в описаниях мусульманских авторов предстаёт не как нечто внешнее по отношению к землям славян, а скорее как нечто трудноотделимое от неё. Соответственно, автор предлагает видеть в острове русов указание на часть славянской территории, где начинает формироваться новая общность. Причём сам термин русы стоит понимать как этносоциальный феномен.
Коновалова говорит о том, что сам термин остров изначально мог появиться из-за того, что арабы и персы преимущественно сталкивались с русами, когда те передвигались на кораблях. Впоследствии, по мере накопления информации, слово остров перестаёт употребляться по отношению к Руси.
Таким образом, можно сказать, что Коновалова от более частного вывода о том, что остров русов являлся не конкретным географическим местом, а географическим образом, переходит к более общему выводу. Он состоит в том, что русы являлись не отдельным народом, а частью славянской общности, выделяемой не по этническому, а по социальному признаку. Если с частным выводом трудно не согласиться, то более общий нельзя считать полностью доказанным.
