-Идут! - эхом пролетело по рядам. Воины, не дожидаясь команд старших, вскакивали с мест, оправлялись, выкладывали оружие наизготовку.
-Не утерпели! - потирал довольно руки Владимир.
Дозорные оказались правы. Скоро из леса, как черные муравьи, показались воины князя Мешко. Над их головами, алыми пятнами, развивались на верту флаги. Двигалось войско быстро, на глазах увеличиваясь, превращаясь из черных точек во всадников, на полном скаку несущихся на встречу собственной погибели.
Мгновение, и схлестнулись два войска. Перемешались между собой русичи и поляки, слились в однородную серую массу. Звон мечей, жалобное ржание раненых лошадей, отборная ругань бьющихся на смерть людей смешались в жуткую какофонию, сопровождаемую реквизитом из крови, пота и пыли.
Владимир наблюдал за битвой издали. Он поочередно слал гонцов то на один фланг, то на другой, отдавая наказы, куда бросить силы и где ослабить хватку. Он пристально вглядывался в ряды сражающихся и понял, что князь Мешко, как и он сам, в битве не участвовал. Владимир почувствовал к нему невольное уважение.
Скоро враг стал выдыхаться. Кое-кто дал деру обратно к лесополосе, а потом и для всех воинов князя Мешко протрубил рог - к отступлению! Войско Владимира осталось на месте.
-Славно мы потрепали их! - подъехал к Владимиру довольный воевода, носивший странное имя - Волчий Хвост. За что досталось ему такое прозвание не знал и сам воевода, однако носил его с гордостью. Волчий хвост был весь в грязи и брызгах чужой крови, но сиял довольной улыбкой. - Надобно вдогонку, раздавить их...
-Нет, обождем! - остановил его Владимир.
Волчий Хвост досадливо крякнул, но возражать не посмел, велел воям отдыхать...
Князь Мешко, от природы наделенный недюжинным умом, быстро понял, что Боги, как новые, так и старые, отвернулись от него. Глядя на остатки своей армии, подавленные и волочащие за собой кровавый след, он крепко призадумался о том, что будет, если Владимир решит двинуться с места, на котором обосновался некоторое время назад? Допустить этого было нельзя. Лес, окружавших Гнёздо, давал ему некоторое преимущество, но его явно недоставало для победы. Время играло против Польши и князю казалось, что он слышит, как уходит оно медленной поступью.
Наконец он решился. Послом выбрал не молодого, спокойного воеводу Древко, проверенного временем и боями. Древко слушал князя и кивал головой одобрительно. Он, в отличие от молодых, да горячих, видел угрозу, которая нависла над польской землей и не меньше Мешко желал сохранить людей и свободу.
Владимир, еще до сообщения гонца, увидел, что от леса, где укрылся князь Мешко, отделился одинокий всадник, над головой которого развивалось белое полотнище.
«Явно переговоры задумал вести князь, да и кто на его месте поступил бы иначе? Разве что, удалой князь Святослав? Да только и он воюет теперь за неведомой чертой, под рукою Перуна!» - так думал Владимир, глядя на приближающегося всадника и нетерпение охватывало его — так хотелось узнать, что предложит ему князь Мешко.
Всадник спешился, едва достиг кромки лагеря и, оставив коня, степенным, неторопливым шагом прошел среди расступающихся перед ним русичей. Его остановили, когда до князя Владимира оставалось десятка три шагов, и обыскали.
-Князь Мешко, поклон шлет тебе князь Владимир и знать желает, для чего ты пришел на его земли?
-Что же сразу полез в драку твой князь? - удивился Владимир, - Я и сразу поговорить был не прочь!
Древко опустил глаза, крыть было не чем.
-Ладно! Скажу я князю, для чего прибыл! Хочу установить границы, да мир наладить промеж нами!
Древко удивленно поднял бровь. Не ожидал он такого ответа!
-И чего ты желаешь, чтобы мир сберечь? - осторожно спросил Древко.
-А желаю девицу княжеского рода в жены себе! - заявил Владимир и пришла пора удивляться его воеводам, стоявшим рядом.
-Я передам князю Мешко твою волю! - сказал Древко, поклонился и побрел прочь.
Войско князя Владимира возвращалось домой. Уже и снег сошел. Из земли пробивалась травка, которую безжалостно щипали кони, а следом утрамбовывали в землю бесчисленные обозы. Почти год не был в Киеве Владимир. Подрастал не видя отца сын-первенец, рожденный любимой женщиной, о которой стосковались и душа, и тело князя. О том, что по Киеву и его окрестностям должно быть много его отпрысков бегают, Владимир не думал. Для него сыном был тот, в чьем отцовстве он был уверен, чья мать ждала его дома под приглядом многочисленных глаз. О новой жене, которая ехала за войском, он почти не вспоминал. Лишь раз призвал к себе глазастую сестру князя Мешко, с чудным именем Горка, чтобы доказать на деле их союз, а потом и думать о ней забыл. Ему для услады хватало девок сочных, сопровождавших его войско в походе. Горка ему запомнилась испуганной и заплаканной, ничем не примечательной.
Горка и правда пролила в пути не мало слез. Чуть ли не из-под венца, выволок ее брат и отдал на растерзание проклятому язычнику! И теперь везут ее в неведомые земли, где все вокруг такие же дикие, как и ее муж. Дикими Горке казались эти люди, потому что, каждый вечер, да и частенько среди дня, распевали они песни на своем языке странном, из которого, Горка мало что понимала, хотя отдельные слова были созвучны ее родной речи. Они много шумели и, как казалось Горке ругались промеж собой.
Горка, в отличие от старшего брата Мешко, крещена была еще в раннем детстве и ей, рядом с приставленными к ней монахинями, мало было известно о язычестве. Знала она лишь то, что не верящие в Христа, сродни бесам. Живут в мире полном разврата, все их существование сплошной грех и срам. И вот теперь и ей предстояло жить в этом аду на земле. Одной ночи хватило, чтобы понять - все рассказы монахинь чистая правда. Невенчанная она стала женою страшного человека. Теперь и ее душа, и тело навеки запятнаны и не видать ей райских кущ...
Скоро Горка увидела деревни, мимо которых проходило войско. Люди, одетые почти так же, как и польские земледельцы, приветливо махали проходившему мимо войску. Горка хотела бояться их, но получалось плохо. Слишком уж добрыми были у них лица.
Наконец и до Киева добрались. Только у самых ворот, Владимиру напомнили, что новая княгиня все еще едет в хвосте обозов и он велел привести ее. Горку поставили за спиной у князя и велели за ним следовать. Она оказалась в центре гудящей толпы и мечтала вернуться обратно в свою повозку, которую проклинала весь путь сюда.
Малуша с удивлением увидела девушку, стоящую позади Владимира с мокрыми от слез глазами. То, что девушка была рядом с князем могло означать только одно - очередную жену заимел себе сын! Она тяжело вздохнула. Мало ей троих! Зоряна все уши проела, про то как ждет Владимира, Ирина молчальницей заделалась, улыбалась только сыну. Горислава, строптивица, все наперекор делает! Изяслав едва сидеть без опоры научился, а она уже вложила ему в ручонки деревянный меч! "Матери заступник!" - называла она его. Но делать нечего! Обняв Владимира Малуша спросила сына:
-Кто это за спиной твоею прячется?
Владимир засмеялся и буквально вытолкнул вперед Горку:
-Жена моя, сестра польского князя - теперь мы с ним братья и мир промеж нас настал!
-Что ж, пойдем, краса! - сказала Малуша, беря девушку за руку. К Владимиру уже протиснулась Зоряна, сверкая счастливыми очами, не ведая пока, что Владимир обзавелся еще одною женою.
-А где Горислава? - спросил у Зоряны Владимир, отстраняя ее и ища глазами ту, по которой взаправду скучал. Улыбка Зоряны сразу погасла, словно задули резко лучину.
-Там, где ты ее и оставил! - ответила ему мать, и видя как сошлись на переносице его брови, добавила, - Потом расскажу тебе все, здесь не место!
Он кивнул, соглашаясь с ее словами и прошел в терем, окруженный своими женщинами...
