Рогнеда, с новорожденным сыном на руках, сидела в своем домишке и слушала Малушу. Та пыталась всячески увещевать, да умаслить невестку, но Рогнеда лишь насупившись молчала, ждала когда свекровь закончит.
-Владимир велел мне тебя и дитя в Киев забрать! Не упрямься, Горислава, собирайся в путь!
-Не поеду! - в который раз ответила строптивица и отвернулась, увидев что Малуша чуть не плачет от досады. -Если князь пожелает, то по возвращению сам меня заберет. А жить среди тех, других я не желаю!
Малуша представила, как осерчает сын, узнав про отказ Гориславы повиноваться. "А и пусть ее, поделом будет!" - в сердцах подумала княгиня-мать и тут же устыдилась своих мыслей. Все таки не чужая для нее Горислава, жена сына и внука родила прекрасного.
Не раз Малуша размышляла, почему Горислава такая колючая? Зоряна и Ирина роду не знатного, а вели себя так, как по мнению Малуши подобало вести себя девицам, выросшим в княжеском терему. Горислава же, наоборот, вела себя , как не знавшая уму-разуму, девка. Малуше, самой выросшей из простой семье, невдомек было, что оттого и была спесь Рогнеды, что не знала она сызмальства ни в чем отказа, привыкла получать желаемое по первому слову, по одному лишь движению бровей.
-Ну коли ты так решила, неволить тебя не стану! - сказала Малуша, поднимаясь со скамьи.- Видала терем то скоро готов будет. Пришлю для тебя и внука добра, чтобы новое жилье обустроить!
Горислава промолчала, не поблагодарила свекровь, как подобает и Малуша, в очередной раз тяжело вздохнув, отправилась к двери и уже протянув руку в дверной ручке, вспомнила, что за уговорами невестки, даже внука на руках не подержала.
Она развернулась и подошла к Рогнеде.
-Дай внука, хоть потетешкаю! - сказала она, стараясь чтобы тон был не просительным.
-Только из дома с ребенком не выпущу! - предупредила Рогнеда, протягивая ребенка свекрови.
Малуша улыбалась, глядя на малыша. Вот оно счастье, стирающее все обиды, дарующее утешение!
-Ты не серчай, Горислава, да только пришлю я для внука ладную няньку! Негоже княжичу расти на руках у челядинок!
-А Владимир на чьих руках рос? - спросила Горислава, пристально глядя на свекровь.
Малуша поняла ее намек на низкое происхождение, но взгляда не отвела, ответила, глядя прямо в глаза нахалке:
-Княгиня Ольга все сделала, чтобы мОй сын рос настоящим княжичем, ни в чем ему отказа не было!
-Тогда и Изяслав пусть всем тем пользуется! - кивнула головой Рогнеда, словно разрешением своим оказывала Малуше милость...
В ГнЁздо (город в Польше - примечание автора) праздновалась знатная свадьба. Князь Мешко венчался с Одой, дочерью маркграфа* Северной марки. Это был второй брак князя и случился он потому лишь, что Мешко отчаянно нуждался в союзниках. Он искоса посматривал на молодую жену, признавал что она не дурна собой, но перед глазами стоял образ первой жены, Дубравки, родившей ему дочь и сына, принявшей с ним крещение и покинувшей его во цвете лет.
Приняв крещение, Мешко надеялся на помощь Саксонии, и теперь закреплял свои позиции с помощью брака. Юная ода, в отличие от мужа, была безмерно счастлива и с упоением принимала поздравления, даря улыбки каждому, кто выражал ей и супругу почтение. В самый разгар пиршества, к князю подошел один из слуг и что-то прошептал ему на ухо. Вскочив на ноги, Мешко с силой ударил по столу кулаком. Забряцали по полу свалившиеся со стола чаши и вмиг наступила тишина. Все смотрели на князя с изумлением и ждали, что будет дальше.
-Языческое войско уже у наших границ! Где были ваши глаза и уши, что допустили врага так близко! - вскричал он. При его словах начали вставать и вельможи, мгновенно трезвея и хватаясь за мечи. Женщины огласили зал стенаниями. Ода вцепилась в руку новоиспеченного супруга, но он не обратил на нее никакого внимания.
-Пиршество закончено! Немедленно выдвигаемся в путь!
Все вокруг завертелось, словно подхваченное ураганом. Кто-то бежал, кто-то кричал, стараясь перекрыть гомон. Юную жену князя Мешко подхватили под руки и отвели в опочивальню, где ей предстояло провести первую брачную ночь в одиночестве...
Владимир осторожничал, на рожон не лез. Оттеснял границы потихоньку, выдавливая с родных земель местных жителей. Тех же, кто набравшись смелости решался просить у князя разрешения продолжать жить на своей земле, к удивлению испытывали на себе его благосклонность и даже радушие.
Медленно, но верно приближался он к Польским землям и прав был князь Мешко, ругая своих полководцев! Те, не ожидая со стороны Руси угрозы, успокоившись смертью князя Святослава и междоусобицей, что возникла промеж его сыновьями, да обратили все свои взоры и помыслы в ту сторону, где куражились вовсю германские племена.
-Вот здесь земли князя Мешко и начинаются! - проговорил Добрыня, глядя на широкое поле, по которому двигалось войско Владимира. Вдалеке, ровной чертой, виднелась полоса леса, за которой, как доносили разведчики, прятался городок, с чудным названием Гнёздо, вотчина князя Мешко.
-Мнится мне, что князь Мешко уже поджидает нас! - сказал Владимир, по своему обыкновению, усмехаясь в усы.- Так мы к нему на поклон не пойдем, тут подождем пока он сам явится!
Добрыня в этом походе приметил у Владимира черту, которой до того не замечал - он не стремился окунуться в бой с головой, предпочитал сначала в ход пускать сладкие речи да смекалку, а не меч, как бывало поступал его отец. Сам в гущу схватки не лез, издали раздавал команды. Когда Добрыня осторожно поинтересовался, почему не ведет он в самолично в бой свое войско, Владимир ответил серьезно:
-Не станет меня - что с Русью будет? Растащат на мелкие клочки все, что предки мои потом и кровью множили! А для того, чтобы в бой дружину вести воеводы есть!
Добрыня признал, что правда в словах Владимира была, но принять такое поведение племянника было для него, привыкшего к безрассудству князя Святослава, сложно.
Для Владимира раскинули шатер и войско принялось поджидать врага. Вели себя спокойно, как на обычном привале, зная, что о приближении врага загодя оповестят многочисленные дозорные, веером рассыпавшиеся по окрестности.
В то же время, князю Мешко доносили о странном поведении князя Владимира, который расположился на самой границе его земель и стоял на месте уже несколько дней, явно не собираясь двигаться ни вперед, ни обратно. Поведение чужеродного войска заставляла Мешко нервничать. Мало ему было того, что на собственных землях, тут и там язычники, тайно и явно, пытались сковырнуть нового Бога. Устраивали поджоги новеньких церквушек, на которые Мешко выделял немалые средства из казны, нападали на расплодившихся попов. А теперь еще и языческий князь стоял у его ворот, как грозный страж. "Уж не месть ли то старого Пагоды*?" - думал Мешко, в душе еще больше веривший в богов своих предков, чем в нового Бога Христа.
На совете Мешко задавал вопросы, отчего стал на месте русский князь и получил неожиданный ответ, от первосвященника, прибывшего в Польшу из далекой Византии, дабы учить правильной вере темный польский народ.
-Оттого стоит, что Господь наш не пущает его на землю, которая познала свет истинного Бога!
Такая мысль пришлась Мешко по душе, воодушевила его вассалов и единогласным было решение совета отправиться на границу и отогнать врага подальше, да так, чтобы не повадно было впредь ему совать свой нос на чужие земли...
*Пагода - один из богов языческой Польши.
*Маркграф - титул некоторых древних германских вельмож, по власти сопоставим с герцогским.
