В Париж давно пришел май. Май 1943 года. Среда 19 числа выдалась пасмурной. С утра пораньше негласный осведомитель гестапо Иван Дрейфус собирал чемодан. Из вещей только самое необходимое. Спички, перочинный ножик, два комплекта белья, 25 000 франков, фотографии на паспорт и никаких документов.
Волнение усиливалось от радиопередачи, что лилась из приемника. Иозеф Гебельс утверждал, что Берлин стал юденфреем. То есть местом, свободным от евреев. Иван понимал, что вскоре немцы начнут еще активнее “освобождать” Париж от него и его соплеменников. Люди они дотошные. И, вероятно, дело свое доведут до конца. До его, Дрейфуса, конца. Надо что-то делать.
Вот она, рю де Матюрен. Вот он, дом №25. Теперь на третий этаж. Проходя мимо второго, он заметил четырех в штатском. По собственному опыту знал, что на четвертом стоят их коллеги, а в соседнем дворе должен быть автомобиль. Флики из Сюрте и гестаповцы пропустили Дрейфуса.
Он должен был войти в квартиру №47. На выходе их возьмут. Цель Ивана — отдать в руки СД таинственного подпольщика Доктора Эжена. Человека, наладившего “коридор” для нелегального вывоза евреев в Испанию. Ну, а там как дело пойдет. Ведь главная задача гестапо — выйти на ячейку или сеть Сопротивления. А его, может, и отпустят. Других ловить.
Однако войдя в сорок седьмую квартиру, Дрейфус исчез. Как и тот, кто его туда впустил. Несмотря на засаду в подъезде и во дворе дома. Все исчезли бесследно. Куда? Как? Позже криминальный комиссар Парижского гестапо гауптштурмфюрер СС Роберт Йодкум, руководивший задержанием Доктора Эжена, никак не мог дать внятного ответа своему руководству на эти вопросы.
Нет, версии были. Разные. Наиболее вероятная предполагала, что негласный агент гестапо Дрейфус предупредил подозреваемого о засаде. И уговорил Доктора Эжена вывезти его в Испанию. 25 000 франков, которые Иван получил в кассе Парижской полиции, наверняка пошли на оплату “коридора”. Вместе они и испарились. Да деньги казенные прихватили еще. Отвечай теперь.
После тщательного обыска сорок седьмого номера обнаружили выход на “черную лестницу”. Она вела в подвал. А тот, в свою очередь, во двор дома в двух кварталах от рю де Матюрен. Ничего не поделаешь. В каждом городе найдутся свои “нехорошие квартиры”.
С апреля 1943 года в Парижское гестапо начала поступать информация о существовании некоего “коридора” для нелегального перехода евреев прямо из Парижа в Испанию. Некто “Доктор Эжен” за 25 000 франков кого угодно отправлял в Латинскую Америку. Якобы. Так докладывали. Во всяком случае.
Вот только, по данным агентуры, из Парижа евреи исчезали, а вот в Испании их не видели. Более того, активизации передвижения аргентинских граждан на таможнях стран Пиренейского полуострова не наблюдалось. Все как обычно. Но ведь люди то исчезали. Семьями. С чемоданами. С вещами. А что еще важнее, с довольно внушительными средствами. Что в драгоценностях, что в валюте.
Речь шла о десятках и десятках людей, испарившихся из Парижа. За Нелли-Дениз Хотин наблюдал ее гинеколог, что понятно. Та была беременна. Но еще и по заданию гестапо. Ее собирались задержать после родов. Но она исчезла. Так же, как и мэтр Поль-Леон Браунбергер с семьей и драгоценностями. Следом пропали двое Вольфов. А они купили доллары США. Как пропали и шестеро их друзей.
Негласный агент гестапо Шарль Берета вел их до дома 21 по рю ле Сюэюр. И все. Пропали. Там же исчез сутенер Жозеф Пьерески с подругой, долларами и песетами. В том же особняке потерялись трое немецких евреев Кнеллеров. Вот только потом их останки выловили в Сене. Ну, этих то хоть опознали. А так в последнее время на берегах столичной реки стали находить части тел.
В конце мая Шарль Берета установил личности троих членов ячейки Сопротивления, что возглавлял загадочный подпольщик Доктор Эжен. Один за другим арестовали Рауля Фурье, Эдмона Пинтара и Рене-Гюстава Незонде. Вызывало некоторое удивление пренебрежение с их стороны правилами конспирации, с которыми, в принципе, знакомы все, кто занимается хоть какой-нибудь нелегальной деятельностью.
Трое задержанных были уголовниками. И хорошо известными сотрудникам парижского Сюрте. Все употребляли морфин. Отчего-то не использовали псевдонимов. В деятельности по переправке евреев за границу не применяли тайниковых операций. Без опасений прибегали к открытым средствам и способам связи. В общем, “светились” на каждом шагу.
Проверка адреса, выявленного Шарлем Беретой, привела к установлению личности владельца особняка, в котором пропадали люди. Им оказался доктор Марсель Петио. Задержанные опознали его по фотографии как Доктора Эжена. Более того, Незонде был земляком подозреваемого. Оба они родились в Осере.
В Осере, что в 160 километрах или двух часах езды от Парижа. Горожане горделиво утверждают, что живут в самом красивом месте Бургундии. Ну, а Бургундия — Франции. Сами понимаете. А еще архивы их муниципалитета свидетельствуют, что Марсель Андре Анри Феликс родился 17 января 1897 года.
Оба его родителя, Феликс и Клеманс Петио, служили на почте. Мать сортировала корреспонденцию, а отец прокладывал телефонные линии, устанавливал и чинил аппараты. Они жили в трехэтажном доме с террасами на рю де Пари, 100. В самом центре Осера. Когда Марселю исполнилось 12 лет, у него появился брат Морис.
До этого красивый, по единому мнению родственников и соседей, мальчик рос в абсолютном почитании со стороны окружающего его мира. Хотя некие неурядицы в семье все же бывали. Вероятнее всего, Феликс не совсем был предан Клеманс. Его работа подразумевала частые командировки и, вероятно, еще что-то, что не нравилось его супруге. Когда Марселю исполнилось два года, мать стала сопровождать отца в поездках.
Мальчика отдали на воспитание родной тете, сестре матери Генриете. Если родители не особо разбирались в воспитании детей, то бездетная родственница так просто категорически не справлялась со свалившейся на нее ответственностью. Вся педагогика сводилась к чередованию пряника и кнута. При том пряник был особо сладким, а вот кнут — как получится. Состояние вседозволенности преобладало.
Небольшой Осер нередко смаковал подробности того, как красивый мальчик тот, который сын почтовых работников Петио сварил кошку в кипятке. Или на заднем дворе дома соорудил кладбище для насекомых и небольших животных. Которых сначала долго пытал. Точнее, препарировал, ампутировал, вскрывал и так далее. Врачом станет, должно быть, — резюмировали задумчивые горожане.
Слушался Марсель только отца. Которого просто боялся. Мать и тетю он просто имел в виду, и не более того. Если кто-то из них совсем не отвечал требованиям маленького деспота, то тот кричал на взрослых и даже таскал женщин за волосы.
Пока он был маленьким, в наказание его иногда пороли. Ну а после, по мере взросления, тащили в костел. Где заставляли каяться, стоя на коленях. Часто ограничивали в передвижениях. Запирали калитку в саду. А за особые нарушения дисциплины закрывали в комнате. Всю жизнь Марсель Петио считал себя атеистом. Всю жизнь он не терпел запертых помещений. Даже когда убивал, двери парижского особняка были открыты.
В школе как-то сразу не заладилось. Нет, учился он хорошо. Но вот все остальное. Драки, кражи, конфликты с учителями. В одиннадцать лет попытался изнасиловать школьного товарища. Чего-то там не получилось. Тогда он сильно избил потерпевшего приятеля. Расстроился. Надо полагать.
Как-то на перемене начал бросать перочинный ножик в одного из учеников. Благо не попал ни разу. Видимо, занервничал и устроил драку. Ну а уж после того, как из отцовского револьвера открыл стрельбу на уроке истории, Марсель впервые оказался перед ясны очи психиатра. Специалист посчитал его избалованным и гиперактивным. Родители, в свою очередь, решили, что врач ничего не понимает. И просто поменяли школу.
Всего к 17 годам Марсель сменил шесть школ. То есть все, что были в провинциальном Осере. В шестнадцать он учинил кражу писем с места родительской работы. Ладно письма, но там были бандероли. А потому полиция возбудила уголовное дело. По этому поводу последовал второй визит к психиатру.
26 марта специалист заявил, что Марсель Петио: ненормальный юноша, страдающий личными и наследственными расстройствами. Которые в значительной степени ограничивают ответственность за его действия. Судья прекратил уголовное преследование. Его впервые признали частично недееспособным.
И довольно вовремя кстати. Началась Первая Мировая. А у Марселя диагноз. Правда, к концу 1915 года военкоматам Франции уже было все равно, кого “грести” на фронт. Здоровых заметно поубывало. Точнее, поубивали. В общем, Марсель оказался в окопах. До призыва в январе следующего года его выгнали еще из двух школ, уже в Дижоне, и закончил он среднее образование в Париже.
Выпускника ждала Французская пехота. Через полгода после призыва в районе Эны полк Марселя попал сначала под многочасовой артиллерийский обстрел, а затем и газовую атаку. Немногие пуалю выжили в том бою. К сожалению большинства французов в будущем, пехотинец Петио оказался одним из них.
Череда госпиталей и тяжелое лечение растянулись на два года. Кражи, драки и морфин стали верными спутниками Марселя Петио во время лечения. Его поймали на краже двух десятков одеял. Но к уголовной ответственности отчего-то не привлекли. Хотя он и оказал очень активное сопротивление изъятию похищенного.
В марте 1918 года Марсель Петио вновь оказался в Запасном Пехотном полку. Там он совершает самострел. Вероятно, воевать не хотелось вовсе. Но за подобное деяние у французов был или расстрел пред строем, или выбрасывали за бруствер в ничейную зону между окопами своими и врага. Выживших там не оставалось. Но опять же не в этот раз.
Пока он лежал перед судом в госпитале, его опять направили на медицинскую комиссию. Там вновь признали ограниченно ответственным за совершенные деяния. А потому… Отправили его в отпуск. На три недели. А в сентябре 1918 года вновь в пехотный полк.
Марсель с детства дудонил в штаны. На этой почве нередко имел проблемы среди товарищей. Которые улаживал драками. Но это никак не помешало призвать его в армию. А тут в 1919 году, ну, то есть после завершения войны, вдруг увидели энурез. А к нему лунатизм, психопатию, социопатию. И склонность к суициду, как вишенку на торте медицинского заключения при комиссованнии рядового Петио.
Сначала его признали инвалидом с частичной годностью к трудовой деятельности. А к весне 1920 года полностью негодным. И направили Марселя в психиатрическую клинику. Где он… с отличием закончил восьмимесячные курсы медработников и 15 декабря 1921 года Франция получила дипломированного Доктора Петио. Ну а кому же еще трудиться врачом общей практики? Да еще и с правом лечения психических отклонений? Опыт то у него огромный.
Двадцатипятилетний врач и ветеран войны Марсель Петио поселился в Вильнев-сюр-Йонн, что недалеко от Монтаржи. Странное дело, но с него лишь частично сняли инвалидность. Он открыл свой кабинет с правом приема пациентов за государственный счет. Что быстро сделало молодого психиатра довольно популярным. Его было начали подозревать в торговле морфином и в кражах из карманов пациентов. Но как-то поймать не получалось.
В 1926 году у него завязался бурный роман с Луизой Делаво. Рассказывают, что когда в мае та пропала, то соседи видели, как доктор Петио загружал большой чемодан в багажник своего автомобиля. Еще через несколько недель в реке Йонне обнаружили похожий саквояж. А вот уже в нем — труп несчастной пропавшей девушки. Марселя допросили, конечно, но его репутация в целом не пострадала.
Настолько, что в июле 1926 года он баллотировался на должность Мэра городка. Слухи о торговле морфином и кражах не утихали, но Петио победил и стал главой коммуны Вильнев-сюр-Йонн. Для наиболее полного ощущения сюрреализма ситуации нужно понимать, что он по-прежнему оставался с частичной инвалидностью по психиатрии.
В июне 1927 года Марсель Петио женился на двадцатитрехлетней Жоржете Лабле. Невеста была молода и богата. Ее отец считался крупным землевладельцем в близлежащем Сеньоле. В апреле следующего года у них родился сын Герхард. Несмотря на приданое, хищения в муниципалитете продолжились. И до такой степени, что слухи о них стали распространяться по всей округе.
В конце 1929 года комиссия обнаружила недостачу нефти, что поступала для отопления объектов соцобеспечения. Однако решением стал всего лишь штраф главы администрации. Петио остался на своем посту. Несмотря на то, что его отстранили на четыре месяца.
В марте 1930 года загорелся дом местного лидера профсоюза производителей молочной продукции. После пожара внутри помещения обнаружили обгоревшее тело Генриеты Дебова. Причиной смерти стали многочисленные травмы головы. Некоторые свидетели утверждали, что у нее была связь с Марселем Петио. Но дело как-то затерялось. Дальнейшего развития не получило. Аж до 1946 года.
В 1931 году все посыпалось. Комиссия за комиссией. Вскрылись многочисленные хищения муниципального имущества. От тарифов на электроэнергию до нефти, что продавали направо и налево. Муниципальные закупки вообще производились непонятно как. Одно было ясно, что с многочисленными финансовыми нарушениями.
В августе 1932 года Марселя Петио признали виновным в многочисленных хищениях. И приговорили… к 15 дням заключения и штрафу в 300 франков. Учли военное прошлое и частичную инвалидность. С психиатрией не поспоришь. Но с должностью мэра пришлось расстаться.
На следующий год он с семьей переехал в Париж. Где сразу купил квартиру. И открыл медицинскую практику. До 1939 года Марсель Петио довольно активно вел коммерческую и врачебную деятельность. Прирастал связями, пациентами и недвижимостью.
Случались некоторые подозрительные истории, связанные со смертями пациентов. В основном женского пола. Как с Раймондой Хас. Тело которой обнаружила утром дома ее мать. Лишь потом старушка вспомнила, что ее дочь привез домой некий доктор. Он сказал, что женщине стало плохо, но утром все будет в порядке.
Полиция подозревала его в торговле морфином. Но дальше небольших нарушений, наказуемых штрафами, дело не заходило. Вокруг Петио постоянно вращались странные личности с криминальным прошлым. Но за это в Санте не посадишь. И на Иль-ду-Диабль в Гвиану не отправишь. К тому же у него справка о неких психических нарушениях.
После оккупации Парижа немцами новым властям было не до него. Правда, до поры. Точнее, до того, как криминальный комиссар Парижского гестапо гауптштурмфюрер СС Роберт Йодкум не обратил внимание на Доктора Эжена. После ареста троих подельников задержание Марселя Петио было делом времени. С конца апреля 1943 года по январь 1944 года он находился под стражей. Чем позже хвастался как участник Сопротивления.
В гестапо же — наоборот. Он отнекивался от политики. Никаких евреев. Никакого “коридора”. Морфин? Да, бывало, продавал. Должно быть, когда Роберт Йодкум понял, что в этом деле сплошная угловщина, его интерес к делу пропал. В общем, Марселя Петио и его подельников освободили.
А утром в понедельник, 6 марта 1944 года, жители рю ле Сюэюр сильно обеспокоились густым черным дымом, валившим из печной трубы трехэтажного девятнадцатого века дома №21. Еще больше их беспокоил особо раздражающий запах. Так продолжалось до 11 числа.
Тогда один из соседей, проживавших в плотно стоявших рядом домах, обнаружил записку, прикрученную к ручке входной двери. Рукописный текст извещал, что владелец дома будет отсутствовать месяц. Тогда пришлось звонить в полицию.
Через несколько минут приехал велосипедный патруль. За характерные короткие черные плащи прозываемый дружелюбным народом “Ласточками”. Вскоре взбудораженные соседи доложили полицейским, что за несколько дней до появления дыма они заметили, как несколько раз подряд к дому приезжал небольшой грузовой автомобиль. Он вывозил огромное количество чемоданов и саквояжей.
Со слов соседей, пуле, то есть “курицы”, так еще называли парижских полицейских, узнали, что владелец дома №21 доктор Петио живет недалеко. Ему принадлежит дом по рю де Комартен, 66. С ним связались по телефону. Он сообщил, что прибудет минут через пятнадцать. Однако не приехал и через полчаса, и через час.
За это время патрульные вызвали пожарных. Они проникли в дом через окно на втором этаже. Но вскоре вышли и сообщили, что пожара в доме нет. Зато полно работы для ажанов с Набережной Офевр, 36, где располагался парижский уголовный розыск. Беглый осмотр первого этажа, а особенно подвала, поразил сотрудников дежурной бригады.
Сыщик в любой стране мира обладает примерно схожими навыками, привычками и особенностями. Например, что в Рязани, что в Лондоне опер любопытен. Что в Берлине, что Марселе у него крепкие нервы и такой же желудок. Потому тошнить сотрудника уголовного розыска может только в очень редких случаях.
То, что увидели флики в доме №21 по рю ле Сюэюр в тот день, вывернуло некоторых наизнанку. А с другой стороны, вызвало неподдельный интерес. В подвале, в прилегающем гараже и даже на первом этаже они обнаружили огромное количество фрагментов человеческих тел и пепла, на тот момент неустановленного происхождения. Кроме того, большое количество бывших в употреблении носильных вещей, принадлежавших людям различного возраста, пола и социального положения.
Доктор Марсель Петио, что приехал к месту происшествия часа через полтора, выглядел несколько обеспокоенным. Пояснений особых давать не стал. Однако туманно изъяснялся, что он член Сопротивления. И все, что полицейские обнаружили в доме, есть следы его непримиримой борьбы с предателями и врагами Франции.
Странное дело, но, несмотря на то, что Париж был довольно далек от освобождения от коллаборационистов и изгнания немецких захватчиков ажаны с Набережной Офевр, странного борца с оккупантами отпустили. Но осмотр и фиксацию его результатов продолжили. Делом занялся один из самых опытных сыщиков Столичного уголовного розыска, ветеран полиции комиссар Жорж-Виктор Васю.
Он довольно скоро установил, что доктор Марсель Петио наладил в Париже сеть сбыта наркотиков. В основном он продавал морфин. Запасы которого полиция изъяла в его доме по адресу: рю де Комартен, 66. С приходом немцев на этом рынке начались определенные проблемы. Нацисты не любили, когда кто-то, кроме них, дурит людям головы.
Еще больше немцы не любили евреев. Они их искали, находили и отправляли в Германию. Что уж они там с ними делали, доходили лишь слухи. Но и они надежды иудеям не оставляли. Зато приободрился Марсель Петио с тремя сообщниками. А именно: Раулем Фурье, Эдмоном Пинтаром и Рене-Гюставом Незонде.
Имея солидный криминальный опыт, троица подручных доктора Петио находила испуганных евреев, еще прятавшихся по потаенным углам Парижа. Уговорить бежать из того страха и ужаса, в котором находились люди, не представляло особого труда. Всего 25 000 франков, и они в Аргентине.
Тем более, что слава Доктора Эжена постепенно распространялась по городу. Как дым, она проникала в тщательно замаскированное подполье, где прятались несчастные. Ароматом далекой Латинской Америки выманивала их и направляла в руки того, кого потом назовут Доктор Сатана. К нему потянулись по двое или трое. С вещами, а главное — деньгами и драгоценностями. На огромные суммы.
Всех, кто тайком являлся на рю ле Сюэюр, ожидало одно и тоже. Симпатичный чернявый мужчина представлялся Доктором Эженом. Он забирал фотографии для изготовления паспортов. Помещал прибывших в одно из помещений дома. Странное дело, но в дверь треугольной комнаты был вмонтирован глазок.
Затем хозяин давал всем беглецам некую вакцину от тропических заболеваний. Далее сон и контрольные удары по голове. Тело погружали в известь. Расчленяли. А затем либо закапывали в подвале, либо топили в Сене. Весной 1944 года начали сжигать в печи системы отопления дома.
Сколько их было, полиция не смогла установить. От 70 до 76 примерно. И это только по материальным свидетельствам, что были обнаружены в нескольких домах и квартирах, что принадлежали Доктору Сатане. А по оперативным данным, полученным сотрудникам Сюрте с Набережной Офевр и Парижского гестапо — более двухсот человек.
На протяжении семи месяцев с 6 марта 1944 года ни Сюрте, ни гестапо особо не искало Марселя Петио. Все изменилось после ареста комиссара Жорж-Виктора Васю. Его обвиняли в сотрудничестве с оккупантами. От него то новые власти и узнали о деятельности “Сопротивления” в Париже. Комиссар Анри Валери возобновил дело “Доктора Сатаны”.
Дело в том, что Доктор Эжен не входил ни в одну из ячеек французского подполья. Еще насторожило то, что криминальный комиссар гестапо Роберт Йодкум уничтожил большую часть документов по этому делу. При проверке Марселя Петио новыми сотрудниками Сюрте быстро установили, что в период с 1940 года по начало 1943-го тот купил два дома в столице, несколько автомобилей и недвижимость в сельской местности.
31 октября 1944 года в 10:15 на вокзале Аустерлиц в Париже патрульные опознали в пассажире с багажом человека, объявленного в розыск три дня назад. Так был задержан Марсель Петио. Трое его сообщников к тому моменту уже находились под стражей.
При обыске задержанного у него изъяли пистолет, разные документы на 50 человек, три паспорта на разные имена, но с фотографией доктора Петио и всего 37 000 франков. Вопрос, куда он дел огромные деньги, похищенные, по предположению полиции у двух сотен человек, стоял на протяжении всего следствия и суда. Понято, что часть вложил в приобретение недвижимости, но остальное неизвестно.
Была версия, что довольно крупную сумму денег и много драгоценностей из похищенного у убитых он передал гауптштурмфюреру Роберту Йодкуму. Это предположение хотя бы объясняло освобождение банды в январе 1944 года. Нежелание задерживать Петио в марте 1944 года и отсутствие активной работы по делу на протяжении семи месяцев после обнаружения захоронений, частей тел и пепла на рю ле Сюэюр.
Сам Петио пояснял, что создал свою ячейку Сопротивления. Что его товарищи по борьбе разбросаны по Франции и Испании. Что трое задержанных его подельников — просто уголовники, которым он продавал наркотики. “Коридор” по вывозу евреев наладил он сам. Спас сотни человек. Однако все они разбросаны по миру, и никто подтвердить его слова не может. А фрагменты тел, что обнаружили в доме №21 по рю ле Сюэюр, принадлежат врагам Франции. Один из них, осведомитель гестапо Иван Дрейфус. Скольких он убил, Доктор Сатана не пояснял.
28 марта 1946 года суд присяжных признал Марселя Андре Анри Феликса виновным в убийстве 26 человек. Никакие медицинские справки в этот раз не помогли. Его посчитали полностью ответственным за содеянное. Несмотря на инвалидность по линии психиатрии.
Судья Лезер приговорил его к смертной казни. Так же, как и всех троих подельников. 25 мая в 3:30 осужденного вывели из камеры. От рюмки рома Доктор Сатана отказался и пояснил, что не любит туманить разум. Точно так же он отказался от исповеди, пояснив, что в Бога не верил с детства.
Затем Петио расписался в реестре исполнения приговоров. Ему связали руки, побрили шею и отстригли воротник белой рубашки. Доктор Альбер Поль вспоминал потом, что осужденный спокойно подошел к гильотине и произнес: Господа, прошу не смотреть. Это будет не очень красиво. Лезвие ножа упало на его шею в 5:05.
