Продолжаем (1-ая, 2-ая, 3-я, 4-ая, 5-ая) вместе читать и изучать Сказку о царе Салтане - как еще одно зашифрованное пророчество о Святой Руси и Белом царе. Пушкину было что скрывать, но умел он и явить хорошо сокрытое. Вообще, как известно "поэт в России - больше, чем поэт". Пушкин - много больше, чем поэт. Читаем Сказку дальше:
Князь у синя моря ходит,
С синя моря глаз не сводит;
Глядь — поверх текучих вод
Лебедь белая плывет.
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
Что ж ты тих, как день ненастный?
Опечалился чему?» —
Говорит она ему.
Князь Гвидон ей отвечает:
«Грусть-тоска меня съедает:
Люди женятся; гляжу,
Неженат лишь я хожу».
— А кого же на примете
Ты имеешь? — «Да на свете,
Говорят, царевна есть,
Что не можно глаз отвесть.
Днем свет божий затмевает,
Ночью землю освещает—
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит.
А сама-то величава,
Выступает, будто пава;
Сладку речь-то говорит,
Будто реченька журчит.
Только, полно, правда ль это?»
Мы уже говорили о том, что Пушкин продолжает здесь традиционный "сказочный ряд" сокрытых царевен - с царевной лягушкой, кошкой царевной и т.д. И особеностью всех этих сказаний является то, что герой смотрит на свою суженую, даже женится на ней - а в упор ее не видит. Пока не наступает момент прозрения. И это - после всех чудес, что сокрытая царевна совершает для своего героя. Эх, мужики, кажется, всегда такие слепые, не только в сказках.
Князь со страхом ждет ответа.
Лебедь белая молчит
И, подумав, говорит:
«Да! такая есть девица.
Но жена не рукавица:
С белой ручки не стряхнешь,
Да за пояс не заткнешь.
Услужу тебе советом —
Слушай: обо всем об этом
Пораздумай ты путем,
Не раскаяться б потом».
Князь пред нею стал божиться,
Что пора ему жениться,
Что об этом обо всем
Передумал он путем;
Что готов душою страстной
За царевною прекрасной
Он пешком идти отсель
Хоть за тридевять земель.
А, как оказалось, не надо было Гвидону идти далеко - царевна давно уже была с ним, давно уже служила ему. А он не мог ее признать за лебедем...
Лебедь тут, вздохнув глубоко,
Молвила: «Зачем далёко?
Знай, близка судьба твоя,
Ведь царевна эта — я».
Тут она, взмахнув крылами,
Полетела над волнами
И на берег с высоты
Опустилася в кусты,
Встрепенулась, отряхнулась
И царевной обернулась:
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит;
А сама-то величава,
Выступает, будто пава;
А как речь-то говорит,
Словно реченька журчит.
Мы немного говорили о Бабарихе как о формальной церкви, с которой у Пушкина были непростые отношения, как у Гвидона с бабушкой. А вот теперь перед нами тоже двойственный образ: образ невесты (впоследствии жены) Гвидона, и образ Церкви - невесты Иисуса Христа. Нет, эта не та церковь Бабарихи, что "перед царем сидит, и в глаза ему глядит" и что заварила аферу со свержением ненавистной им царевны и ее семени. Бабариха, конечно, родная, старая бабушка, пугающая своих внуков карами земными и вечными (пугание Бабаем - отсюда и пришло Пушкину имя - Бабариха).
Но царевна Лебедь - это сокрытая (и не сокрытая) от глаз людей Церковь Невидимая. Церковь святых. Град Китеж, скрывшийся от глаз наглецов, но не пропавший. Церковь не формальная - а истинно верующих, любящих Господа и ближнего.
Образ Царевны Лебедя как невидимой, гонимой Церкви взят Пушкиным из книги Откровения, где истинная Церковь (не деноминация, а истинные верующие) до поры преследуема и гонима. Эту истинную Церковь Божию, преследуемую и гонимую, вынужденную прятаться, книга Откровения представляет следующим образом:
И явилось на небе великое знамение: жена, облечённая в солнце; под ногами её луна, и на главе её венец из двенадцати звёзд.
Откровение 12 глава
Именно этот образ истинной, чистой Церкви - невидимой, лягушке, в глазах других, в лучшем случае Лебеди - передает Пушкин здесь в контраст с окривевшей бабой Бабарихой. Читаем дальше:
Князь царевну обнимает,
К белой груди прижимает
И ведет ее скорей
К милой матушки своей.
Князь ей в ноги, умоляя:
«Государыня-родная!
Выбрал я жену себе,
Дочь послушную тебе,
Просим оба разрешенья,
Твоего благословенья:
Ты детей благослови
Жить в совете и любви».
И тут хочу упомянуть второе, земное, буквальное значение пророчества - такое традиционное для всех пророчеств о Белом царе. Это жена Белого царя, о которой мы много уже писали. Она обозначена во всех пророчествах как дающая ему право на бескрайнее Царство. Здесь Пушкин передает Матери церковную эстафету (она благословляет этот брак), а Белоснежная Царевна Лебедь превращается в простую земную жену.
Над главою их покорной
Мать с иконой чудотворной
Слезы льет и говорит:
«Бог вас, дети, наградит».
Князь не долго собирался,
На царевне обвенчался;
Стали жить да поживать,
Да приплода поджидать.
Вы тут скажите мне, чтобы я определился, наконец - кого представляет Лебедь. Но это невозможно - у каждого из нас более одного образа. Я, к примеру, сын, и муж, и отец... Я не могу определиться - кто из них "я". И то, и другое, и третие. Также и с вами. Также и с пророчествами - они имеют более одного воплощения. И лебедь у Пушкина, как и на пророческих иконах Самодержавная и Яко крылья орла (которые мы с вами подробно разбирали) - это и образ грядущей Святой Руси (сокрытой теперь как град Китеж), и образ царицы.
Вспомните, к примеру, Повесть об Иосифе Прекрасном и Асенефе-Руси, где в образе Асенефы представлена как Русь, так и жена Белого царя. А дальше пошел гениальный Пушкинский повтор, бесконечный повтор, как будто говорящий: ну что же вы не видите? Сколько раз вам повторять? Но Притча сия велика... Читаем дальше:
Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет;
Он бежит себе в волнах
На раздутых парусах
Мимо острова крутого,
Мимо города большого;
Пушки с пристани палят,
Кораблю пристать велят.
Пристают к заставе гости.
Князь Гвидон зовет их в гости,
Он их кормит и поит
И ответ держать велит:
«Чем вы, гости, торг ведете
И куда теперь плывете?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет,
Торговали мы недаром
Неуказанным товаром;
А лежит нам путь далек:
Восвояси на восток,
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана».
Неуказанным товаром... О чем это? Опять-таки, главная функция "корабельщиков" - это перенос информации. Возможно, Пушкин был первым, кто назвал информацию товаром - пусть даже "неуказанным".
Князь им вымолвил тогда:
«Добрый путь вам, господа,
По морю по Окияну
К славному дарю Салтану;
Да напомните ему,
Государю своему:
К нам он в гости обещался,
А доселе не собрался—
Шлю ему я свой поклон».
Гости в путь, а князь Гвидон
Дома на сей раз остался
И с женою не расстался.
В сказках Пушкина, как и во всех русских народных сказках, жена Белого царя (Иванушки дурачка) являет выраженные деловые качества - в рукоделии, в приготовлении пищи, в торговых делах и т.д. Она - не просто "красивая женщина". Она женщина умная и деловая, как представлено вновь в образе царевны Лебеди. Во многом этот образ - случайно или нет - взят из последней главы книги Притч:
10 Кто найдет добродетельную жену? цена ее выше жемчугов; 11 уверено в ней сердце мужа ее, и он не останется без прибытка; 12 она воздает ему добром, а не злом, во все дни жизни своей.
13 Добывает шерсть и лен, и с охотою работает своими руками. 14 Она, как купеческие корабли, издалека добывает хлеб свой. 15 Она встает еще ночью и раздает пищу в доме своем и урочное служанкам своим. 16 Задумает она о поле, и приобретает его; от плодов рук своих насаждает виноградник. 17 Препоясывает силою чресла свои и укрепляет мышцы свои. 18 Она чувствует, что занятие ее хорошо, и — светильник ее не гаснет и ночью.
19 Протягивает руки свои к прялке, и персты ее берутся за веретено. 20 Длань свою она открывает бедному, и руку свою подает нуждающемуся. 21 Не боится стужи для семьи своей, потому что вся семья ее одета в двойные одежды. 22 Она делает себе ковры; виссон и пурпур — одежда ее. 23 Муж ее известен у ворот, когда сидит со старейшинами земли.
Впрочем, мы писали об этом в публикации Жена Белого царя. Читаем дальше:
Ветер весело шумит,
Судно весело бежит
Мимо острова Буяна
К царству славного Салтана,
И знакомая страна
Вот уж издали видна.
Вот на берег вышли гости.
Царь Салтан зовет их в гости.
Гости видят: во дворце
Царь сидит в своем венце,
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Около царя сидят,
Четырьмя все три глядят.
Царь Салтан гостей сажает
За свой стол и вопрошает:
«Ой вы, гости-господа,
Долго ль ездили? куда?
Ладно ль за морем, иль худо?
И какое в свете чудо?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет;
За морем житье не худо,
В свете ж вот какое чудо:
Остров на море лежит,
Град на острове стоит,
С златоглавыми церквами,
С теремами и садами;
Ель растет перед дворцом,
А под ней хрустальный дом;
Белка в нем живет ручная,
Да чудесница какая!
Белка песенки поет
Да орешки всё грызет;
А орешки не простые,
Скорлупы-то золотые,
Ядра — чистый изумруд;
Белку холят, берегут.
Там еще другое диво:
Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Расплеснется в скором беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря,
Все красавцы удалые,
Великаны молодые,
Все равны, как на подбор—
С ними дядька Черномор.
И той стражи нет надежней,
Ни храбрее, ни прилежней.
А у князя женка есть,
Что не можно глаз отвесть:
Днем свет божий затмевает,
Ночью землю освещает;
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит.
Князь Гвидон тот город правит,
Всяк его усердно славит;
Он прислал тебе поклон,
Да тебе пеняет он:
К нам-де в гости обещался,
А доселе не собрался».
Тут уж царь не утерпел,
Снарядить он флот велел.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Не хотят царя пустить
Чудный остров навестить.
Но Салтан им не внимает
И как раз их унимает:
«Что я? царь или дитя? —
Говорит он не шутя: —
Нынче ж еду!» — Тут он топнул,
Вышел вон и дверью хлопнул.
Окончание следует.