Мне очень жалко моих детей, потому что я не представляю, кто их будет лечить, когда они станут старыми. Лет на 20-25 хватит моих старых связей, а вот что потом?
То, что сейчас происходит в медицинском образовании, иначе, чем вредительством, назвать нельзя.
Как училось мое, последнее постсоветское поколение. Пропуски не допусклись. Каждое пропущенное занятие, даже по уважительной причине, отрабатывалось. Каждое! И если на обычном семинаре тебя могли и не спросить, то на отработке снимали семь шкур, гоняли по пропущенной теме вдоль и поперек. Заречёшься пропускать. Даже с температурой приползали на занятия, даже со сломанной ногой.
Сейчас можно пропускать, была бы справка.
Зачёт автоматом - такого понятия не было от слова вообще. Сейчас нет пропусков - зачёт. То есть оценку ставят не за знания, а за сам факт присутствия в аудитории. И неважно, чем ты там занимался. Хоть дремал, хоть аудиокниги слушал, хоть с похмельной головной болью боролся.
Все зачёты у нас принимались только устно. Никаких тестов, никаких возможностей списать. Сейчас исключительно тестовая система проверки знаний.
Кстати, тесты начинались вводиться, когда я уже заканчивала СМИ. Дали задание аспирантам составить тесты, они и составили. Первым стал проходить тестирование завкафедрой анатомии, семидесятилетний профессор с мировым именем, открывший в кисти человека незамеченную ранее сесамовидную кость, названную в его честь, Валентин Сергеевич Сперанский.
Выдающееся светило мировой науки, посвятивший изучению анатомии всю свою жизнь, воспитавший плеяду талантливых учеников, прошел тестирование на троечку.
Этим успокаиваю себя я, когда прохожу тесты на сайте НМО на твёрдую двойку.
Вообще тесты непрерывного медицинского образования проходятся за несколько минут следующим образом : на большом компьютере открывается тест, на экране телефона смотрятся правильные ответы. Вуаля, тест пройден! И неважно, что информация не осела ни в уме, ни в сердце, главное, что начислено ещё 2 балла в портфолио.
Если не хочется тратить время и интернет-трафик и на это, можно купить аттестацию "под ключ". 16 тр, и ты имеешь право лечить людей!
А нас-то, дураков, собирали каждые 5 лет живьём на кафедре и учили-учили-учили по 2 месяца. И мы знакомились друг с другом, делились интересными случаями, разбирали непонятные ситуации, становились друзьями, общались неформально и в любое время суток можем сейчас позвонить друг другу и спросить совета, договориться о совместном ведении пациента, узнать свежие медицинские новости. Вот она, преемственность и маршрутизация в чистом виде!
А сейчас кому звонить, чтобы узнать, есть ли сейчас в отделении квоты, в наличии ли слинги и заработал ли аппарат МРТ? Виртуальному помощнику?
Радует одно, что до Саратова не докатилась программа "Московский врач". Вот где доктороцид в чистом виде!
Поясняю. Чтобы получить гордое звание Московского врача надо пройти процедуру из нескольких ступеней, где ты доказываешь чиновникам, что ты умеешь лечить.
Как это происходит в действительности.
Заходишь в кабинет. На полу лежит человек. Вы должны определить, почему ему стало плохо и провести реанимационные мероприятия.
Если Вы сразу кинулись к пациенту и начали проводить его осмотр, считайте, что Вы провалили испытание.
Оказывается, увидев человека, которому стало плохо, врач должен громко назвать свои фамилию, имя, отчество, должность, место работы (слава Богу, не возраст! У меня муж и дети до сих пор уверены, что мне 28). Потом надо широко расставить в стороны руки (хорошо, не ноздри) с целью недопущения посторонних к телу пострадавшего. А вдруг он лежит на проводе под напряжением?
Мы на днях ехали на машине с дачи и увидели, как женщина на остановке потеряла сознание. Мы развернулись, оказался тепловой удар. Полили её прохладной водой, расстегнули кофточку у горла, отвели в ближайший ларёк с кондиционером, позвонили ее мужу. Муж пришёл и забрал.
Вот бы потешались жители Багаевки, если бы я громко начала перечислять свои звания и пошла на них, широко расставив руки. Повязали бы там же, на остановке.
Потом надо определить причину потери сознания. Причём коматозника изображает нанятый актёр. Я с уважением отношусь к русской театральной школе, но ни один ученик Станиславского не сможет достоверно изобразить каменистой плотности глазные яблоки, холодный липкий пот, поверхностное дыхание и мелкий тремор всех мышц, чтобы врач мог догадаться, что это именно гипогликемическая кома, а не гипергликемическая, при которой кожа сухая, дыхание глубокое, а глазные яблоки мягкие.
Самым сложным заданием, с которым не удалось справиться ни одному моему московскому коллеге, оказалась необходимость уговорить нанятого актёра на операцию.
Уговаривать надо исключительно по неизвестным никому методичкам, написанным чиновниками на чиновничьем языке, понятным только чиновникам.
Я обычно поступаю просто. Рву направление, говорю :" Не хотите, и не надо. Хирургам работы меньше. Идите, купите себе шампанского, потому что Нового Года у Вас не будет. Не доживёте."
После такого демарша пациент обычно начинает меня уламывать написать ему направление.
Страшно представить, что было бы с экзаменаторами, если бы я так поступила на аттестации. Хотя нет, на аттестации я бы поступила не так.
Безработных актеров в Москве больше, чем бабушек в очередях к узким специалистам, поэтому я думаю, что приятно хрустящая бумажка в кармашек до начала испытания решила бы всё в пользу доктора.
Я не знаю, кто и зачем разрушил советскую систему медицинского образования, как первичного, так и постдипломного. Но я знаю, что это образование было лучшим.
Или я, утратив молодость и упругость, просто бубню?
