История Великой Отечественной войны знает много героических имен. К сожалению, многие из них незаслуженно поблекли в памяти людей. Об одном из них, командире партизанского отряда, прошедшем через огонь войны и немецкий плен, но не потерявшем человечности, расскажет материал корреспондента агентства «Минск-Новости».
На отшибе
На маленьком кладбище в деревне Пекалин, что в Смолевичском районе, посетителей долгое время смущала своим видом полузаброшенная могила, находящаяся прямо у входа.
На убогом, недоделанном цветнике — выкрашенный синей краской прямо поверх ржавчины православный крест, увенчанный… покореженной красной звездой. К кресту была грубо приколочена табличка, а на ней от руки коряво написано: «Винокуров Степан Кузьмич. Партизан». Плюс дата «30 апреля 88 года», которая свидетельствовала, что этот самый партизан Винокуров то ли умер, то ли погиб. На цифры «1» и «9» черной краски, видно, не хватило. Впрочем, несколько лет назад на этой могиле добрые люди все же поставили новый крест из нержавеющей стали. И табличка здесь теперь приличная. Однако это событие прошло тихо и незаметно.
А жаль.
Между тем на тихом сельском кладбище похоронена личность легендарная. Степан Винокуров командовал партизанским отрядом «Комсомол», входившим в состав крупной бригады «За Советскую Белоруссию». Отряд, созданный весной 1943 года, допекал немцев, да еще как. Командир всегда шел в бой в первых рядах. Вот только один факт. 1 октября 1943 года начальник Белорусского штаба партизанского движения Петр Калинин в наградном листе на представлении к ордену Красной Звезды написал: «Тов. Винокуров — участник 12 шоссейных засад и разгрома 3 вражеских гарнизонов. В апреле 1943 года командованием бригады «За Советскую Белоруссию» выделен для формирования самостоятельного отряда. Его отрядом только за июнь и июль 1943 года были пущены под откос 9 вражеских эшелонов, сожжены 2 вражеские автомашины с грузом».
И золото под расписку
Или еще одна любопытная история. Сразу после взятия Минска (в июле 1944 г.) имеющий на тот момент серьезное ранение Степан Винокуров лично сдал в столичный Дом правительства 17,5 кг золота, реквизированного его «хлопцами» у немцев во время боевых действий и акций. Сдал, как положено, — под расписку дежурному. Сейчас трудно сказать, что можно было бы купить после войны на пуд с гаком золота. Но в любом случае это был весьма серьезный вклад в восстановление разрушенного города.
Конечно, в наше циничное время многие могут позволить себе пофантазировать. Мол, какую шикарную жизнь мог бы обеспечить себе этот человек, если бы припрятал золотой запас для себя любимого. Однако мысль эта совершенно бредовая. В отряде Степана Винокурова дисциплина и боевой дух были на высоком уровне. Стальные, как и его собственные, принципы. Достаточно сказать, что своих бойцов за любые реально выявленные факты мародерства в отношении мирных сельчан он приказывал расстреливать перед строем. Публично.
Это данные из официального представления Минского обкома КПБ «Винокурова С. К. к ордену Отечественной войны I степени», датированного мартом 1945 года. Правда, награду герой получит лишь спустя 3,5 года, в конце 1948 г. С августа 1941-го по март 1942 г. Степан Винокуров находился в плену, куда попал в бою под Смоленском. Прошел ад лагеря для военнопленных, но смог сбежать, выйти к партизанам и стать героем. Однако после войны ему наверняка пришлось доказывать очевидные вещи: что предателем не стал, имя не замарал и т. д. Далеко не все выдерживали такие испытания.
Медвежий угол и возвращение в Беларусь
Увы, этот по-настоящему героический командир в мирной жизни себя не нашел. После войны уехал на родину — в Россию, в какой-то медвежий угол Иркутской области. По партийной линии не пошел, о благах для себя не заикался, несмотря на боевые ордена и медали. Тихонько плотничал, нигде не выпячиваясь. Семейная жизнь при этом не сложилась.
Поэтому, уже разменяв седьмой десяток, в 1980 г. оставил в Сибири все семье и… вернулся в ставшую ему родной за годы войны Беларусь.
А точнее, появился на пороге хаты своего старшины земляка-русака Васьки Серикова, оставшегося жить в Смолевичском районе. Был уверен, что Вася, с которым вместе выходили из окружения в 1941-м и бежали из плена в 1942-м, потом два года бок о бок сражались и кровь проливали свою и чужую, поможет и ни за что не бросит в беде.
Кстати, оба они были тяжело ранены при атаке на немецкий гарнизон вблизи деревни Загорье летом 1944 г., когда партизаны действовали рука об руку с войсками стремительно наступавшей на Минск Красной армии, загнавшей немцев в гигантский котел. Партизанский отряд Винокурова понес тогда просто чудовищные потери.
Увы, друг командира Василий Васильевич Сериков жизнь прожил не слишком долгую и не особо счастливую. Ему тяжело аукнулось загорьевское ранение. Через пять лет, в 1949 г., этому тридцатилетнему мужику-жизнелюбу, душе и любимцу всего отряда, ампутировали ногу. А дальше он медленно и мучительно умирал. Хотя старался работать до последнего, чтобы не стать обузой для своей большой семьи…
В общем, в хате Сериковых в деревне Дехань встретил Винокуров лишь вдову Василия — бывшую связную своего отряда Липу Малаховскую, а на тот момент – Олимпиаду Константиновну Серикову, многодетную мать. И сына ее, Дмитрия, поделившегося со мной этой уникальной информацией из семейного альбома.
Дмитрий Васильевич рассказал, что с появлением Степана Кузьмича появилось довольно много вопросов, порой очень непростых. Бывшего партизана нужно было устроить, прописать, найти ему подходящую работу, крышу над головой или хотя бы угол.
Показательно, что один из его бывших бойцов, ставший ректором столичного пединститута, помогать Винокурову категорически отказался. Мол, как бы чего не вышло… Война войной, а мы же не знаем, что там с Кузьмичом в мирной жизни происходило. Да и с какой стати это он на старости лет сюда приехал? «Ой, не все так просто, дорогие товарищи. Хотите — возитесь с ним, но это без меня».
Больше пожилой партизан помощи ни у кого не просил, связей и выходов наверх не искал. Поэтому обустройство бывшего командира на белорусской земле полностью взяли на себя вдова и дети его партизанского друга Василия Серикова, давно уже этот мир покинувшего.
Постепенно Степан Кузьмич получил постоянный приработок к пенсии, успел обзавестись квартирой в поселке Сокол, в 2000 году вошедшем в черту Минска. Правда, собственному углу долго радоваться не довелось: вскоре после его получения Степан Винокуров скончался. Скажем так, шрамы войны бесследно не прошли. А про «мощный монумент» на его могиле сказано в самом начале текста…
Место последнего приюта Винокурова на белорусской земле в порядок приводил опять же на собственные сбережения к тому времени уже ставший пенсионером Дмитрий Сериков. Этот человек в свое время открыл магазин «Техника в быту» на Юбилейной площади, став его первым директором. Руководил также мелкооптовой базой на Западной, которая кормила пациентов минских больниц и госпиталей, детей в школах и садиках. В общем, этот минчанин достоин отдельного рассказа.
Эта история — про нас и для нас
Это и история о человеке, который при жизни из-за особенностей своего характера недополучил многое из того, на что по абсолютнейшей справедливости мог рассчитывать. Что ж, бывает, причем с людьми воевавшими – весьма часто… Но знаете, эта история еще и о нас с вами — в какой-то степени. То, что через 30 с лишним лет после смерти так выглядела могила легендарного партизанского командира, настоящего героя, мягко говоря, неприлично. Как и то, что эта несправедливость была исправлена за счет частной инициативы, а общественной огласки даже не получила.
Черный памятник в Пекалине
Откровенно говоря, странно, что про памятник в Пекалине и о том, кто там лежит, известно не так уж много. Он ведь как-то в стороне от больших троп. Что тут скажешь, партизанский край, так сложилось исторически. Однако для мирного времени эта отдаленность и отсутствие информационного звона не так уж хороши.
Пожалуй, одно из самых известных имен, выбитых на гранитных плитах пекалинского мемориала, – Георгий Шербицкий. Он был политруком партизанского отряда, которым командовал Степан Винокуров.
А еще Георгий Васильевич был младшим братом легендарного хозяина советской Украины Владимира Щербицкого, дважды Героя Социалистического труда, одного из любимцев Брежнева. Говорят, именно Щербицкий мог стать брежневским преемником и генсеком вместо Юрия Андропова — не хватило нескольких месяцев. Леонид Ильич скоропостижно скончался 10 ноября 1982 г. А вовсю готовившийся партийный пленум, где он собирался передать власть над страной своему лучшему другу, земляку и сподвижнику, не состоялся. Что в этом лихо закрученном сюжете правда, а что творческий вымысел — нам точно сегодня не скажет никто.
Как бы там ни было, история сослагательного наклонения не знает. Еще вчера лизавшие пятки Щербицкому коллеги и друзья по высшему управленческому эшелону в конце 1980-х просто затравили этого незаурядного боевого человека, сведя его в могилу буквально за несколько месяцев унижений, оскорблений и прямых преследований. Умер он за сутки до своего 72-летия — 16 февраля 1990 г. По одной из версий, Владимир Васильевич покончил с собой.
Что же касается Георгия Щербицкого, то он был смертельно ранен в голову в жутком бою близ деревни Загорье летом 1944 года, про который мы уже вспоминали, и скончался на руках у Олимпиады Малаховской, исполнявшей обязанности медсестры в импровизированном партизанском госпитале.
К слову, в интернете вы можете найти вполне «официальную» информацию про то, что Георгий Щербицкий погиб на фронте… в 1943 году. Мать Георгия, Татьяна Ивановна Щербицкая, после войны активно искала тех, кто мог бы рассказать ей о последних мгновениях жизни погибшего на белорусской земле среднего сына. И вот одна из местных женщин, из Волмы, не имевшая никакого отношения ко всей этой истории, показала несчастной матери фейковое место гибели Георгия и что-то наплела о его последних словах. Зачем она это сделала, неизвестно и непонятно. Бог ей судья. Плохо то, что женщина эта работала завучем в одной из сельских школ Смолевичского района.
Мне же известно все от опять же Дмитрия Серикова, который в 1960-е, будучи тогда студентом столичного пединститута, написал письмо Татьяне Щербицкой с предложением еще раз приехать в Белоруссию, увидеться с его матерью Олимпиадой Константиновной и узнать наконец правду о том, как и при каких обстоятельствах умер ее сын Георгий. А также посетить братскую могилу в Пекалине, где он похоронен.
Однако все закончилось малоприятными разбирательствами, обвинениями в самозванстве и лжи… со стороны Сериковой. Мол, не было женщин под такой фамилией в отряде «Комсомол». Позже выяснилась простейшая правда — про смену фамилии с Малаховской на Серикову. Обвинения рассыпались почище карточного домика, но…
Татьяна Ивановна Щербицкая больше в нашу республику не приезжала. Доподлинно неизвестно, бывал ли ее знаменитый старший сын на могиле младшего брата в Пекалине. Судя по всему, нет. Старожилы об этом факте наверняка помнили бы и детям рассказали.
Такая вот история.
