О Павле I написано многое. С самого рождение будущий император был жертвой. Сначала амбициозная мать, занятая борьбой за власть и сменой фаворитов, бросила мальчика на бестолковых мамушек. Затем разочаровалась в отпрыске, не соответствующем ее чаяниям. К мальчику все же был приставлен мужчина-воспитатель Никита Иванович Панин. Он постарался восстановить пробелы в воспитании наследника престола.
В итоге Павел вырос остроумным, умеющим поддержать беседу, чувственным. В то же время у царевича были обострены чувство справедливости и стремление к истине. Возможно, сказалась моральная травма детства - в смерти Петра Федоровича всегда подозревали вдову и ее любовника, а воспитатель подогревал в мальчике эти подозрения. В целом питомец был для Панина ступенькой к власти - придворный интриган рассчитывал, что после перевороте Екатерина посадит на престол мальчика, при котором всегда будет верный “дядька”. Но женщина предпочла править сама. И сын стал для нее угрозой - а ну как заявит права на власть. Наследником Екатерина считала внука Александра.
Но Павел не стремился бороться за трон. Он предпочитал тихую жизнь и своих солдатиков. Переехав в Гатчину, он занялся созданием личного войска. Порядки в этой армии были настолько рыцарскими, что придворные открыто насмехались.
Но Екатерина скончалась, не успев лишить сына прав. Павел сел на трон, и страна стала превращаться в подобие фридриховской Пруссии. Такая дисциплина была неугодна придворным, привыкшим к совсем иной жизни. Недовольство росло, заговоры зрели как яблоки в саду. Сам того не ведая, император приближал свой конец. Бытует мнение, что убивать безопасного, в общем-то Павла не собирались. Но история сложилась именно так.
О чем просил несчастный император
Данные о последних словах Павла Петровича разнятся. Кто-то утверждает, что самодержец вопрошал убийц: “Что же я вам сделал?” Другие склоняются, что государь сокрушался, увидев среди заговорщиков родного сына (или кого-то, на него похожего): “И Ваше Высочество здесь?”
Однако, эти фразы были произнесены, то до того страшного момента, когда помазаннику божьему нанесли удар в висок. То есть, когда Павла еще пытались мирно убедить отречься от престола. Генерал Беннигсен утверждает, что непосредственно перед отходом в мир иной император думал лишь о спасении своей души. Поэтому, оттягивая сдавливающий горло шарф, шептал: “Господа, ради всего святого, дайте мне время помолиться”. Но заговорщики остались глухи к мольбе, произнесенной, по свидетельству очевидца, на французском.
Любопытно, что сам Беннигсен в мемуарах пытается уменьшить свое участие в покушении. Якобы, он покинул опочивальню до начала потасовки, а вернулся, когда Павел уже испускал дух. Но предсмертную речь услышать успел, такое вот совпадение. Но это уже на совести Леонтия Леонтьевича.
Так почему же эту фразу не упоминали ранее?
Ничего особенного в просьбе помолиться нет. Для религиозных людей того времени подумать перед кончиной о боге - нормальное явление. Возможно, историки также не слишком доверяли свидетельству генерала-заговорщика. Уж очень его повествование похоже на попытку обелить себя, а упоминание императорских речей в нем вторично. К тому же в нашей стране долгое время боролись с проявлениями религиозности. И лишнее упоминание было ни к чему. Также есть версия, что образ царя-мученика пытались сделать более ярким - фраза, обращенная к сыну, очень похожа на Цезарево “И ты, Брут!” Как бы то ни было, реальной картины уже не восстановить. В любом случае можно отметить одно - Павел не молил убийц о пощаде.
Листайте страницы истории с нами. Подписывайтесь, чтобы не пропустить публикации!
