Начало статьи вы можете прочитать здесь
Вторая часть здесь
Третья часть статьи здесь
Четвёртая часть здесь
А мы идём дальше по воспоминаниям Симоны Синьоре.
***
...Всё это произошло задолго до моей номинации на премию “Оскар” (Синьоре получила премию Оскар как лучшая актриса за роль в фильме "Путь в высшее общество"). Но предчувствие уже витало в воздухе, и это приводило Мэрилин в восторг.
Несмотря на все фильмы, в которых она снялась, она никогда не удостаивалась даже номинации. Тем не менее, она всегда первой приносила мне небольшие вырезки, которые читала в “Библиях” (речь идёт об изданиях Daily Variety и The Hollywood Reporter), которые автоматически доставлялись ей на подносе с завтраком.
Поскольку мне тоже всегда приносили поднос с завтраком и газетами, я заметила, что каждый раз меня чествовали как иностранную “диву” (это были рекламные приёмы для моего фильма), но, как ни странно, в статье всегда была какая-нибудь колкость в её адрес.
Они описывали её оплошности на публике или цитировали неуместное замечание, сделанное ею в каком-нибудь фешенебельном ресторане. Вот только всё это было не больше чем... выдумкой.
Она не могла допустить оплошности на публике. Просто потому что она почти никогда не выходила на улицу. А что касается модных ресторанов, то прошло много времени с тех пор, как она заходила в них — за исключением одного раза, когда мы вчетвером отправились поесть вместе. Это было довольно помпезно, как люди из провинции отправляются на вечер в "Максим". По этому случаю она "надела" всю свою боевую раскраску “Мэрилин”.
Она была первой, кто принес мне вырезки из местной “Библии”, когда была объявлена актёрская забастовка, касавшаяся “остаточных” прав, на которые претендовали актёры, когда фильмы, снятые годами ранее для кинопроката, демонстрировались по телевидению.
Бастовал весь Голливуд. В том числе Гэри Купер и Грегори Пек, Пол Ньюман, Элизабет Тейлор, Дебби Рейнольдс, Мэрилин и все остальные.
Забастовка продолжалась и продолжалась. Артур уже давно вернулся из Дублина, когда вдруг решил, что они с Мэрилин поедут в Нью-Йорк и дождутся завершения переговоров между телевизионными компаниями и профсоюзом. Меня только что номинировали, и они были рады за меня. Мэрилин была довольна, но, вероятно, и немного обижена. “Это более чем справедливо”, - сказала она, но, вполне возможно, думала, что это не совсем так.
В то утро, когда они уезжали, мы вчетвером поцеловались в холле, а потом мы с Монтаном вышли на балкон гостиной, чтобы помахать им "чао и бьянте". Мэрилин повернулась и крикнула мне: “Удачи! Я знаю! Я знаю, ты его получишь!” Затем она побежала догонять Артура по садовой дорожке. Она надела туфли на высоких каблуках и свою белую норковую шубу с большим непривлекательным воротником, который она всегда хотела перешить.
Больше я никогда не видела её живой.
Я честно описала вам женщину, которую я знала лично.
Эта же самая женщина вернулась на работу после окончания забастовки, а я к тому времени принялась за старый контракт, который несколько раз откладывался.
Я была в Италии, готовилась к фильму "Адуя и её подруги". Это не был шедевр, но я была бы грязной лицемеркой, если бы сказала, что я грызла ногти от того, что мой муж далеко, и я оставила его одного в бунгало № 20, рядом с бунгало № 21.
Я искренне наслаждалась римской весной, моим возвращением в Европу и ужинами со съёмочной группой в старом Траноне. Я провела три восхитительных месяца в Риме, и это даже сегодня не даёт мне права судить о том, что могло произойти в это время, пока я была в Риме, а Миллер в Нью-Йорке, между мужчиной, моим мужем, и женщиной, моей подругой, которые работали вместе, жили под одной крышей и, следовательно, делили своё одиночество, свою страхи, настроение и воспоминания о бедности в детстве.
Поэтому позвольте мне перенаправить всех поклонников “посмаковать” к газетам того периода.
Пресса решила превратить в “событие” историю, которая может произойти на любом предприятии, большом или малом, в любом многоквартирном доме, большом или маленьком.
Когда история не попадает “в газеты”, герои драмы читают осуждение, соучастие или неодобрение на лицах людей, которых они встречают в кафетерии или на лестнице своего дома. И большую часть времени они вольны сами решать, что им делать с историей, которая является исключительно их личным делом.
Но когда всё это появляется “в газете” и “сенсация” начинает без конца мелькать в прессе, ваша милая маленькая, или прекрасная, или даже великая история... обречена. Это больше не ваше личное дело. Не вашего партнера и не вас самих, и даже не вашего мужа или вашей жены. Теперь всё в руках покупателей газет. И, следовательно, это становится “бизнесом” торговцев бумагой.
Это печально. И ужасно глупо...
Я бы не стала возвращаться к этой неразберихе 17‐летней давности, если бы совсем недавно, а сейчас всё чаще и чаще, некоторые историографы, которые считают себя, по крайней мере частично, социологами (не совсем бескорыстные, кстати), — не публиковали толстые книги, посвященные преждевременной смерти этой молодой женщины, которую никто не знал и не воспринимал всерьез, пока она была жива. Неизбежно появляется глава, посвященная нам, и тогда снова всплывают те старые цитаты, вроде приписываемой Монтану, что “Мэрилин со школьной скамьи была в него влюблена”.
Это не может быть правдой, хотя бы по той простой причине, что грамматическая форма предложения и сложность его произношения стоили бы Монтану недели напряженной работы — если бы он действительно когда-либо произносил такое журналистке Хедде Хоппер, как она утверждала...
А еще появились психологические исследования. Люди говорят о Мэрилин. Среди них есть несколько человек, которых она любила и которые любили её. К сожалению, есть также цитаты тех, кто её ненавидел. Я знала об этих людях в то счастливое время, проведенное в бунгало № 20 и 21. А вот она так и не узнала об этом.
И она никогда не узнает моей печали в тот августовский день 1962 года.
Она так и не узнала, насколько глубоко я понимала её и историю, которая никого не касалась, кроме нас четверых. Слишком много людей лезли к нам в душу в неспокойные времена, когда происходило много более важных вещей.
Она ушла, так и не узнав, что я никогда не переставала носить шёлковый шарф цвета шампанского, который она одолжила мне однажды, когда меня фотографировали. Он хорошо сочетался с тем, что было на мне надето... настолько хорошо, что она подарила его мне. Сейчас он немного потрепан, но если я аккуратно сложу его, этого не будет заметно...
***
Друзья, пожалуйста, не забывайте, чтобы подготовить статью, требуется много времени, а чтобы поставить лайк, достаточно одной секунды. 😊
Спасибо, что были со мной! ❤️
Меня всегда можно найти в телеграм по этой ссылке:
https://t.me/okolo_kinoshnoe
