16 февраля 1938 года была опубликована достаточно интересная статья Троцкого «Их мораль и наша». В ней, помимо всего прочего, автором упоминается некая газета «Nayer Veg» (архив которой, я, к сожалению, нигде не могу найти), выступившая с обвинением в адрес Троцкого, что тот ничем не лучше Сталина, арестовывающего и расстреливающего детей своих политических оппонентов, так как Троцкий и сам в 1919 году одобрил решение о взятии в заложники семей военных специалистов, заподозренных в измене.
Военными специалистами называли бывших офицеров Русской императорской армии, перешедших на сторону большевиков.
Вот цитата из данной статьи:
Сталин арестовывает и расстреливает детей своих противников после того, как эти противники уже сами расстреляны по ложным обвинениям. При помощи института семейных заложников Сталин заставляет возвращаться из-за границы тех советских дипломатов, которые позволили себе выразить сомнение в безупречности Ягоды или Ежова. Моралисты из "Нейер Вег" считают нужным и своевременным напомнить по этому поводу о том, что Троцкий в 1919 г. "тоже" ввёл закон о заложниках.
(Л. Троцкий «Их мораль и наша»)
Признавая одобрение данного решения в 1919 году, Троцкий, в свою очередь, отказывается приравнивать его к сталинской политике взятия заложников, так как тогда, в 1919 году, не был расстрелян ни один из заложников:
Вот идеалистическая мораль во всей её красе! Её критерии так же лживы, как и нормы буржуазной демократии: в обоих случаях предполагается равенство там, где его, на самом деле, нет и в помине.
Не будем настаивать здесь на том, что декрет 1919 г. вряд ли хоть раз привёл к расстрелу родственников тех командиров, измена которых не только причиняла неисчислимые человеческие потери, но и грозила прямой гибелью революции. Дело в конце концов не в этом. Если б революция проявляла меньше излишнего великодушия с самого начала, сотни тысяч жизней были бы сохранены. Так или иначе, за декрет 1919 г. я несу полностью ответственность. Он был необходимой мерой в борьбе против угнетателей. Только в этом историческом содержании борьбы — оправдание декрета, как и всей вообще гражданской войны.
(Л. Троцкий «Их мораль и наша»)
Троцкий настаивал, что цель сталинских репрессий — оградить привилегии новой аристократии, т.е. партийных бюрократов, переродившихся в класс новых господ, в то время как красный террор времён гражданской войны имел своей целью освободительную борьбу угнетённых классов:
Когда Октябрьская революция обороняла себя против объединенных сил империализма на фронте в 8.000 километров, рабочие всего мира с таким страстным сочувствием следили за ходом борьбы, что пред их форумом было слишком рискованно обличать "отвратительное варварство" института заложников. Понадобилось полное перерождение советского государства и торжество реакции в ряде стран, прежде чем моралисты вылезли из своих щелей... на помощь Сталину. Ибо если репрессии, ограждающие привилегии новой аристократии, имеют ту же нравственную ценность, что и революционные меры освободительной борьбы, тогда Сталин оправдан целиком, если... если не осуждена целиком пролетарская революция.
(Л. Троцкий «Их мораль и наша»)
Сам термин «красный террор» Троцкий объяснял следующим образом:
Орудие, применяемое против обречённого на гибель класса, который не хочет погибать.
(Л. Троцкий «Терроризм и коммунизм»)
Ещё в 1920 году Троцкий, заочно полемизируя с различного рода морализаторами, написал следующие строки:
Но чем же ваша тактика отличается в таком случае от тактики царизма?» — вопрошают нас попы либерализма и каутскианства.
Вы этого не понимаете, святоши? Мы вам объясним. Террор царизма был направлен против пролетариата. Царская жандармерия душила рабочих, боровшихся за социалистический строй. Наши чрезвычайки расстреливают помещиков, капиталистов, генералов, стремящихся восстановить капиталистический строй. Вы улавливаете этот… оттенок? Да? Для нас, коммунистов, его вполне достаточно.
(Л. Троцкий «Терроризм и коммунизм»)
Как видно, Троцкий, со свойственной ему откровенностью, никогда не пытался отрицать своих радикальных взглядов. Поэтому лично я не собираюсь возводить над ним ореол праведника, коим награждают своего вождя современные сталинисты.
Но хотел бы более подробно остановиться на том самом декрете о заложниках 1919 года, споры о котором вновь возникли 20 лет спустя.
Так ли было всё на самом деле, как утверждает Троцкий в своей статье «Их мораль и наша»?
Что нам вообще известно об институте заложничества в период гражданской войны?
Он официально появился 4 сентября 1918 года в РСФСР, легализованный приказом главы НКВД Г.И. Петровского.
Ленин был активным сторонником данного решения, комментируя его, он заявил следующее:
Я рассуждаю трезво и категорически: что лучше — посадить в тюрьму несколько десятков или сотен подстрекателей, виновных или невиновных, сознательных или несознательных, или потерять тысячи красноармейцев и рабочих? — Первое лучше. И пусть меня обвинят в каких угодно смертных грехах и нарушениях свободы — я признаю себя виновным, а интересы рабочих выиграют.
(В.И.Ленин ПСС т.38 «Пленум ВЦСПС»)
Троцкий, на тот момент председатель Реввоенсовета, официально поддержал данную идею и 30 сентября 1918 года издал следующий приказ касательно семей военных специалистов, перешедших из рядов Красной Армии на сторону врага:
Предательские перебеги лиц командного состава в лагери неприятеля, хотя и реже, но происходят до настоящего дня. Этим чудовищным преступлениям нужно положить конец, не останавливаясь ни перед какими мерами. Перебежчики предают русских рабочих и крестьян англо-французским и японо-американским грабителям и палачам. Пусть же перебежчики знают, что они одновременно предают и свои собственные семьи: отцов, матерей, сестер, братьев, жён и детей. Приказываю штабам всех армий Республики, а равно окружным комиссарам, представить по телеграфу члену Реввоенсовета Аралову списки всех перебежавших во вражеский стан лиц командного состава со всеми необходимыми сведениями об их семейном положении. На т[оварища] Аралова возлагаю принятие, по соглашению с соответственными учреждениями, необходимых мер по задержанию семейств перебежчиков и предателей.
Несмотря на то, что хоть приказ и был издан, реализовать его в реалиях 1918 года было крайне сложно. Централизованный учёт многих тысяч военных специалистов с их семьями оказался непосильной задачей в условиях тотальной загруженности военных штабов в тот тяжёлый период.
К тому же в условиях гражданской войны оказалось технически слишком сложным определить местонахождение семьи предателя, отправить приказ в тыл об её аресте, осуществить сам арест, а затем донести до перебежчика информацию о взятии в заложники его семьи, выдвинув ему соответствующие требования.
На это указывает заявление Троцкого в конце 1918 года, что арестов семей перебежчиков до сих пор не было. Следовательно, на тот момент данное решение носило чисто декларативную функцию, целью которой было, скорее, устрашение.
Утверждать о фактических случаях взятия в заложники семей нелояльного комсостава Красной Армии можно не раньше весны-лета 1919 года.
Тот период, ознаменовавшийся успехами на восточном фронте против армии Колчака, был далёк от победного на южном фронте — Красная Армия терпела серьёзные неудачи. Участились случаи измены военных специалистов.
Именно в этих условиях Ленин направляет телеграмму Эфраиму Склянскому — заместителю Троцкого со следующим указанием:
Надо усилить взятие заложников с буржуазии и с семей офицеров — ввиду учащения измен. Сговоритесь с Дзержинским.
Нет точных сведений о подробностях выполнения указания Ленина, но есть все основания полагать, что данные меры всё же были осуществлены, так как Троцкий впоследствии подтвердил практику взятия заложников в 1919 году. В 1921 году он заявил следующее:
Мы призвали бывших офицеров. Французская революция из 15 000 королевских офицеров получила пять-шесть тысяч. На миллион мы нашли сотни тысяч. Некоторые предали, это правда. Наша 11-я дивизия, например, дивизия из Нижнего Новгорода, наша гордость, была весной 1919 года истреблена казаками Краснова из-за умышленной ошибки своего командования. Мы арестовали семьи подозреваемых офицеров и держали их как заложников. Впрочем, угрозы оказалось достаточно.
К взятию заложников, по приказу Троцкого, также прибегали и осенью 1919 года во время похода Северо-Западной армии Юденича на Петроград, ознаменовавшегося всплеском переходов военнослужащих Красной Армии на сторону белых.
Какой вывод можно сделать из вышеперечисленных фактов?
Лично я не могу приравнять взятие заложников Троцким в условиях гражданской войны к сталинской практике взятия заложников семей своих политических оппонентов.
______________________________________
