Наш УАЗ-таблетку пропустили во двор военкомата, где нас встретил начальник Второго отделения. Он сопроводил в здание военкомата председателя призывной комиссии нашего района, за ними туда же нырнули и доктора по своим рабочим местам. А у меня было свободное время до начала заседания и я направился в курилку, где заметил начальника Третьего отделения, который меня знал. Тут же сидели и работники транспортного отделения, с ними я взаимодействовал по мобилизационным вопросам.
- Серёга, а почему наш «последний патриот района» тоскует у частного дома на лавочке на приличном отдалении от военкомата? Раньше он у вас на ступеньках был прописан.
- Новому комиссару не понравился, приказал убрать Витю от здания военкомата.
- И как же это вам удалось?
- Николаевич этим занимался, - кивнул Серёга в сторону прапорщика из транспортного отделения.
- Я ему и говорю, мол, мы тебя на службу в военкомат берём, - охотно подхватил разговор пожилой прапорщик, - вот тебе, Витя, первое задание… Через час он пришёл, выругался матом и отказался служить в военкомате. Теперь, как только появляется около здания, я выхожу на ступеньки, и он быстро смывается с глаз долой. Вот тебе и дурачок...
- Это какое же задание ты ему придумал, Петрович, - спросил я у прапорщика.
- Шишки сосновые заставил вокруг стадиона собирать, - засмеялся Петрович, - а тут ещё жара стояла страшная.
- Вот вы — изверги, - я покачал головой.
- А что поделаешь, - развёл руками Петрович, - служба такая. Да он забодал уже всех, и девчатам нашим проходу не даёт: «Наташка, будешь меня из армии ждать, будешь меня ждать?» У него все девки — Наташки. Хватает за руки и пока та не пообещает его дождаться, не отпускает. Ладно, наши уже знают что ответить, а тут же бывают и посторонние барышни, начинают паниковать, дежурному приходится выходить, отбивать их у Вити. Не, без него спокойнее тут стало.
- Серёга, а как вам новый комиссар? Помню, что разговор был якобы из вас кого-то назначат, - перевожу разговор в новое русло.
- Была такая надежда, - вздыхает Серёга, - я уже переходил срок очередного звания… Передумали, прислали казачка. Причём, не из нашей системы, а армейского товарища.
- Что, «волосатая рука» имеется у товарища?
- Насколько я знаю, нет у него никакой «руки». После ранения в «горячей точке» комиссовали, надо до пенсии дослужить. Никак к нашим порядкам не привыкнет, всему удивляется. Ничего, присмотрится, глядишь ещё и понравится.
- Доступен?
- Зайди, познакомься.
Я вошёл в здание, чтобы подняться на второй этаж в кабинет военкома. На первом этаже кипела жизнь: всюду толпились парни в трусах всех расцветок, пробежала медсестра в белом халатике, не обращая внимания на оценивающие взгляды полуголых кавалеров, начальник Второго отделения с папками под мышкой яростным шёпотом что-то внушал пожилому недоумевающему кавказцу, у входа рядом с окном дежурки жалась в углу заплаканная мамаша, какой-то доктор громко требовал тишины перед его кабинетом.
А я уже и подзабыл как это выглядит, давненько стоял в этих же коридорах, ожидая очереди в кабинет доктора и стесняясь своего вида. Когда бывал тут после увольнения из армии, военкомат обычно был безлюден, работники сидели по кабинетам.
А на втором этаже стояла гулкая тишина, коридор был пуст.
Из-за стола поднялся плотный коренастый подполковник с большой лысой головой, который каким-то царапающим взглядом меня всего осмотрел, пока я шёл от двери к столу. Я представился, коротко рассказал о себе и цели своего появления в кабинете военкома. Суровое лицо подполковника заметно смягчилось, взгляд потеплел, и военный комиссар вольготно уселся в своё кресло после обмена рукопожатиями.
- Слава Богу, а то я уже подумал, что очередной папаша за сынка пришёл просить. Затрахали эти родители, особенно богатенькие. Беднота почему-то не просит сынка от армии освободить, а эти…
- Стремительно движемся снова в сторону рабоче-крестьянской армии, вот с офицерством ещё непонятно как будет.
- В каком смысле, - снова насторожился военком.
- Пока что в армии советское офицерство, но в перспективе их надо будет заменить преданными капиталистам кадрами, типа нового дворянства.
- У-у, я такой ерундой свою голову не забиваю, мне надо семье приличную квартиру у местных выбить, пока что снимаю домик. Думаю тут насовсем осесть, место нравится: Дон, рыбалка, леса, грибы и охота. Для пенсии — самое то! А ехать мне всё-равно некуда, детство провёл по гарнизонам, отец военный был.
- Понятно. А как строевому офицеру в новой системе служится?
- Малина, а не служба. Не подозревал, что такая служба бывает. А я, дурак, по «горячим точкам» мыкался, пока не подстрелили.
- Как личный состав показался?
- Присматриваюсь… Дело знают. Край спокойный, надеюсь в атаку с этим личным составом ходить не придётся.
Военком поднял трубку зазвонившего телефона.
- Да, у меня сидит. Хорошо. Зовут тебя на заседание, - сказал военком.
- Ну и славно! Не буду отвлекать.
- Заходи, когда в наших краях будешь.
Процедура заседания призывной комиссии выглядела незатейливо: входил призывник, изображая строевой шаг и молодецкий доклад о прибытии на комиссию, начальник Второго отделения зачитывал из папки рекомендацию по призывнику и основания для неё, комиссия задавала вопросы и голосованием утверждала рекомендацию военкомата.
Мне было сначала забавно наблюдать, как призывники пытаются произнести простой доклад о прибытии, который в текстовом виде висел на стене, но потом мне стало жалко этих заморышей. Не понимал, зачем упорствуют работники военкомата, заставляя повторно заходить тех, кто этот доклад не мог правильно произнести, хотя и так было видно, что эти худосочные бедолаги - «тормоза» по причине бедности родителей и постоянного недоедания. Этих заморышей родители и не будут «отмазывать» от службы, они только рады передать одного едока государству. А в войсках кто-то будет с этим «тормозом» мучиться, пытаясь научить его военному делу.
Заморыш выходил из кабинета призывной комиссии и, на мгновенье, в воздухе воцарялась неловкость. Женская половина тяжело вздыхала, мол, его бы подкормить сначала, а потом уж отправлять служить, да кто же его подкармливать будет. И в войсках не всё благополучно с кормёжкой, повезёт ли ему попасть в сытое место…
Но тут заходил в кабинет бодрячок с румянцем сытости на щеках, с рельефной мускулатурой и громогласно, и правильно докладывал. И комиссия начинала непроизвольно улыбаться. А уж если призывник горел желанием служить и, непременно, в элитных войсках, то комиссия сразу взбадривалась и начинала петь дифирамбы пареньку. По отрывочным фразам и вопросам я понимал, что парень из благополучной и крепкой семьи трудяг: дед воевал и выжил, отец служил срочную в ГСВГ, и потомку внушили, что мужик должен отслужить в армии, иначе он — не мужик.
И члены комиссии дружно голосовали за призыв такого орла в армию и провожали его пожеланиями попасть туда, куда ему хочется, и не посрамить казачий край.
Картинка по результатам работы комиссии получалась пёстрой: тут были и отсрочки по разным, но уважительным причинам, и направление на дополнительное медицинское обследование, и зачисление в запас, и призыв. Признаться, такой пестроты не ожидал, мне казалось, что абсолютное большинство парней призывается. Впрочем, точной статистики по призыву я никогда не знал. И не интересовался. Просто сравнил с тем ощущением, когда сам стоял в трусах перед такой же комиссией. А какие могли быть ощущения у пацана? Фантазии!
А сейчас понимаю, что картинка отражает реалии жизни наших людей последнее десятилетие, точнее, даже два десятилетия. Юноши мелкие, хлипкие и духом… лебедь, рак и щука! Грустно...
Но бывалая комиссия грустить не собиралась. На обратном пути домой с удивлением заметил, что наш автомобиль проехал перекрёсток с танком на постаменте по прямой, хотя требовалось повернуть налево. Однако другие пассажиры были спокойны. Оказалось, наша руководительница решила навестить приятеля по комсомольской юности, который теперь руководил сельхозпредприятием. Мне это показалось странным, но в салоне УАЗика решение восприняли с энтузиазмом, и я промолчал. Простые нравы, и тебе, Толя, пора бы уже примириться с ними.
Хозяева оказались людьми радушными и обеспеченными, с готовностью стали потчевать вечерних незваных гостей районного уровня и хвалиться своим новым домом в три уровня. Я с интересом рассмотрел оригинальную архитектуру и планировку дома, который подчёркнуто отличался от местного казачьего вида. Хозяин был с амбициями, факт! И доходы ему позволяли эти амбиции осуществить. Молодец!
Я старательно играл роль компанейского парня: угощался, выпивал, хвалил хозяйку и хозяина, вместе со всеми играл песни и даже дишканил, чем восхитил нашу руководительницу. А она-то в пении разбиралась.
Короче говоря, я в этот вечер спелся с призывной комиссией. Надеюсь, не выгонят из комиссии.
