Вьетнам: когда рынок совмещается с партийным контролем
В самом начале текущего года сенсационная новость пришла из Социалистической Республики Вьетнам (СРВ). В отставку подал недавно избранный на пост президента СРВ Нгуен Суан Фук, до этого, в 2016 – 2021 гг. занимавший должность премьер-министра страны. Скандальный характер отставки был связан с масштабным коррупционным делом одной из компаний, связанным с поставкой наборов для тестирования на COVID-19. Органы правосудия и партийного контроля выявили грандиозные коррупционные нарушения, в связи с чем два вице-премьера СРВ ушли в отставку, а еще два бывших члена правительства были привлечены к уголовной ответственности.
Безусловно, чрезвычайное происшествие не поставило под вопрос принципиальные основы общественно-политической стабильности социалистического Вьетнама. Правящая Коммунистическая партия Вьетнама (КПВ) по‑прежнему твердо контролирует ситуацию в стране и руководит деятельностью различных общественных учреждений. Но вместе с тем под импульсом переизбранного в 2021 г. на пост генерального секретаря центрального комитета КПВ Нгуена Фу Чонга в стране на самых разных уровнях продолжается беспощадная борьба с коррупционерами всех мастей. В частности, это касается и таких крупных партийных организаций, как в Ханое и Хошимине.
Если в области внутренней политики современный Вьетнам остается однопартийным государством с официально закрепленной в основном законе руководящей ролью марксистско-ленинской партии, то начатый еще в середине 1980‑х гг. коммунистами курс на обновление в социально-экономической сфере сопровождается заметными успехами на пути развития «рыночного социализма». Так, в целом успешно и без тяжких последствий выйдя из «ковидного периода», Вьетнам вновь встал на путь экономического роста. В 2022 г. размер валового внутреннего продукта (ВВП) увеличился в этой азиатской стране на 7 %. Вновь заметно увеличились государственные доходы от внешнего туризма.
Темпы роста в СРВ — одни из самых высоких в регионе ЮВА. За прошедшее десятилетие вьетнамская экономика увеличила свой ВВП совокупно в два раза. Экономика СРВ экспортно ориентирована, во Вьетнаме работает большое количество крупных зарубежных компаний. Любопытно, что при сохранении гегемонии коммунистической партии современная внешняя политика Вьетнама отличается потрясающей дифференциацией: если КНР остается основным внешнеторговым партнером для СРВ, а с Россией Вьетнам связывают традиционно дружественные отношения, то в то же время Вьетнам заметно развивает всесторонние связи с США, Японией и странами Европейского союза. Как отмечает министр иностранных дел СРВ Буй Тхань Шон, основами вьетнамской внешней политики выступают «независимость, дружественные отношения со всеми, диверсификация двусторонних партнерств, защита многосторонности, конструктивная роль внутри АСЕАН».
Камбоджа: операция «Преемник»
В соседней с Вьетнамом Камбодже монарх Нородом Сиамони даже де-юре представляет собой лишь символическую фигуру главы государства. Реальная же власть принадлежит премьер-министру Хун Сену, в первый раз возглавившему национальное правительство в уже далеком 1985 году.
Сейчас же, когда премьеру исполнилось 70 лет, он задумал произвести своего рода «монархическую рокировку». В конце июля в Камбодже состоялись выборы в 125‑местное национальное собрание, на которых, как предсказывали все опросы, очередной подавляющей победы добилась возглавляемая Хун Сеном Камбоджийская народная партия (КНП), завоевав 120 мандатов. 22 августа парламентарии изберут нового премьер-министра, кандидатуру которого заранее предложило руководство КНП. Речь идет о старшем сыне Хун Сена — 45‑летнем генерале, командующем Королевскими вооруженными силами Хун Манете.
Вообще, рассуждая о камбоджийской политике, небезынтересно отметить, что КНП является партией — преемницей Народной революционной партии Кампучии, которая в 1980‑е гг. при поддержке СССР и Вьетнама строила в этой стране общество «социалистической ориентации». К слову, тогдашний генеральный секретарь партии Хенг Самрин, которому сейчас 89 лет, до сих пор является почетным председателем уже КНП и до последнего времени занимал пост главы национального собрания.
Однако Камбоджийская народная партия, в полной мере сохранив статус господствующей силы в обществе (КНП объединяет 6 млн человек и доминирует на всех уровнях политической жизни, руководя массовыми общественными организациями в государстве), уже более 30 лет назад отказалась от всякой привязки к левой идеологии. Сегодня эту партию можно рассматривать скорее как выражение камбоджийского консерватизма и национализма. Что же касается Хун Сена, то бывший коммунист, как отмечает французский историк и политолог Филипп Рише, «по существу, превратился в авторитарного диктатора, чья реальная власть в Камбодже незыблема и многократно превосходит королевские полномочия и привилегии».
Реальная оппозиция в королевстве просто отсутствует, тогда как политическая элита и военное руководство полностью консолидировано «под Хун Сена». Теперь же, с августа, бразды правления переходят к его прямому потомку, который, кстати, стал первым камбоджийцем, получившим высшее военное образование в элитной американской академии в Вест-Пойнте. Любопытно, что Хун Манет — еще и доктор философии, степень эта была получена им в Бристольском университете. Однако, надо полагать, Хун Сен вряд ли уж совсем уйдет в политическую тень.
Мьянма: в режиме ЧП
Если в Камбодже роль военных в управлении этой страной представляется весьма высокой, то в соседней Мьянме, в прошлом Бирме, вся полнота власти реально принадлежит военным. Впрочем, и до 2021 г., когда этот переворот случился, действовавшая конституция предусматривала особые полномочия для армии. В частности, не менее четверти мест в нижней палате парламента было гарантировано представителям вооруженных сил.
Однако после парламентских выборов, на которых победу одержала возглавляемая лауреатом Нобелевской премии мира Аун Сан Су Чжи либерально-центристская Национальная лига за демократию (НЛД), высшее офицерство решило в 2021 году положить конец этому «сосуществованию», полностью взяв власть в свои руки. Был объявлен режим чрезвычайного положения, запрещены оппозиционные армии партии, движения и массовые организации.
Наиболее известный демократический лидер 78‑летняя Аун Сан Су Чжи, занимавшая должность министра иностранных дел при гражданском правительстве, после продлившегося полтора года уголовного процесса получила по приговору 33 года заключения. Среди обвинений экс-министру фигурировали коррупция, подтасовка результатов выборов, нарушение государственной секретности и даже запуск рестрикционных мер во время борьбы с пандемией коронавируса. Однако военные продолжают сталкиваться с немалыми проблемами внутри страны. Некоторые активисты НЛД и других оппозиционных партий перешли на подпольное положение и взяли в руки оружие. Кроме того, в Мьянме активизировались вооруженные повстанческие группировки национальных меньшинств (качинов, араканов и особенно каренов). Страну регулярно сотрясают также межрелигиозные конфликты, жертвами которых зачастую становится мусульманское меньшинство.
Популярность как самой Аун Сан Су Чжи, не отступившей от своих демократических идей и утверждающей, что «развращает не сила, а страх», так и ее партии — НЛД, сегодня выше, чем исполняющего обязанности президента Мьянмы Мьин Шве и провоенных политических сил. Возможно, в этой ситуации режим решил сыграть в некоторую либерализацию. В конце июля появилась информация, что лидера оппозиции перевели из тюрьмы в правительственное здание, после чего суд принял решение аннулировать 5 из 19 частичных приговоров в отношении Аун Сан Су Чжи. В результате лидеру НЛД сократили общий приговор на 6 лет. Чуть ранее из тюрем по амнистии отпустили 7 тысяч заключенных. Но, поскольку 31 июля власти страны вновь продлили на полгода режим ЧП (а значит, планировавшиеся в 2023 году выборы не состоятся), говорить о серьезных изменениях в Мьянме не приходится.
ЮВА манит многих игроков
Вообще же зона Юго-Восточной Азии, являющаяся составной частью Азиатско-Тихоокеанского (или Индо-Тихоокеанского) региона, представляется сегодня крайне важной территорией с точки зрения как мировой экономики, так и геополитики. На объединяющую 10 стран Ассоциацию государств этой зоны (АСЕАН) приходится более 600 млн человек населения и 4,5 млн кв. км площади. В минувшем году валовый внутренний продукт стран — членов АСЕАН составил 10,2 трлн долларов, что равняется 6,5 % мировой экономики.
В ассоциацию входят сегодня самые разнообразные режимы — от однопартийных коммунистических (Вьетнам и Лаос) до абсолютной монархии (Бруней). При этом с каждым этапом интеграционные процессы внутри ассоциации становятся более внушительными. На сегодняшний момент такие процессы касаются уже не только экономической сферы, но и социально-культурной, а также области безопасности.
Исторически Юго-Восточная Азия на протяжении многих веков была предметом интереса и открытого вмешательства внешних сил. Здесь можно говорить о конкуренции западноевропейских колониальных империй в Новое время, о японской агрессии в годы Второй мировой войны, как и о многоаспектном противостоянии Советского Союза, Соединенных Штатов и Китая в период холодной войны. Более чем через три десятилетия после ее окончания соперничество грандов мировой политики за влияние в ЮВА отнюдь не прекратилось.
Конечно, политико-идеологический аспект этой конкуренции заметно потерял остроту. На первый план вышли темы экономического соперничества и геополитики. И как раз в этой связи формат АСЕАН так привлекателен для внешних игроков — США и Евросоюза, Японии и Южной Кореи, Китая и России, а также Индии. Внешнеполитическая ориентация стран — членов ассоциации не одинакова, и говорить об их полном единстве не стоит: скажем, по вопросу о санкциях против военного режима в Мьянме в ООН страны Юго-Восточной Азии голосовали по‑разному.
Поскольку сразу с несколькими странами региона КНР имеет сегодня нерешенные территориальные споры, это дает Вашингтону определенное преимущество. Так, США поддерживают страны ЮВА в деле защиты их ресурсов в Южно-Китайском море, декларируя одновременно, что «Пекин не имеет правовых оснований для одностороннего навязывания своей воли региону». Однако Китай, за первые два десятилетия этого века нарастивший товарооборот со странами АСЕАН в 20 раз (!), делает ставку больше на экономику, чем на силовые методы. Очевидно, что для России, имеющей в регионе давних партнеров и заинтересованной в укреплении отношений с ключевыми государствами ЮВА, зона Юго-Восточной Азии также является важным внешнеполитическим направлением.
