Реальные случаи армейской службы.
Место: гарнизон Воздвиженка, Уссурийский район, октябрь-ноябрь 1987.
Назначили нового командира дивизии. Поговаривали, что молод, полковник, из Москвы, чей-то там протеже… Ну и что? Я командира лётного полка ни разу не видел, если не считать праздничных построений, а дивизии-то… И вот надо такому случиться, совершенно неожиданно, затеялись какие-то выборы… Что и как никто не говорил. Кроме того, что именно этого нового командира дивизии выдвигают куда-то… Да оно и понятно, свободу раздали, а что с ней делать не пояснили. Офицеры ходили сами какие-то потерянные, а может загадочные и просили вопросов не задавать. Ой, подумаешь, а нам, что, больше всех надо? Никто особо даже не интересовался, мы все, я имею в виду солдат-срочников…
В воскресенье, устроили нам тотальный смотр. Как же это всё бесило, из нарядов не вылезаешь, постоянный недосып, а тут целая проверка — как у тебя сапоги начищены и блестит ли пряжка на ремне. Ну, а как тут обойтись без блеска на пряжке, ведь это прямой показатель нашей боеспособности… И ведь держали в строю почти целый час… А потом вдруг: — Направо-налево, в клуб шагом марш!
Нас, эскадрильских, рассадили в левую переднюю часть зала. Запретили всё. Разрешили только дышать и сидеть «СМИРНО». Никаких: вставать с места, крутить головой, разговаривать, шептать и прочее… На наше ответное роптание, что, мол, хватит уже издеваться, наши сопровождающие офицеры стали уже нас просить, чтоб мы сидели тихо, а лучше, чтоб и вовсе не шевелясь… Говорили, что это минут на двадцать, может тридцать и всё…
Пока неприятными командами нас рассаживали по местам, вынесли на сцену письменный стол и несколько стульев. Ожидалось присутствие именно той, особой личности, из-за которой, всё это затевалось. Было комично наблюдать как старшие офицеры покрикивали на младших, а те старались и с нескрываемой злостью смотрели на нас солдат «смирно» сидящих, и тихонько хихикающих… А когда вышел… Вообщем, мы смотрели настоящее представление…
*** И всё же, мне необходимо сделать пояснения… Я нисколько не принижаю офицеров, не унижаю и уж никак не насмехаюсь. Но, уж так получилось, что на одной сцене армейского, дивизионного клуба собрались товарищи офицеры в разных званиях. И поскольку всё делается по команде, то тут, на этой сцене, разыгрался целый спектакль…
Представляю Вашему вниманию: театр абсурда, с единственной гастролью (хотя не уверен, что единственная...). Пьеса по мотивам современности, на основе реальных событий: «Перестройка», «Армейские будни» и «Чтоб такого сделать, чтобы ничего не делать»… Взаимодействующие в постановке: «Старшие» — офицеры в звании подполковник, майор, человек семь, десять. «Младшие» — офицеры в звании капитан, старший лейтенант, лейтенант, человек пять, шесть. «Тренога для микрофона» — обычная тренога для микрофона. «Бедолага» — заведующий зрительным залом, он же киномеханик, он же библиотекарь, он же заведующий разнообразным инвентарём на всевозможные праздники — солдатик в очках на чёрной оправе, рядовой, в единственном экземпляре. «Тот Самый» — подполковник занимающий «особую» должность. (Мой «знакомый»! «По плану»). «САМ» — та личность, из-за которой всё это случилось… Итак — спектакль из трёх действий.
Действие 1: На самой сцене, в левой её части, если смотреть из зрительного зала, находились «Старшие». Они о чём-то тихо переговаривались, изредка бросая недовольные взгляды по разным сторонам. В это самое время, «Младшие», слегка переругиваясь между собой, пытались установить письменный стол, чтоб он не шатался. Пока это у них не получалось, и они, под суровыми взглядами «Старших», двигали его то вперёд, то вбок и т.д. Подыскивая именно тот изъян в полу многострадальной сцены, чтоб совпал с основой не менее многострадального стола. Этот стол был счастлив, потому как его ещё никогда не кантовало столько офицерских рук. Вскоре, жизненный опыт «Старших» не смог больше сдерживаться. Он сдался, в следствии звуковой какофонии возникающей при прикосновении стола к покрытию сцены и громко был произнесён, в виде приказного поручения: «Да подложите под него сложенную бумагу, и всё!!!»…
«Бумагу-бумагу-бумагу...» — этот звук переходил от одного «Младшего» к другому, тихо, скорее даже как-то трепетно… Вскоре, этот звук немного трансформировался в другое словосочетание: «Где взять?», которое также повторило судьбу первого звука и неожиданно затихло за занавесью… Через секунду (другую) нарастающий тревожный звук перерос в понятное: «Ну и где ж её взять?», которое из-за своей громкости было услышано «Старшими»…
«Старшие» мгновенно развернулись в шеренгу, всем своим статным видом показали на почти полный зал притихших солдат, которые, по их мнению, могут решить эту проблему… И тут появился ОН… Вздох облегчения пронёсся сначала по сцене… Потом и по зрительному залу…
Действие 2: Появился «ОН» — «Бедолага»… В одной руке у него была стойка для микрофона, а в другой… Бумага! Та самая, писчая, формата А4… Он в четыре шага достиг стола, положил на него бумагу, придвинул очки к переносице, повернулся спиной к столу, и возложенной на него бумаги, явно намереваясь разместить стойку для микрофона. В это самое мгновение, когда он повернулся спиной к столу, «Младшие» схватили бумагу и начали складывать из неё квадратики. Демонстрируя при этом завидную силу, ловкость, сосредоточенность и упорство. «Бедолага», почему-то не решившись поставить стойку, повернулся обратно к столу… Увидел, что «Младшие» усердно крутят оригами в виде квадратиков из принесённой бумаги, капризно крикнул: «Да Вы, что, обалдели?!!! (…Конечно, было произнесено немного другое слово, хотя по своей сути одно и тоже) — Я в штаб, за бумагой, больше не пойду!!!»…
«Старшие», снова отреагировали мгновенно. Одновременно повернув головы в ту сторону откуда донеслась такая дерзость… Но, разглядев, что опасности для них нет, и этот агрессор смотрит не в их сторону, успокоились и вернулись в своё состояние беспокойного покоя…
«Младшие», не сразу поняли, что это относится к ним. Одни из них сосредоточено выравнивали то, что у них получалось из бумаги, другие выравнивали расстояние между расставленных стульев позади стола, ровняя также их, относительно постоянно шатающегося белого экрана… Однако, «Бедолагу» заметил кто-то из «Младших», если судить по зазвучавшему громкому шёпоту…
Ведь бывает так, когда кругом шум и не получается что-то договорить слушателю, и ты повышаешь голос и тут, совершенно неожиданно, как по команде, всё смолкает и остаётся только твой голос... И теперь тебя слышат ВСЕ!… Вот именно так и произошло в данный момент… И ВСЕ, находящиеся в зале (и на сцене) услышали скороговорку: …Здесь, пожалуй, необходим перевод на понятный язык: «Ты совсем обалдевший? Ты чего, страх потерял? Ты кому это говоришь?».
Заметив одобрительные взгляды и возгласы своих сотоварищей, шепот стал твёрже и звонче: «…Ты как стоишь? А ну СМИРНО, товарищ солдат!!!»… В этот момент, «Старшие» повернулись разглядывая создавшуюся ситуацию…
Почувствовав одобрение теперь и со стороны «Старших», тот, кому принадлежал этот шепот стал набирать в грудь воздух (и это даже было слышно)… «Бедолага» переступил с ноги на ногу и опередив того «шептуна» громко произнёс: «Может хватит? Мне ещё микрофон ставить…»…
Теперь, подключились практически все «Младшие» и перебивая друг друга обрушили настоящий шквал вопросов, претензий, недовольства на «Бедолагу», иногда потрясая перед его носом сложенными бумажками. Он, держась за стойку от микрофона пытался парировать, даже пытался отвечать, НО, его уже никто не собирался выслушивать…
«Бедолага», вдруг, не обращая никакого внимания ни на товарищей офицеров… ни на их «разговор»… молча, отставив треногу, достал из кармана кителя «кое-что», нагнулся, засунул под «разгуливающий» ещё стол это таинственное «кое-что». Поднялся, придвинул пальцем очки к переносице, облокотился на стол двумя руками и пошатал его — стол даже не шелохнулся…
Произошедшее «чудо», заставило замолчать, не на шутку разгорячившихся «Младших». Они по очереди, потом и вместе пытались шатать стол и не верили, что такое может быть… Задвигались к столу «Старшие»… «Бедолага», оглядывая всех, не верил, что простые, давно заготовленные деревянные клинья произведут такой эффект на окружающих его офицеров. Он, поправив привычным движением сползающие очки, решился воспользоваться этим моментом замешательства и собрался было пойти за микрофоном, но, кто-то на сцене громко произнёс: «СТОЯТЬ!»…
Несколько минут, «Бедолагу», стоящего по стойке «СМИРНО» совместно со стойкой для микрофона, отчитывал уже кто-то из «Старших»… Остальные «Старшие», стоявшие чуть поодаль, одобрительно кивали головами. Также поступали и «Младшие»… И чего только этому «Бедолаге» не выговаривали. Оказалось, что он один виноват во всём, казалось даже в том, что ещё не произошло… И только неожиданный громкий чих и матерное сопровождение этого чиха, остановило произносимую «Бедолаге» так необходимую сейчас речь.
Очень недовольный этим обстоятельством, этот разговорчивый «Старший» зло посмотрел в ту сторону, откуда его прервали… Занавесь, справа от экрана, мощно вздыбилась и на сцене оказался «Тот Самый» (это тот самый подполковник очень особого отдела, занимающий «особую» должность; мы запомнились друг другу ранее «По плану»)…
Действие 3: Появление «Того Самого» было замечено, и кто-то из офицеров крикнул: «СМИРНО». (Так предписано в Уставе ВС…) Это произвело ошеломительный эффект: на сцене стояли как на параде, а зал ехидно захихикал…
«Тот Самый», крепким голосом озвучил: «Вольно!» и обратившись к «Бедолаге», двигаясь к своим «Старшим», недовольно произнёс: «Какого ражна ещё не готово? Где бумага? Где Микрофон? Я ж тебя предупреждал! Почему стулья на сцене? Что вообще здесь происходит?»…
Воцарилась идеальная тишина в зале… и на сцене тоже… «Бедолага», в свойственной ему манере интеллигента — притянул пальцем к переносице спадающие очки, отставил в сторону стойку для микрофона, кашлянул для порядка пару-тройку раз, провёл руками по ремню, расправляя китель и поведал ему историю (которая уже Вам известна). Взахлёб рассказывая, поправляя свои сползающие очки чередуя руки, переступая с ноги на ногу и громко захватывая воздух. И при этом изящно указывал пальцем то на офицера из «Младших», то на офицера из «Старших»…
Понявший всё, что тут произошло «Тот Самый», ведь абы кого не назначают на такие должностЯ, остановил «Бедолагу» движением руки. Сказал ему тихо: «Свободен»… «Бедолага» схватив уже ставшую родной стойку от микрофона убежал, громко топая сапогами по сцене…
«Тот Самый», сжав кулаки так, что они побелели и стали отчётливо видны не только нам, мне казалось, задним рядам тоже. Повернулся к оставшимся на сцене группе, вернее труппе, офицеров… и не обращая никакого внимания на затаившийся зал, такое им зашептал, слегка потряхивая побелевшими кулаками, что их лица стали приобретать такой же цвет, как и его кулаки…
Вскоре, «Тот Самый» был похож на дирижёра, управляющим идеальным оркестром. Мановение его руки — и группа офицеров, уже совершенно не обращая внимание на звания тянула занавес, загораживая экран. Другая с другой стороны… Стол был мигом установлен туда куда он показал, конечно не без помощи тех клинышков. Стулья убраны… «Младших» отправили в зал с формулировкой: «…Чтоб там никто (это про нас сидящих в зале) и пикнуть не смел!!!»… И вот теперь на сцене воцарился торжественный минимализм. Стол, стул и группа «Старших» по ранжиру у слегка колыхающегося занавеса, «Тот Самый» у стола… и в наступившей эталонной тишине… послышались шаги и… появился на сцене «САМ».
«Тот Самый» быстро подошёл к «САМОМУ», что-то шепнул, указывал рукой на застывших у занавеси «Старших», затем махнул в сторону зрительного зала… «САМ» улыбнувшись, бросил взгляд на «Старших» и внимательно посмотрел в зрительный зал. Обошёл стол, снял фуражку, аккуратно положил на стол и присел на стул… Конец. Занавес!…
…Мне хотелось аплодировать!!! Я даже повернул голову в сторону бокового левого прохода (хотя нам приказали не поворачивать головы) — там стоял капитан Тимошенко (АККОРД), смотрел прямо на меня и грозил мне кулаком… «Ах так, ладно, посмотрим, послушаем, что скажет… этот… ну как его… вообщем, который за столом…» — подумал я и приготовился смотреть и слушать…
Далее было некое выступление того, кто сидел за столом. (Для удобства я так и продолжу их называть) То есть «САМОГО». Он рассказал немного о себе, впрочем, мы уже все всё это знали и до этой встречи. Напомню: и, что он назначенный командир дивизии, и, в звании полковника, и, что он родом из Москвы, и, что его выдвигают куда-то туда, и, что для этого ему нужны наши «голоса», и, что за это нам ничегошеньки не будет, и прочее… Тут конечно он был прав. Мы действительно очень надеялись на то, что нам «ничегошеньки» не будет…
— Может кто хочет высказаться, сказать, предложить, что может быть надо или нужно исправить… Не стесняйтесь, высказывайтесь, это всем нам поможет… — неожиданно дошли до меня слова сказанные «САМИМ». Я заёрзал на месте, начал даже крутить головой по сторонам, надеясь, что кто-нибудь…
Зал начинал тихонько шуметь… — Давайте-давайте, смелее...— снова сказал «САМ». Тут я осмелел и посмотрел в сторону и снова капитан Тимошенко показал кулак и сжал свои губы так, что по его виду читалось одно: — «Не вздумай и сиди смирно!!!». «А я чего, ничего, чего это мне, больше всех надо?… Да у меня дембель через полгода… Это вот им переживать надо...» — успокаивал я сам себя… В этих раздумьях я толканул соседа локтем, мол, давай говори, что накипело…
Ну вот скажите, зачем так нас, простых солдат-срочников провоцировать. Да ещё говорить, что мол, «смелых» нет. Зачем «на слабо» брать? Ну вот зачем?… Вообщем, покрутив головой в разные стороны и заметив у следящих за нами офицеров, точно такое же выражение лица, как и у капитана Тимошенко, я… решил встать и выступить, так сказать, по существу…
Облокотился руками на колени чтоб встать и… меня схватили сзади за плечи, и не позволили даже пошевелиться. И зашикали, зашипели со всех сторон: «Не вздумай, дурак, Андрюха, сиди, а то дембеля не увидишь…» и всё такое, в таком духе… Ну надо же, свои держат. Переживают, оно и понятно, что ничего хорошего от непонятного не получается…
Шум зала всё больше нарастал. Даже стоящие в проходах и следящие за нами офицеры стали покрикивать… Тут я снова взглянул на капитана Тимошенко — он довольно улыбался… Ох, как меня это взбесило и я… сидя на своём месте… зажатый, практически со всех сторон… во всё своё сержантское горло… крикнул — «Я!!!»…
Моментально воцарилась тишина, аж в ушах зазвенело… На сцене все «Старшие» закрутили головами в поисках того «кто смелый»… Я снова сказал «Я» и для точного определения моего местоположения — поднял руку…
Что странно, стоящие на сцене «Старшие» никак не желали меня замечать, до тех пор, пока «САМ», указал рукой в моём направлении.
— Ну вот же, кто-то желает высказаться, а ВЫ говорили, что никто не захочет, — сказал «САМ» обращаясь к «Тому Самому».
Я попытался встать, но, меня ещё держали. Аккуратно освободившись от уже не таких цепких рук своих сослуживцев, я поднялся со своего места. Развернувшись, взглянул на тех, которые меня держали, подмигнул им и повернулся к сцене. Оправил китель я сказал, — Да, я хочу высказаться. Зал зашумел, но выкрики наших «охранников» моментально его успокоили.
— Так, поднимайтесь сюда и мы обо всём поговорим — миролюбиво сказал «САМ», делая пригласительный жест руками…
Я отказался, мотивируя тем, что меня тогда никто не услышит и наш разговор останется как бы «между нами», а поскольку по стране шагает «Гласность», то я буду говорить со своего места, чтоб слышал весь зал. Тут, конечно зашумела сцена, недовольная этим обстоятельством. Они, «Старшие», стали наперебой спрашивать: «Кто такой, откуда, чьих будешь и прочее...». Пришлось их успокоить, сказав, при этом указывая рукой на «Того Самого», ведь пальцем не культурно, что товарищ подполковник знает меня очень хорошо и что мы «дружны». Сцена стихла, зал успокоился, и я в полнейшей тишине начал говорить…
Говорил о том, о сём, о службе, о дружбе, о катастрофической нехватке личного состава, о условиях жизнедеятельности и так далее. За всё выступление меня пытались прервать «Старшие» со сцены парочку раз, но, после фраз, что «все вопросы потом» и «не волнуйтесь, я повторю» — попытки прекратились. Говорил я долго, как мне казалось, подводя основу к тем «пожеланиям», которые были озвучены в конце, под сосредоточенную запись «Старших» в их записные книжки. Ведь «САМ» записать не мог, бумаги-то не было...
По завершению я оглянулся, посмотрел на зал, ожидая одобрительных слов или аплодисментов. Нет, ничего не было. В нависшей, уже какой-то тревожной тишине я сел обратно на своё место. Почти сразу «Тот Самый» громко объявил, что раз никто больше не желает ещё выступить, данное мероприятие завершилось и все могут быть свободны, согласно распорядка.
Через десять минут, может и меньше, мы были в расположении. Весь оставшийся день и почти до отбоя ко мне подходили мои сослуживцы и говорили мне не слова благодарности, как я рассчитывал, а слова сочувствия, сострадания о том, что «за тобой сейчас придут», «до дембеля на губе просидишь» и «дисбат ждёт тебя». Приходили и с претензиями, что теперь проверками, тревогами и «шмонами» замучают.
Я пытался парировать, что мол, не волнуйтесь, время покажет, но, на них это не действовало. Они похлопывали меня по плечу и горестно покачивали головами. В столовой, когда мы приходили на обед, потом, на ужин, всё смолкало и, слышалось цоканье со всех сторон. Многие, без всякого стеснения указывали на меня пальцем, показывая меня другим, кто не присутствовал на том собрании.
Сомнения, в правильности моего выступления стали одолевать и меня. Раз за разом я мысленно проговаривал, что говорил, пытаясь найти слабые места. Но, нет, ничего такого не находил. Более того, я только укрепился в том, что поступил правильно и сказал то, что было у всех на уме… И всё же, один «Бедолага» меня поздравил, с детским восторгом пожимая руку, заглядывая в глаза и поправляя очки ехидно спросил: «…за тобой ещё не приходили?»… Кстати, его, как он потом рассказал, конечно после этого мероприятия (он же наш эскадрильский) — «Младшие», потом и кто-то из «Старших», может и совместно — заранее оповестили. Даже вызывали его туда куда следует, чтоб проникся торжественностью события и предупредили его о том, что будет выступление некой «Очень важной персоны»… Далее по тексту: «...и, это, чтоб было всё тут у тебя на «мази», а не то, на «губу» пойдёшь, не на местную, а на гарнизонную, аж до дембеля, понял?». Так что я тоже, попытался пошутить спросив: «…а за тобой?»…
Понедельник прошёл, как и воскресенье — под цоканье в гнетущей тишине.
Вторник — как будто ничего и не было.
В среду, после обеда, я был в наряде дежурным по роте, ко мне подбежали наши, эскадрильские, затараторили, что, мол, прав я был, сработала твоя «фразочка», и, кино сегодня показывать будут, и, не какое-нибудь десятки раз просмотренное, а французское: «Откройте полиция» (1984)…
Я не поверил. Пошёл к клубу, благо, что рядом. Действительно, афиша указывала, что именно оно, я его ещё до армии смотрел…
Через два дня, приказом по части внесли изменения в распорядок дня личного состава срочной службы. Теперь мы официально, согласно распорядка, отдыхали перед заступлением в наряд, попросту говоря спали. И по воскресеньям, также официально смотрели «Утреннюю почту». «Утренняя почта» начиналась сразу после обязательной и рекомендованной к просмотру Главным политическим управлением Советской Армии и Флота — «Служу Советскому Союзу». Время для просмотра этой телепередачи в воскресные дни отводилось в распорядке дня каждой советской воинской части (данные Википедии) и вот теперь, в распорядке дня НАШЕЙ части появилась — «Утренняя почта». Бывало конечно, что незнакомый с «новым распорядком» дежурный офицер проходил в расположение казармы, где находился телевизор, с явным намерением его выключить. Но, вскоре, все знали, что распорядок дня был изменён. Конечно, мы заранее, на всякий случай, напоминали дежурным офицерам, что, мол, так и эдак. И ведь соблюдалось… Вообще-то, я ещё говорил про «Ритмическую гимнастику», очень надеясь на «А вдруг». Но, этого «а вдруга» не случилось, хотя МЫ ВСЕ ЕЁ ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ УВАЖАЛИ.
Вскоре были выполнены ВСЕ пожелания, которые я озвучил тогда:
— Внести в «Распорядок дня»: 1. Обязательный отдых перед заступлением в наряд; 2. Добавление к просмотру передачи «Утренняя почта».
— Показ современных кинофильмов, в том числе по СРЕДАМ.
— По солдатской столовой: 1. Замена всей посуды на НОРМАЛЬНУЮ; 2. Обязательный прием пищи в солдатской столовой дежурным офицером по части; 3. Провести косметический ремонт помещений столовой.
— Разрешить делать «дембельский альбом», при этом организовать официальное фотографирование.
…Теперь в столовой, когда я приходил на «очередной приём пищи» возникала на коротенькое время доброе затишье. На меня пока продолжали показывать пальцем, но при этом тянули большой палец верх.
…Кстати, за мной так никто не пришёл, за «Бедолагой» тоже.
…По демобилизации, в конце мая, я шёл на гарнизонную, автобусную остановку одетый по «гражданке». Меня провожали мои, полковые ребята. Жаль, что полк улетел на учения и наши эскадрильи опустели численностью более чем в половину. Ребят было не так и много. Но, по пути присоединялись дивизионные, когда узнавали «кого провожают». Толпа собралась знатная (ДЕМОБИЛИЗАЦИЯ). Приятно, аж до слёз!
После армии, когда гражданская жизнь закрутила в уже своём водовороте, мы ещё переписывались с моим дружком Василием Шлыковым (ПЛОВ), который остался там на сверхсрочную и после, связавший свою жизнь с авиацией. Он сообщал, что распорядок дня соблюдался, кино «казали», столовую полностью переоборудовали «прям как на гражданке» и даже мой «аккорд» (АККОРД) устоял, когда сама казарма развалилась…
…И всё же, до сих пор не понимаю, чтоб «Командирство» снизошло и обратило внимание на солдат-срочников, на их службу, на жизнь, на быт. Не прикрываясь фразой из Устава ВС, что «солдат обязан стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы». Или: «Мы тоже курсантами были», или: «Вам всего два (а кому и три) года — потерпеть же можно»…
Ну вот же, выступили и получили, что хотели. Впрочем, может, действительно голоса наши так им нужны были?…
Сомневаюсь… Бытует же фразочка: «Не важно, как проголосовать — важно, как подсчитать». А может, благодаря моему трудовику Вадим Захарычу (ТРУДОВИК), который любил задвинуть фразочку-другую, когда мы устраивали мелкие шалости, ворчливо говоря, что «у вас прав нет и не будет, а будут одни обязанности, если учиться хреново будете; дебилами вы всегда стать успеете, сначала добейтесь чего-нибудь», и я, соблюдая его «заповеди», тогда на этом выступлении, осмелев (лучше понимать: «совсем обнаглев») сказал свою фразу: «Я не знаю какой Вы будете депутат, а вот теперь, какой командир — поглядим-посмотрим»................
