Нельзя обойти стороной и территорию Слободо-Украинской губернии, которая также была вовлечена в войну с Наполеоном. Война оставила определенный след в культурной памяти современных украинцев, несмотря на то что фольклорных источников сохранилось совсем мало, здесь мы постараемся уловить след, который война оставила в воспоминаниях украинского народа война и кроме того, обратим внимание на то, как население Малороссии восприняло начало войны с Наполеоном. В следующем параграфе мы уделим пространство анализу того, как эта война и участие в ней украинцев постулировалось в национальных нарративах начала XX века.
Во времена, когда Наполеон был первым консулом, он проявлял интерес к Украине. Для этого французские дипломаты и тайные агенты собирали информацию о географии, истории, дорогах и переправах, укреплениях городов и настроениях населения. В своих отчетах они подчеркивали, что украинское население, особенно казаки, которые были лишены своих привилегий, было недовольно российским правительством и готово к восстанию против него.
Приведем несколько наиболее ярких примеров, иллюстрирующих данное заблуждение французских представителей. В 1802 году французский представитель в Турции Эмиль Годэн в меморандуме на имя Наполеона, предлагал в случае войны с Россией высадить десант в черноморских портах: «Население восстанет против московитов. Особенно если первый консул, авторитет и слава которого достигли уже степей Украины, обратится с прокламацией к украинским казакам... обеспечив им возвращение старых вольностей... Первый консул найдет в степях Украины славу не меньшую, чем под пирамидами».
В феврале 1811 году французский агент Лефевр уверял в своем донесении Наполеону, что в случае войны с Россией «лучший способ разрушить Российское могущество — это вступить на Украину, где население все еще настроено против России».
Однако, на самом деле, в 1812 году социальные и национальные противоречия в Украине не достигли остроты, которая была бы чревата взрывом. Национальное сознание украинского населения только формировалось, а само понятие украинец не приобрело еще характера этнонима. Жители разных регионов Украины - Слобожанщины, Малороссии, Киевщины, Подолья - полностью отождествляли себя с остальным «православным» населением Российской империи, большую часть которого составляли русские.
Показательно, что почти треть офицерского корпуса русской армии во время войны с Наполеоном составляли выходцы из украинских губерний. Лица, подобные Василию Капнисту, ездившему в 1791 г. в Пруссию с целью заручиться ее поддержкой в случае восстания против России, или Василию Лукашевичу, приобретшему скандальную известность произнесенным в 1807г. тостом в честь Наполеона, были, скорее, исключением из общего правила. Как отмечает канадский историк украинского происхождения Орест Субтельный, «подавляющее большинство украинцев верно и самоотверженно защищали империю".
Таким образом, уверения французских разведчиков и дипломатов в неминуемости восстания на Украине, в случае появления там французских войск, являлись мифом. Что было причиной его появления — отсутствие ли достоверной информации или стремление угодить императору, сообщив желаемые известия, — на этот вопрос еще предстоит ответить историкам. Дальновидный Наполеон не поддался на увещевания своих угодливых подданных и, подготавливая поход в Россию, никогда не рассматривал движение на Украину в качестве направления главного удара. Нашествие Наполеона обнаружило в украинцах такую степень готовности оборонять империю, которая явно расходилась с утверждениями наполеоновских агентов. Хотя боевые действия затронули лишь часть Волыни, военные усилия украинских губерний оказались в целом весьма значительными.
Несомненно, наиболее яркой страницей участия украинского народа в Отечественной войне 1812 года стало формирование ополчения. Еще накануне войны, 5 июня 1812 г., по указанию Александра I в Киевской и Каменец - Подольской губерниях было начато формирование 4-х казацких полков «из помещичьих и других состояний людей». В связи с этим были обнародованы «Предварительные распоряжения об образовании казачьего войска из украинских поселян...», где, в частности, говорилось, что «по миновании в украинских полках надобности все они распустятся в дома свои, но всегда уже останутся принадлежащими войску и по первому востребованию обязаны явиться на службу и составить опять свои полки, для чего и должны они иметь во всегдашней исправности оружие, одежду и лошадей, содержа все на своем же коште и освобождаясь за то от всяких других по государству повинностей».
Тенденция к «оказачиванию» проявилась и при формировании земского ополчения из крестьян. На собрании дворянства Полтавской губернии 31 июля 1812 года было решено наименовать ополченцев «казаками» вместо «ратников». Тенденция эта находила свое выражение в стремлении быть казаками не только по названию, но и по внешнему виду, приводя порой к недоразумениям с начальством. Генерал Гот, в отряде которого в 1813 году находились пешие и конные полки Полтавского ополчения, требовал, чтобы «казачьи свитки были перешиты гораздо короче и уже в виде курток, а также шаровары, как в регулярных полках — панталонами». Требовал генерал перестать употреблять при обозначении чинов традиционные старинные ранги — обозных, есаулов и т. п. Если простых казаков и крестьян окрыляла надежда, что вместе с казацкой службой вернутся и казацкие вольности, то «малороссийское дворянство» было абсолютно лишено подобной мотивации для службы в ополчении.
Незавидной оказалась участь уже существовавших полков. По возвращении из похода в места формирования, правительство перестало платить казакам жалованье. Местные власти не желали брать их на содержание, так как не был решен вопрос об освобождении казаков от налогов и повинностей. В результате Полтавские и Черниговские полки в 1816 г. были распущены, а Украинская казачья дивизия превращена в уланскую. Расходы, понесенные казаками при образовании полков, остались без возмещения. «Бесполезная трата сия, — писал 15 лет спустя Малороссийский генерал-губернатор К.Г. Репнин, — содействовала совершенному разорению казаков, и даже поныне многие семейства из них со стесненным сердцем вспоминают невозвратные потери свои и неисполненный обет правительства».
Однако неожиданно оказалось, что даже вид разоренной Москвы, этого символа российского имперского начала, не только не пробудил в «варварах» желания воли, но и вызвал их озлобление против французского «Антихриста» и «Супостата», который мог предложить им по крайней мере три свободы — национальную, гражданскую и религиозную, однако все эти свободы оказались чуждыми их мироощущению и чаяниям.
Поскольку документальных свидетельств о контактах представителей «украинской элиты» с Наполеоном и его окружением не существует, рано или поздно их должны были «изобрести» ревнители мифологического взгляда на историю. Член Организации украинских националистов Павло Штепа без ссылки на источник информации заявил, что потомок старинного казацкого рода, уполномоченный малороссийского дворянства генерал Виктор Закревский накануне войны 1812 года осуществил поездку в Варшаву, где пытался найти поддержку со стороны императора проекту похода в Украину. Преданный коварными поляками, не желавшими допустить создания независимого украинского государства, Закревский якобы был сослан по возвращении в Сибирь.
В свое время известный украинский литературовед и политический деятель Сергей Ефремов обратил внимание на то, что в обширном фольклоре едва ли можно обнаружить несколько упоминаний о войне 1812 г., при чем даже в тех четырех или пяти поэтических произведениях, которые ученый записал во время этнографических экспедиций по Киевщине, невозможно встретить благожелательных отзывов о французах. Исходя из этого этнографического материала, ученый пришел к выводу, что простой народ остался полностью равнодушным к этой войне, которая «ничем его не затронула», «не стала близкой и родной», в отличие, скажем, от восстания Хмельницкого, «окруженного чрезвычайным пиететом».
Этот близкий к методологическому подходу современной культурно-антропологической истории аргумент позволяет даже более явственно, чем акты царской полиции, уяснить, почему французское командование не могло рассчитывать на помощь коренных жителей малороссийских губерний, в коллективных представлениях которых Наполеон, в отличие от поляков, не был ни «Великим Героем», ни тем более «Освободителем», а потому не стал популярным персонажем народных дум.
В тексте угадываются несколько фольклорных топосов (например, изображение Бонапарта в качестве похитителя скота); эта словесная грубость была обычным явлением для поэзии той эпохи и напоминает стиль поэмы «Малороссийская Энеида» (1798) уже упомянутого И. Котляревского. Предположительно, основными мотивами написания и издания памфлета были: 1) желание автора ощутить свою причастность к событиям исторического масштаба путем засвидетельствования собственной гражданской позиции, а также 2) его намерение угодить правительству, со стороны которого, очевидно, существовал запрос на подобное проявление общественной поддержки.
В сборнике «Народные сказания о войне 1812 года» В. П. Бурнашев приводит диалог, который состоялся в одной из деревень Малороссии по случаю наступления Наполеона: «Говорят, у него силища несусветная, под рукой у него сорок королей с королевичами! Вот оно что. А чего ему подниматься на нас? Вишь ты, говорит, хочу веру православную извести, всю Россию полонить, над всеми королями королем быть. Прыткий какой поди! У какой прыткий, да злющий, говорят!».
Западные губернии после 1812 года были полны коллективными воспоминаниями о трагических и пафосных событиях прошедшей войны. В зависимости от собственных политических устремлений и исторического контекста, каждая национальность и народность, которая проживала на данной территории (примем за характерную черту, отделяющую одну нацию от другой территорию современного проживания и язык-наречие, на котором народы говорили в начале 19 века). Так, в Польше долгое время существовал «миф Наполеона», и каждая история говорила о причастности поляков к Западу и их противостоянию Российской империи: не измена, а путь к свободе, борьба за собственное национальное государство. Подобным образом в польской историографии принято рассматривать все бунты в XIX веке, которые хотя и были не совсем удачными, но были необходимыми шагами на пути к независимости.
Для Украины были свойственны нарративы о прямом участии и прямой победе в войне 1812 года. Истории о казаках, которыми полны воспоминания французских солдат, которые вершили судьбы, беспощадно убивали врагов, позволили укрепиться нарративу о главной роли украинских формирований в победе в войне 1812 года. Подобный исторический миф ляжет в основу украинского национального нарратива в XX веке.
Автор - Катерина Броцкая
