В моём азиатском детстве мы не играли в снежки и не катались на коньках, за неимением снега и льда. Зима в моём городе не была снежной, но в то же время её нельзя было назвать и совсем тёплой. Резкий, порывистый ветер и холодный воздух были довольно ощутимы в зимние месяцы.
Для моего папы, выросшему на Урале, вероятно детство ассоциировалось с катанием на санках, киданием снежков и лепкой снеговиков в зимние месяцы. Он, придерживаясь твёрдого убеждения о том, какое должно быть детство, соорудил для нас с сестрой санки. Так как у нас в продаже не было санок, то они были сделаны на заказ. Тяжёлые и неподъёмные, сваренные из добротных материалов. На века!
За всю зиму снега могло выпасть раза три-четыре, что уже через день-два таял, оставляя серый в замёрзших проталинах асфальт. Но этих трёх раз хватало, чтобы папа усадив нас на санки катал, наворачивая круги вокруг дома. Мы с Эльзой возбуждённые от быстрой езды, подгоняем папу,
— Папа беги! Беги быстрее! У-у-ух! Папа ещё быстрее давай!
— Быстрее папа! — ору я, захлёбываясь от восторга, — Ну папа! Совсем маленькая скорость, ещё чуточку быстрее!
Папа всё больше и больше ускоряется в беге, угождая нам. Сани противно поскрёбывают кое-где проступающий асфальт, а мы счастливы. Мы кричим не прекращая,
— Папа, быстрее, ну давай же! Ну давай быстрее! Папа, давай-давай беги!
В один январский день, когда мимолётный снег устлал тонким покровом землю и пока он не успел растаять, мы вытаскиваем санки. Я устраиваюсь поудобнее, а Эльза схватив верёвку решительно потащила санки за собой. Я хохочу от радости,
— Ещё быстрее давай! Ещё быстрей беги! Эльза давай быстрее! Быстрее, быстрее!
— Я бегу-у-у.
Эльзя пыхтя тащит за собой тяжёлые санки предвкушая удовольствие, когда наступит её очерёдность кататься. А я подгоняю её, ликующе покрикивая время от времени,
— Давай ещё чуточку быстрее! Аааа... Вот так... Ура! Вперёд... Помнишь как папа бежал?
Наконец, этот долгожданный момент наступил. Эльза облокачивается на спинку саней и вальяжно развалившись командует,
— Ну давай, быстро беги!
Я хватаюсь за верёвку саней двумя руками и изо всех сил тяну, пытаясь сдвинуть их с места.
— Ну чего ты там копаешься? — недовольно ворчит Эльза, — Давай тяни уже!
— Я тяну-у-у!
Ухватив верёвку правой рукой, я накручиваю её вокруг запястья и стараюсь хоть немного сдвинуть проклятущие сани. Запястье и ладонь обжигает резким трением.
— Ты просто нарочно не хочешь, — уже сердито бубнит Эльза. Она начинает терять терпение.
Тяжело вздохнув, я оборачиваю верёвку вокруг пояса и принимаюсь тянуть всем телом. Часто-часто перебираю ногами, но мои усилия тщетны. Я просто безрезультатно топчусь на одном месте. Падаю на колени, отряхиввюсь и снова принимаюсь тянуть, а санки будто намертво приколочены к земле и стоят как вкопанные.
Я маленькая и худенькая, к тому же слабенькая и плохо ем, из-за чего мама кормит меня с ложки, стоит мне не доесть. Эльза старше меня и довольно упитанная. За полноту мальчишки дразнят её "жиртрест" и "пончик", а она мутузит их в отместку. Конечно же, я стараюсь, но у меня ничего не получается. Эльза уже сердится на меня по-настоящему, понимая, что её катание накрылось медным тазом. Поняв всю тщетность моих бесполезных попыток, она недовольно поднимается с саней и пытается проехаться на них сама. Разогнавшись, она запрыгивает животом на санки, но не рассчитав траекторию полёта, стукается лбом о верхние полозья саней. Я закатываюсь от глупого смеха, согнувшись пополам.
— Ха-ха-ха! Как ты стукнулась здорово! Прямо башкой о санки! Ха-ха-ха!
Сейчас я радуюсь не сколько тому, что она смешно стукнулась, сколько освобождению от тягостной повинности её катать. Эльза скривившись потирает ушибленное место, наконец отнимает сложенные ладони от лица и я вижу как прямо на моих глазах на её лбу растёт огромная шишка. Мне смешно и одновременно жалко Эльзу. Я, делаю страдальческую гримасу и взмахнув рукой, ободряюще говорю,
— Ничего, до свадьбы заживёт.
— А до лета заживёт? — озабоченно спрашивает Эльза, осторожно трогая шишку. Она поднимает кверху глаза, пытаясь разглядеть её.
— Конечно! — заискиваю я перед ней.
— Уфф, — облегчённо выдыхает она, — Может у меня уже летом свадьба.
*****
Приехав в Россию на лето, я с интересом спрашиваю у Ляли, сколько снега у них выпадает зимой. Ляля вытаращив глаза для убедительности своих слов и приподнявшись на цыпочки, поднимает руки вверх, изображая количество выпавшего снега,
— Во-о-от столько! Два метра. И даже бывает до самой крыши, — затем опустив руки добавляет, — Папа несколько раз вылезал в окно и раскапывал снег, потому что дверь была завалена.
Я удивлённо смотрю на её поднятые руки и не могу представить себе огромные снежные сугробы, что заваливают даже двери. В моём воображении эта картина не умещается в голове. Вернее складывается в нечто величественное и невероятное.
— Не может быть столько снега во всём мире! — спорю я.
— Может, — говорит Ляля уверенно. Но я не верю.
— А как же вы тогда ходите по улицам? — недоумеваю я.
— Ну папа откапывает снег и мы ходим по тропинкам, — пожимает она плечами, как о само собой разумеющееся. Она, конечно же уверена, что я знаю всё сама.
Я снова поднимаю голову вверх и долго смотрю на треугольный фронтон крыши, мысленно соизмеряя количество снега. Мне рисуется бескрайнее снежное покрывало, под его белоснежным покровом остаются заваленными по самую крышу дома.
— Значит можно скатиться с крыши на санках, как с горки?
— Можно, — Ляля утвердительно кивает и после паузы говорит, — Только я не катаюсь. Я же ещё маленькая.
— Значит ты не можешь залезть на крышу? — снова уточняю я.
— Надо чтобы папа откопал тропинки в снегу, тогда я смогу.
Я представляю себе, как дядя откапывает тропинки в снегу, похоже на крысиные норы под землёй. Эта картина вызывает сомнение в Лялиных словах.
— Ага! А как вы узнаёте, когда наступает утро? Ведь неба-то не видно! — вот тут-то, я могу точно подловить её на обмане.
— Я никогда не просыпаюсь, чтобы посмотреть на небо, — удивляется Ляля и задумывается. Затем она в свою очередь проявляет заинтересованность,
— А у вас дома разве не бывает снега?
— Нет, не бывает, — сказала я, — Я только один раз видела как летят снежинки и даже ловила их языком, только они быстро тают. Я ещё никогда такого не видела. Столько снега, который бывает по самую крышу.
Узнав о том, что я никогда не видела снега, я думала Ляля схватится за голову от удивления. Но вместо этого она начинает громко хохотать.
— Как можно увидеть снег, который тает? Что это за снег тогда? — заливается от смеха Ляля, — Так что же, его никогда не бывает у вас зимой?
— Нет, — развожу я руками, — У нас зимой бывают только лёд.
Привыкшая с рождения к снежным зимам, она не могла осознать того, что я никогда не видела снега. Ляля раздувает щёки от возмущения,
— Снег всегда есть зимой у всех. Такого не бывает никогда, что нет снега.
В свою очередь я тоже стояла на своём, что раз у них заваливает всё снегом по самую крышу, то как люди должны различать день от ночи. В общем, мы так и не понимали друг друга.
Я, никогда не видевшая снега и Ляля, которая сердилась на мою несообразительность понять элементарных вещей.
*****
Первую настоящую снежную зиму, я увидела в западном Казахстане, приехав к родственникам на зимние каникулы. Я училась тогда в девятом классе. Сойдя с поезда, я растерянно огляделась. Вокруг всё было занесено снегом, а одинокие горбатые деревья с торчащими голыми ветками, напоминали фигурки на детских занятиях по художественной гимнастике.
Пока мы ехали по трассе от железнодорожного вокзала к посёлку, я с интересом разглядывала зимний пейзаж из окна машины. В восьмидесятые годы, зимы были с обильными снегопадами и гигантскими завалами снежных вьюг. Огромные снежные горы выглядели как Гималаи в миниатюре. Тусклый зимний день казался унылым.
Улицы представшего моим глазам посёлка были в тот день почти безлюдны, да и сам посёлок, занесённый снегом, показался мне невидящим и глухим. Как раз в то время случился гололёд и ветки деревьев сгибались под тяжестью налипшего на них льда и снега. А я–то, наивная, с нетерпением ожидала увидеть настоящую снежную зиму, представляя её как на картинках из детских книжек.
В мою душу закралась печаль. Я явственно ощутила своё одиночество и ненужность в этом холодном и унылом мире. Прошло несколько дней, прежде чем я начала понемногу привыкать к серости зимнего дня.
В моих, не совсем предназначенных для холодных зим демисезонных сапожках было холодновато и родственники с радушием одолжили мне тёплые валенки. Чувствовала я себя в них немного неудобно, но зато было очень тепло ногам.
Несколько дней спустя наконец-то случилась хорошая погода. Внезапно выглянувшее солнце осветило всё вокруг и тогда-то окружающий меня зимний пейзаж приобрёл ослепительный блеск – от блестящей поверхности шоссе, по которому мы ехали, до широкого снежного поля, дающего ощущение невероятной белоснежной глубины и простора. Я впервые увидела совершенно заворожившую меня картину зимней степи с далеко просматривающимися заснеженными просторами. Я никогда до этого не видела ничего подобного! А снежная степь в действительности была очень прекрасна.
Было морозно и солнечно, на моих ресницах белел иней и я выдыхала в обледенелый воздух клубы пара. Снежный покров красиво искрился на солнце и переливался всеми цветами радуги. С каким удовольствием я вслушивалась в его хруст под ногами.
В конце нашей улицы была большая горка. Когда я увидела её впервые, то тут же вспомнила самое главное моё желание — наконец-то скатиться на санках с горы.
У родственников были маленькие саночки. Моего племяша. Саночки были обычные, покупные. Сделанные из лёгкого алюминия с решётчатыми деревянными полосками. Представив себе, как я стремительно скачусь на санях, на следующий же день я устремилась на горку с племяшом.
Мы идём восхищаясь великолепием снежного царства, а Ямиль развлекает меня с увлечением рассказывая о местных достопримечательностях.
— А вот тут мы с Катей видели крысу. Большущую! Мы стали кидать камушки в её сторону, а крыса на нас заругалась.
— Это как?
— Ну, вот так: «Пи-пи-пи!..»
— С чего ты взял, что она ругалась? Может быть, она с вами знакомилась?
Пауза. Ямиль поднимает на меня глаза и серьёзно говорит,
— Геля, ты всегда знакомишься с теми, кто кидает в тебя камнем?
Ну, что ж, поделом тебе, раздасадовано думаю я.
С трудом мы с Ямилем взобралась на вершину довольно внушительного сугроба. Мой племяш остался стоять на вершине, чтобы лицезреть стремительный полёт. Я гордо усаживаюсь на санки. Дыхание замирает от ожидания и...
И-и-и-и... Санки не двигаются с места... Я с торчащими как у кузнечика коленями отталкиваюсь двумя ногами, но мои саночки проехав немного, опять упираются в снег. Я изо всех сил снова отталкиваюсь, теребя ногами снег. Но санки упрямо стоят на месте, ну точь-в-точь как упрямый бухарский ишак. Тут внезапно до меня доходит мысль, что я слишком тяжёлая для этих лёгких саночек. В итоге, теребя ногами снег, я кое-как доползаю до края сугроба. В общем, у меня так и не получилось с визгом стремительно скатиться с горы.
На обратном пути, Ямиль как истинный джентльмен, утешает меня,
— Мечты, чтобы сбывались, их надо сначала загадать. Дальше надо ждать, когда исполнятся, а ещё волшебное слово надо не забыть сказать.
— Угум, — соглашаюсь я.
— Ты наверное забыла про волшебное слово? — беспокоится Ямиль, заглядывая мне в глаза.
Я молчу. Ямиль вздыхает и сокрушённо добавляет,
— Зимой мечты редко сбываются, потому что холодно.
