Позавчера говорили о пагубной и безысходной инициативе выхаживать живорожденные плоды весом от 500 гр - что это ведет к огромному числу глубоких инвалидов. Которых, между прочим, нужно пожизненно родителям содержать (если отца установят), так как теперь с женщины берут алименты на содержание инвалида в интернате.
И я вспомнила, что написала когда-то книгу о беременности и родах в России, да забросила ее на стадии готовой рукописи. Там у меня есть большая глава о выхаживании не только крошечных детей, но и о беременностях в первом триместре. Привожу фрагмент из этой главы. В нем я описываю достаточно стандартную ситуацию, когда женщина, допустим, Валька, узнает о беременности. Живет бедно, муж попивает, дети уже есть. Ребенка она не хочет, но на нее все наседают, система так устроена, что Вальке надо рожать. И она решает рожать... Далее - из рукописи:
"Условная Валька смиряется, что все у нее будет хорошо. Муж привозит с «Авито» двухъярусную кровать, чтобы дочку к старшим в комнату переселить. Все идет своим чередом. И тут на восьмой неделе Вальку укладывают ногами вверх на два месяца под капельницу, потому что у нее кровь пошла. Она, может, сама даже немного в душе порадовалась выкидышу: дочку обратно в ее комнату переселят, кровать продадут, ремонт в детских сделают. Но не тут-то было — хватают Вальку под руку, пихают в «скорую» и везут сохраняться. И попробуй сказать «нет!»
Замучают же, застыдят: «Мама, вам перед ребеночком не стыдно?» «Побойтесь бога, женщина!» «Боженька-то все видит!»
Такими словами встречают в консультациях женщин, которые не хотят укладываться на ранних сроках беременности на сохранение. К тому же, как не лечь, если врач консультации требует подписать отказ от вызова «скорой», а врач приемного покоя в роддоме — отказ от госпитализации. Повезло, если это Москва или Петербург, можно потом выбрать другого врача и другую больницу. А если это райцентр, где одна консультация и один роддом? У беременной выкидыш, кровь идет, она попросту боится за свое здоровье. Однако если она подписывает отказ от вызова «скорой», это всегда трактуется врачами как отказ от лечения. Они снимают с себя всю ответственность. Хорошо, не ложись, не сохраняйся, но мы тебя спасать не будем. Опции спасения матери без сохранения беременности на ранних сроках сейчас не предусмотрено. Нельзя попасть на десятой неделе в роддом с кровомазаньем или раскрытием шейки и попросить сохранить только собственное здоровье, без сохраняющих беременность манипуляций. И нельзя сделать экстренный аборт - на него нужно направление.
Это замкнутый круг. Мало того, что женщину стыдят за готовность «отпустить» от себя ребенка — ей прямо отказывают в медицинской помощи без сохранения беременности. Тех, кто на таких сроках попадал с «угрозой», никто не спрашивает: «Ну что, сохраняться будем?»
Или она ложится на сохранение, или подписывает отказ от помощи и уезжает домой, рискуя умереть
И вот наша Валька попадает в роддом. У нее даже живота не видно — откуда? Дети с отцом, отец то ли трезв, то ли пьян, мать в деревне, у нее огород, не наездится внукам готовить. А Валька лежит. Неделю лежит, две... Хорошо, если через две выпустят — кровотечение остановят. А если матка раскрывается? Кольцо, магнезия обязательно, лежка кверху ногами. И не уедешь домой — страшно, да и замучают своими «Как вам не стыдно, мамочка?»
Врачи приходят каждый день и строго говорят: «Нам главное — до 20-й недели дотянуть». Или — до одного килограмма. Чтобы плод весил килограмм. Потом он родится, его зачтут ребенком, гинеколог из консультации получит палочку в статистике — беременность окончилась рождением жизнеспособного ребенка. Лечащий врач роддома тоже статистику улучшит — выходил беременность. Россия похвалится ростом рождаемости. И только бедная Валька останется в нищете, с долгами, с ребенком с ДЦП или, вообще, безруким или безногим. Кто спросил ее, чего она хочет? Валька будто попала со своим «залетом» в туннель, из которого системно не предусмотрен выход, ведь Валькина беременность — дело государственной важности, Валькин лечащий врач за счет ее ребенка улучшил статистику и получил премию за отговаривание от аборта. Валькина женская консультация улучшила подушевое финансирование. Валька же получила ненужного, в общем-то, ребенка, да еще глубокого инвалида.
Игнорирование оборачивается для наших женщин не только научными спорами — мы видим вполне печальный результат в виде множества сломанных и сломленных жизней
Хорошо, если Валькин муж хоть и попивал все то время, пока она лежала ногами кверху, но присматривал за детьми, не ушел от нее и даже иногда навещал. А ведь бывает и по-другому. Вернемся к той молодой благополучной москвичке, которая из салона красоты попала также на «сохранение». Она отекла, опухла, у нее грязные волосы, она несколько недель не мылась, ведь ей нельзя вставать. Санитарки ее обтирать не будут, волосы сухим шампунем чистить не станут. Повезет, если мать в Москве или сестра. В крайней случае родная тетя либо бабушка в силах. Придут иногда, подмоют, протрут. А если нет? Во многих роддомах, особенно в провинции, для лежащих на сохранении не только услуг помывки нет — им, простите, по большому в туалет не сходить. Я видела такую женщину, она рассказывала о своем лежании на сохранении в роддоме райцентра Коми. Судно три раза в день. Санитарка заранее предупреждает: «Девочки, не ср**ем!»
А девочки лежат — кто на шестой неделе, кто на десятой, редко какая хотя бы на пятнадцатой. И лежать им еще не перележать.
Я, кстати, и про другой случай из Коми знаю, без ужасающих дефекационных подробностей. Девушка, незамужняя, скорее женщина уже, лет двадцать семь, забеременела от парня. Замуж зовет, но говорит — давай попозже, на квартиру надо накопить. Обещает быть рядом, воспитывать ребенка. В 10 недель — угроза выкидыша. Уж не помню, что там, но лежала женщина в роддоме почти месяц.
Вышла, зарплата — половина от обычной, бойфренд нервный, куча денег улетела на еду, передачки, лекарства, больничный копеечный
Она только на работу вернулась, только первый после больничного аванс получила — снова кровь. Снова лежит. Два раза лежала, еще на какие-то уколы ходила. Делали все УЗИ, все проверяли. В 31 неделю обнаружили, что у ребенка однокамерное сердце. Аборт нельзя, запрещено, только рожать. Ее положили в перинатальный центр на базе центра им. Алмазова в Петербурге, она лежала в соседней со мной палате. Лежала ровно два месяца! Ребенок родился, девочка. Я даже имя знаю, но не скажу. Этой девочке провели уже, кажется, больше 15 операций, она, насколько понимаю, живет в кардиоцентре. Случай уникальный, таких пара в мире. Петербургские детские кардиохирурги — большие молодцы. А мать? У матери разрушена жизнь. Я знаю, что поначалу она была рядом с ребенком, снимала комнату неподалеку, ведь в палате ей годами не разрешат жить. А потом… А потом я не знаю, что с ней стало, я потеряла мать из виду. Если она отказалась от ребенка, я ее не осужу: женщине еще до 30 лет полностью испортили жизнь, навсегда. Она родила ребенка, который не просто не сможет жить без круглосуточного ухода — он не сможет жить вне больницы вообще. И что делать? И это не случай клиники «Мать и дитя», где здорового ребенка пять лет держали в платной палате, потому что у родителей были лишние почти полтора миллиона в месяц.
Думаете, та женщина не жалела, что ей не дали «сбросить» плод с однокамерным сердцем? Я полагаю, она каждый день об этом плачет
Причем, у нее хотя бы не было других детей. А ведь случается так, что женщина месяцами вылеживает беременность, теряет здоровье, рожает пожизненного инвалида, муж уходит, семья остается с долгами и в полнейшей нищете.
У этой женщины, что родила ребенка с однокамерным сердцем, парень сразу растворился где-то, даже родов не дождался. Почему? У него был выбор, а у матери выбора не было, государство за нее решило, что она ценой своей жизни должна улучшить ему статистику.
И таких много. Не все, конечно, рожают инвалидов после угрозы прерывания в начале беременности — такая доля выпадает меньшинству, тут я паниковать и преувеличивать не буду. Однако много женщин в первые же месяцы беременности успевают пройти через ряд тяжелейших социально-экономических испытаний, и не все из них выходят в итоге без потерь.
И главная из них — исчезновение мужа. И к этому нужно быть готовыми. Муж может уйти от любой, но от той, которая месяцами лежит в больнице, он уйдет с гораздо большей вероятностью"
Глава про это большая, я выбрала лишь небольшую часть.
Что скажете? Нужна такая книга? Ниже - ссылки на несколько других фрагментов
