Деревня Загорье стояла прямо на берегу реки. Было в ней всего две улицы. Одна вилась вдоль речки, повторяя ее изгибы, а чтобы на вторую попасть, надо было на взгорок подняться.
На первой улице дома стояли по обеим сторонам дороги, глядя окнами друг на друга, а на второй – все дома смотрели на реку и стояли в один ряд.
Местные жители так и говорили: «верхнее Загорье» и «нижнее Загорье».
Красивая была деревня, большая – хозяева о своих домах заботились, в палисадниках цветы сажали, около каждого дома сад был, а вдоль улиц по весне пышно цвели сирень и черемуха.
И вот однажды в мае выгорело все верхнее Загорье.
Огонь пошел от дома Потаповых, что у самого леса стоял. К ним на праздники сыновья с семьями приехали – стали шашлыки жарить, да и упустили огонь. Ветер в тот день был сильный. Сначала дом Потаповых занялся, а потом пламя по крышам пошло.
Люди, конечно, из домов выскочили, заливать огонь пытались, но верхний пожар ведрами не потушишь. За три часа сгорели все двадцать два дома. И осталось в Загорье из шестидесяти двух домов только сорок – те, которые в нижней части стояли.
Две пожарные машины из района приехали, когда от домов уже ничего не осталось, вылили на пожарище две цистерны воды и уехали.
Всех погорельцев соседи приютили, и бабу Машу – Марию Васильевну Полякову – сестра двоюродная в свой дом позвала. Дом Поляковых был крайним с другого конца, и, если бы не ветер, пламя до него вряд ли бы дошло. Успела баба Маша схватить кое-что и выскочила из дома. Потом только глянула, что прихватила: две иконы из красного угла, фотографии, что на стене висели, коробку с документами и узелок, в белую наволочку обернутый, – в нем она свое смертное хранила, заранее приготовленное. И больше ничего – сама в чем была, в том и выскочила.
Утром поднялась баба Маша к своему дому, а там одни головешки лежат, да остов печки обгорелый стоит, железная кровать с панцирной сеткой – вся закопченная, и черепки от кринок.
Не смогла она удержать слез при виде такого разорения. Ведь дом этот они с мужем – Иваном Ильичом – сами строили. В этом доме прожили вместе сорок восемь лет, здесь родились их дети – семеро сыновей и восьмая – дочка Анюта.
Ванечка помер два года назад. Он будто знал, что скоро уйдет: крышу перекрыл, крыльцо поправил, дом покрасил в красивый голубой цвет и наличники кружевные обновил.
А теперь все это сожрал огонь.
К обеду за некоторыми погорельцами стали родственники приезжать. И за Марией Васильевной сын из города приехал.
Шестерых старших жизнь по разным городам раскидала, а младшие Вася и Анюта с семьями рядом в областном центре обосновались.
– Поехали, мама, – сказал Василий, – жить будешь у Анютки. Она тебе уже и комнату приготовила.
Посадил мать в машину и увез.
С тяжелым сердцем уезжала баба Маша из родной деревни, понимала, что больше уже не вернется туда. Разве что Вася пару раз в год свезет ее к могилкам родителей и Ивана Ильича. И чем дальше уезжали они от Загорья, тем тяжелее становилось у нее на душе.
Аня встретила мать у ворот – она жила в частном доме на окраине, при доме был небольшой сад и огород, и Мария Васильевна порадовалась, что будет жить здесь, а не у Васи в его новой квартире на десятом этаже.
Анюта провела мать в светлую комнату с двумя окнами в сад:
– Вот, мама, смотри: на кровать тебе ортопедический матрац положили – спина болеть не будет, а вот сюда вещи свои сложишь – она открыла шкаф.
– Доченька, у меня и вещей-то никаких не осталось – все сгорело.
– Не переживай, завтра поедем и все тебе купим, – ответила Аня. – А сорочку, халат и еще кое-что из вещей я тебе уже купила. Давай, иди в ванную, мойся и переодевайся.
Стала Мария Васильевна жить у дочки. Без дела сидеть она не привыкла, поэтому то на кухне возилась, пока дочь на работе была, то в огороде. А когда ягоды поспели, стала их собирать и варить варенье и компоты.
Вроде привыкать стала Мария Васильевна к новой жизни, но чем дальше, тем больше тосковала она по родной деревне.
И как-то в августе попросила, чтобы отвезли ее туда хоть на час-другой, чтобы на родные места взглянуть. Вася сказал, что у него сейчас на работе аврал – работают даже в выходные, а зять обещал отвезти, но только через две недели.
«Ну, через две, значит, через две», – сказала себе Мария Васильевна и стала терпеливо ждать.
И ровно через две недели в пятницу зять Юрий за ужином сказал, что завтра может свозить Марию Васильевну в Загорье, если она хочет.
Конечно, она хотела! Дочь и внучка Катя тоже захотели поехать с ней, так что все места в машине были заняты.
Чем ближе подъезжали они к деревне, тем сильнее билось сердце бабы Маши. Вот и нижнее Загорье – такая чудесная картина!
Еще чуть-чуть, и увидит она родное пепелище.
Машина поворачивает налево, Юрий прибавляет скорости, чтобы преодолеть подъем.
Но что это?!
Родной дом – голубой, в три окна с белыми кружевными наличниками – стоит на взгорке, будто и не было никакого пожара!
И зеленый забор палисадника, и цветы!
Когда они подъехали к дому, ворота открылись, и мать увидела всех своих семерых сыновей.
За лето они расчистили пожарище и построили дом. Он был точно такой же, как тот, который погиб в огне.
Мария Васильевна прошла в огород. Картошка была посажена, грядки обработаны, ягоды с кустов собраны. Ветки трех яблонь и двух слив сгибались под тяжестью плодов.
– Одну яблоню – самую старую, что росла ближе всего к дому, спасти не удалось, – сказал матери старший сын – Федор, – но мы, мама, посадили здесь маленькую яблоньку. Может, приживется.
Конечно, в доме сделать все так, как было, не удалось. Но новый шкаф стоял на том же месте, где раньше стоял старый гардероб. Кровать, стол, диван, домотканые половички на полу – все было так привычно.
– А подзор на кровати откуда взяли? Ведь даже узор такой же! – удивилась мать.
– А это Васина жена – Люба– крючком связала. Она на фотографии старой узор рассмотрела и такой же сделала, – ответил Николай – второй сын Марии Васильевны.
– Мама, а огород в порядок привели Петькина Ольга и моя Света, – сказал Степан. – Они и варенья наварили – в подполе стоит.
Сыновья погостили у матери еще два дня и засобирались по домам.
Мария Васильевна стояла в большой комнате своего нового дома и прощалась с ними. В красном углу висели иконы, спасенные во время пожара, над столом, в простенках между окнами – две фотографии – старая, на которой были изображены Мария Васильевна и Иван Ильич, и новая – где Мария Васильевна в окружении своих сыновей стояла на фоне нового дома.
– Люба, Люба, – вдруг вспомнила она, – а смертное-то мое куда положила?
– Там, в шкафу, у дальней стенки, – ответила дочь. – Живите долго, мама.
Автор – Татьяна В.
