Ещё в начале 20-го века в России из 100 родившихся детей умирали 40. Для борьбы с этим нужно было перестроить всю систему охраны материнства и детства.
«Какой-нибудь порок»
Большинство из нас знают, что детская смертность в России до начала 20-го в. была крайне высокой. Откуда? Практически в любой биографии более или менее известного человека, родившегося в 18−19 вв., есть фраза: «В семье родилось Х детей, выжило Y».
Подобное положение не было секретом, но считалось как бы само собой разумеющимся. Одной из первых сформулировала проблему Екатерина II в наказе Уложенной комиссии: «Мужики большою частию имеют по двенадцати, пятнадцати и до двадцати детей из одного супружества; однако редко и четвёртая часть оных приходит в совершенный возраст. Чего для непременно должен тут быть какой-нибудь порок или в пище, или во образе их жизни, или в воспитании, который причиняет гибель сей надежде государства. Какое цветущее состояние было бы сея державы, если бы могли благоразумными учреждениями отвратить или предупредить сию пагубу».
Народная традиция: вызов жизни и здоровью
Проблему императрица сформулировала, но бороться словами, пусть даже самыми мудрыми, с народной традицией акушерства и лечения детей было невозможно. Эта самая традиция складывалась веками и была слишком сильна. Главным «педиатром» в 18-м и даже 19-м вв. была повивальная бабка. Рожали крестьянки (которые составляли большинство населения) или в бане, или даже в хлеву, принимали ребёнка в грязную рубаху отца — это считалось гарантией родительской любви в будущем. Если же хотели, чтобы ребёнка любили все, то принимали в грязное полотенце.
Если малыш появлялся на свет слабым, то задачей повивальной бабки было возбудить в нём жизненные силы. В ход шли самые разные средства: младенца шлёпали по ягодицам, растирали, дули в рот и нос. Был и совсем варварский способ — около малыша жгли тряпки или сучки из помела так, чтобы дым попадал несчастному в рот и нос. Ещё одним способом привести слабого малыша «в тонус» было парение его в бане, а также «допекание» — когда младенца помещали в печь (конечно, она в это время не горела, но была прогрета). О ещё более изощрённом способе вернуть младенца к жизни писал Ходасевич в биографии Державина: «От рождения был он весьма слаб, мал и сух. Лечение применялось суровое: по тогдашнему обычаю тех мест, запекали ребёнка в хлеб. Он не умер».
Молозиво долго считалось вредным для детей, поэтому в первые дни младенцев к груди не прикладывали, ждали, когда молоко «дозреет» (аристократы приглашали кормилицу, а вот крестьянки такой возможности не имели). Дети кричали, и их успокаивали «соской» — в тряпку клали жёваный хлеб или сладкую кашу. Естественно, такая пища совершенно не была приспособлена для усвоения младенцем, и боль в животе только усиливала крики.
Нельзя сказать, что детей не лечили. Лечили, но некоторые методы сегодня кажутся сродни магии или шаманству. Например, при кашле советовали лить тёплую воду на голову, а при поносе — прикладывать к животу горячий овёс. Молочницу, частую напасть младенцев, просто выскребали изо рта во время парения в бане. Судороги («родимчик») лечили, покрывая ребёнка венчальным платком матери, а если малыш страдал бессонницей, то его отправляли спать в курятник, сопровождая это заговорами. Впрочем, были и другие способы терапии: при кашле давали корень солодки (это средство используют и по сей день), а гнойники и сыпь присыпали картофельным крахмалом. Но не всем детям везло попасть к знающему целителю.
Знахарка лечит ребёнка наговоренной водой. (wikipedia.org)
Право на здоровье
Надо сказать, что долгое время в мире была примерно одинаковая ситуация с детской смертностью, но в России она усугублялась отсутствием детских врачей, детских больниц и общим дефицитом медицинских работников, если речь шла не о столицах. В итоге к началу 20-го в. в России умирало в два раза больше детей, чем в Англии, и в 3 раза больше, чем в странах Северной Европы. В Петербурге, где уровень медицины был выше, чем по всей остальной стране, ежегодно около 2000 детей умирали от кори, скарлатины и дифтерита.
Изменения в этой области происходили постепенно благодаря таким врачам, как Нил Филатов, Александр Кисель, Николай Русских, Николай Альтгаузен. Но мы скажем подробнее о вкладе в становление отечественной педиатрии Георгия Несторовича Сперанского.
Он родился в феврале 1873 г. в семье врача. Как это часто бывает, решил продолжить династию и поступил на медицинский факультет Московского университета. Сразу после окончания учёбы пришёл на работу в клинику детских болезней Университета, которая находилась на базе Хлудовской больницы. Там Сперанский работал под началом выдающегося педиатра Нила Филатова, которого называют если не основоположником российской педиатрии, то одним из наиболее выдающихся детских врачей страны. И кстати, на момент поступления в клинику Сперанский уже был хорошо с ним знаком: с гимназических времён он дружил с сыновьями Филатова, а потом в его доме познакомился со своей будущей женой, племянницей Нила Фёдоровича Елизаветой.
Нил Филатов. (wikipedia.org)
Жизнь молодого врача осложнялась тем, что он числился в клинике сверхштатным ординатором, то есть жалования не получал. Приходилось подрабатывать обычным школьным доктором в Александро-Мариинском институте благородных девиц. И чем обширнее была практика, тем больше Сперанский убеждался в том, что основы здоровья закладываются не просто в детском возрасте, а в период младенчества: «Всякий педиатр должен изучать ребёнка с самого рождения; надо не только лечить больных, но и выращивать здоровых детей и делать это с самого рождения».
В 1904 г. Сперанский, скопив достаточно денег, отправился за рубеж, чтобы посмотреть, как поставлено лечение детей там. Побывал в Берлине, Вене, Будапеште, вновь слушал лекции, на этот раз европейских педиатров. А после его возвращения начались важнейшие перемены, необходимость которых давно назрела.
Сегодня это сложно представить, но в начале 20-го в. в родильных домах не было педиатров, не возникало даже мысли о том, что нужно не только помогать женщине, но и заботиться о ребёнке. Сперанский впервые стал присутствовать на родах, и в 1907 г. его уже не просто пригласили в Абрикосовский роддом в качестве консультанта, но предложили постоянную ставку. В том же году при роддоме открылась консультация для молодых матерей, где их учили ухаживать за младенцами, она находилась на Лесной улице.
Но помощь нужна не только новорождённым, но и детям ранних лет жизни. Любой родитель знает, как уязвимо бывает здоровье маленьких детей. В России же существовал своего рода замкнутый круг: плачевное санитарное состояние городов, отсутствие нормальной канализации, плохие условия жизни у значительной части населения приводили к тому, что много детей болели. Если удавалось положить их в больницу, то там условия были не из лучших: большая скученность пациентов приводила к распространению инфекций и высокой смертности. Что касается детей до 2 лет, то их в больницы не принимали вовсе, смертность в этой категории была близка к 100%.
Абрикосовский роддом. (wikipedia.org)
Комплекс помощи
Сперанского данная ситуация не устраивала, и он не побоялся вступить в конфликт с университетским начальством: педиатр настаивал на открытии стационара, руководство отказывало. В итоге Сперанский всё-таки открыл детскую больницу сам на средства благотворителей. Она находилась на Малой Дмитровке, и впервые дети до 2 лет смогли получать полноценную медицинскую помощь.
На проблему стали обращать внимание на самом высоком уровне. В 1909 г. в Москве возникло Общество борьбы с детской смертностью. Опять на частные средства всё при том же Абрикосовском роддоме появилась молочная кухня. В итоге консультация, кухня, стационар и поликлиника объединились под крышей так называемого Дома ребёнка. В этой работе Георгию Несторовичу очень помогала жена, которая, в частности, занялась организацией яслей на Прохоровской мануфактуре.
Успешный опыт Дома ребёнка позволил Сперанскому на Первом Всероссийском съезде педиатров в 1912 г. сказать, что при родильных учреждениях необходимы не только акушеры, но и детские врачи. Причём не обычные, а прошедшие дополнительное обучение по особенностям раннего детского возраста. В стране был наконец принят закон о страховании рабочих, в соответствии с которым женщины получили право на выплаты после родов. В 1913 г. было основано Всероссийское попечительство об охране материнства и младенчества.
Казалось бы, дело сдвинулось с мёртвой точки, но всю эту работу чуть не свела на нет Первая мировая война: в этот период рождаемость в стране упала почти на 50%, а вот детская смертность заметно выросла: к 1917 г. умирали 40 младенцев из 100. После революции ко всем проблемам добавилась беспризорность: за годы Гражданской войны в стране появилось около 2,5 млн детей, оставшихся без всякого присмотра.
Георгий Сперанский. (wikipedia.org)
К чести революционного правительства надо сказать, что эти вопросы не ушли на второй план. Охрану материнства и младенчества контролировали целых три наркомата — государственного призрения во главе с Коллонтай, просвещения с наркомом Луначарским, а также здравоохранения, который возглавлял Семашко. Была создана специальная комиссия по борьбе с детской смертностью, которую возглавил Сперанский. А уже в 1922 г. в Москве появился первый Институт охраны материнства и младенчества, а потом по стране начали открывать аналогичные институты. И это не было формальностью, всего через пять лет в СССР работало уже более 1000 женских и детских консультаций.
Заботу о детях достаточно щедро финансировали: в 1926 г. расходы по этой статье составляли 9% от общих расходов на здравоохранение, а к 1941 г. эта доля выросла до 25%. В 1930 г. во Втором Московском медицинском институте открылся факультет охраны материнства и младенчества, и этим положили начало педиатрическому образованию в СССР.
С 1938 г. Сперанский возглавлял Всесоюзное Обществе детских врачей и руководил им в течение 24 лет, оставив свой пост только в 89 лет. Во время войны, находясь в Молотове (Пермь), он продолжал работать, держал под контролем санитарное состояние детских больниц и поликлиник, занимался вопросами снабжения молочных кухонь. Он работал до преклонных лет и последний раз выступил на съезде детских врачей в 1967 г. И это было не почётно-символическое выступление, а доклад о лечении аллергических заболеваний у детей.
Сегодня о Георгии Несторовиче Сперанском напоминает в первую очередь Детская городская клиническая больница № 9, которая носит его имя и является клинической базой НИИ педиатрии и детской хирургии.
