Сергей Гаврилович Симонов – личность, безусловно, легендарная. Он собирал автоматы Федорова, когда его будущие конкуренты ещё только учились читать. По сей день рота почетного караула Московского гарнизона марширует с его карабинами, встречая президентов, королей, премьер-министров. Конструкторский диапазон Симонова охватывает виды оружия от пистолета до противотанкового ружья. Образцы конструкции Симонова находились на вооружении РККА/ВС СССР на протяжении почти полувека.
Отметился Сергей Гаврилович и в теме снайперского оружия. Надо отметить, что установку оптических прицелов практиковали даже на винтовку АВС, но это, на мой взгляд, не дает основания относить АВС с оптикой к снайперским винтовкам.
Поэтому первой попыткой Симонова следует считать снайперскую винтовку, разработанную в 1946 году с использованием конструкторских решений карабина СКС. По описанию у Д. Н. Болотина (издания разных лет, от 1967 до 1995 гг под немного разными названиями – «Советское стрелковое оружие за 50 лет», «Советское стрелковое оружие», «История советского стрелкового оружия и патронов»), винтовка отличалась наличием винта упора и хвостового винта (по-видимому, Симонов таким образом постарался улучшить посадку ствольной коробки со стволом на ложу и повысить за счет этого кучность стрельбы – решение вполне разумное). Кроме того, газовая камера была перемещена на дульную часть: идея тоже понятная – исключить движение подвижной системы, когда пуля ещё находится в канале ствола. Кучности, соответствующей уровню ТТТ, эта винтовка не показала, и поэтому на вооружении была оставлена снайперская винтовка обр. 1891/30 гг.
В конкурсе 1958 года Симонов сделал ставку на конструкцию своего автомата АС-110-П-57, который он представил на конкурс 1955 года. АС-110-П-57 имел в основе запирание перекосом затвора. Самой внешне заметной особенностью этой конструкции Симонова было размещение возвратной пружины на газовом поршне. Подобное конструктивное решение использовалось в ряде отечественных образцов: пулеметах Дегтярева ДП и ДШК, авиационном пулемете Березина УБ. Плюс такого решения – меньше длина ствольной коробки. Минус (более существенный) – пружина нагревается и «садится». Не случайно при модернизации ДП возвратную пружину перенесли в ствольную коробку. На ДШК и УБ использовали многожильные пружины. Правда, что выиграл Сергей Гаврилович на своей снайперской винтовке – непонятно. Общая длина СВС абсолютно одинаковая с ССВ-58 (винтовкой Драгунова): 1163 мм у СВС против 1164 мм у ССВ-58 при одинаковой длине ствола 650 мм. Длина пружины в свободном состоянии составляла 1050 мм (!). Думается, что это могло быть причиной проблем при разборке-сборке. (Кстати, при тестировании винтовок Драгунова, Константинова и Симонова в июне 1961 года легендарным снайпером Василием Зайцевым была отмечена именно самая затруднительная из трех винтовок сборка).
Ещё одной принципиальной особенностью стало исполнение перекоса затвора: перекос осуществлялся за счет скосов на стенках ствольной коробки. Таким образом Симонов устранил расклинивание подвижной системы при накате. Также Симонов ушел от цельной ложи, сделав ствольную коробку несущей конструкцией, к которой крепились приклад и цевье.
Но при этом отдельные конструктивные идеи и решения, направленные на повышение надежности, вызывают, откровенно говоря, чувство недоумения.
Например, предложение накладывать фаску 0,1 – 0,2 мм на закраину гильзы для улучшения работы магазина, как это делали для винтовки СВТ. Уменьшение диаметра канала ствола на 0,02 – 0,03 мм для повышения кучности стрельбы.
Промасленная войлочная прокладка в стебле затвора (затворной раме) для смазки подвижных частей – это решение даже не из 1930-х годов; это начало ХХ столетия. Но даже с этой промасленной прокладкой СВС не работала на сухих деталях. При стрельбе в условиях запыления и дождевания было получено от 3,3 % до 30% задержек; в нормальных условиях – 1,07%.
И, наконец, худшая из трёх образцов кучность. В тестировании с участием В. Зайцева принимали участие ещё два офицера из Киевского военного округа (подполковник Купко из Управления боевой подготовки и старший лейтенант Литвинов в/ч 01646), и СВС у всех троих показала худший результат.
Так что заключение полигона по результатам испытаний в январе – апреле 1960 г.: «Винтовку Симонова дорабатывать нецелесообразно по тем соображениям, что реальных путей устранения её главного недостатка (ненадёжной работы) при принятой схеме работы автоматики практически нет» - вполне обосновано.
В конце 1960-х – начале 1970-х Симонов вернулся к теме снайперской винтовки. Работал уже вне темы; по-видимому, желание творить от возраста, указанного в паспорте, не зависит. Винтовку АО-47 (альбом чертежей) он в 1973 году привозил в Ижевск; содействовал ему один из замов Министра оборонной промышленности.
Технологов «Ижмаша» конструкция АО-47 в восторг не привела. Помню, как они покачивали головами, глядя на чертеж фрезерованной из цельной древесины накладки газовой трубки и сравнивая её с давлеными из шпона накладками (половинками цевья) СВД.
Вскоре появилась ещё одна винтовка – АГ036. На официальном канале АО ЦНИИТОЧМАШ есть полутораминутный ролик «7,62-мм экспериментальная снайперская винтовка АГ-036», где вкратце, с неполной разборкой, показывают некоторые особенности конструкции. Её можно также увидеть на канале Lazarev Tactical в разделе «Экспериментальное оружие СССР», но там ведущий канала и конструктор ЦНИИТОЧМАШа только вертят её в руках и говорят о своих тактильных ощущениях (разобрать, похоже, не дали).
К концу своей конструкторской деятельности Сергей Гаврилович всё-таки убедился в преимуществах схемы с поворотом затвора в варианте Калашникова: на АГ036 именно такой затвор. Винтовка легче, чем СВД, но за счет чего получился выигрыш в весе – по «картинке» однозначно сказать невозможно. Можно только предполагать, что достигнуто это было за счет облегчения ствола и ствольной коробки. Как это сказалось бы на кучности стрельбы – можно с уверенностью сказать, что чудес бы не получилось. И совсем архаичное решение – неотъемный магазин по типу СКС. Вдобавок странное: в отличие от СКС крышка ствольной коробки закрывает её полностью, и для дозаряжания магазина его надо откинуть вниз и снаряжать, вероятнее всего, по одному патрону. Спустя четверть века после прекращения производства 3-линейной винтовки 1891/30 г рассчитывать на наличие достаточного количества обойм для снаряжения магазинов – мягко говоря, нелогично. Похоже, что сколько-нибудь серьёзных испытаний не проводили: винтовка существует в единственном экземпляре.
В 1973 году довелось увидеть Сергея Гавриловича, что называется, «вживую». Руководство отдела главного конструктора организовало встречу Симонова (приехавшего с документацией на АО-47) с конструкторами-оружейниками «Ижмаша». Сергею Гавриловичу принесли все образцы его конструкции, которые были в коллекции отдела. Свое выступление он начал с автомата Федорова, который он собирал в бытность слесарем-сборщиком Ковровского завода. Уверенными движениями, без малейшей заминки, он разобрал автомат Федорова. Михаил Тимофеевич аж с места привстал:
— Сергей Гаврилович, а когда Вы его в последний раз разбирали?
— Так… Последнюю серию делали в 1928 году, вот тогда…
Симонов отлично помнил, какие проблемы были при сборке автомата Федорова, что приходилось подгонять, где изготавливали детали «по месту». Его руки «помнили» федоровский автомат. С огорчением вспоминал про конкурс 1938 года; считал, что по объективным показателям его винтовка была лучше, чем СВТ.
Вершиной конструкторского творчества Сергея Гавриловича является, безусловно, карабин СКС. Общий объем выпуска более 2,5 миллионов (да плюс к этому – то количество, которое было произведено в Китае, ориентировочно 15 миллионов), боевая служба в ВС СССР как минимум до конца 1970-х годов.
Дальше Симонов как конструктор, мягко говоря, остановился. Рискну предположить, что причина в том, что своим конкурентам он уступал прежде всего в плане умения выработать концепцию. Изобретательская жилка в нём, безусловно, была, и, наверное, порою его просто захватывала новизна идеи. При этом он не всегда задумывался, насколько эта идея адекватна поставленной цели. Его разработки – это продукт талантливого слесаря-сборщика; он был им по складу технического мышления, по технологии конструирования. Аркадий Андрианович Юркин, читавший нашему курсу «Проектирование автоматического оружия», работал с Симоновым на освоении серийного производства АВС. Рассказывал, что по заводу Симонов постоянно ходил с портфельчиком, в котором была какая-нибудь деталь: то подфрезерует, то подпилит.
Калашников, тоже начинавший с уровня армейского рационализатора, прошел великолепную школу в КБ Щуровского полигона, во взаимодействии с ковровскими конструкторами. Освоение АК в Ижевске – здесь прямо по Священному Писанию: «Иное (зерно) упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать» (Мф. Гл. 13, стих 8). Завод с огромным производственным потенциалом, с обретенным в годы Великой Отечественной войны опытом массового производства оружия – вот та добрая земля, которая способствовала реализации творческого потенциала Михаила Тимофеевича. Он смог сформировать работоспособный коллектив конструкторов, в активе которого комплекс АКМ/РПК, пулемет ПК/ПКМ/ПКТ, 5,45-мм комплекс. Крупин, Крякушин, Пушин, младший Камзолов, Попович… И это только самые яркие личности. У Симонова, похоже, такой команды не было.
Драгунов – его сильная сторона – это продуманная концепция, которую он формировал в начале работы и в дальнейшем развивал её, совершенствовал. А не метался из стороны в сторону: «а, может, так попробовать? А, может, по-другому?» Самые яркие примеры – это СВД и малогабаритный автомат МА.
Концептуальные идеи СВД были сформированы в самом начале: стабильное запирание на три боевых упора, термостабильный узел «ствол – цевье», использование эргономических достижений спортивного оружия, классическая компоновка оружия в целом. Да, менялся конструктив (в особенности цевья; от схемы с горизонтальным разъёмом – к вертикальному), были доработки по параметрам, но то, что было заложено в начале – сохранилось до финала.
МА – это буквально хрестоматийный пример того, как конструктор должен учитывать свойства материала. Я был свидетелем, как начиналась и была продолжена эта работа. Поначалу конструктор, которому её поручили, пошел по «классическому» пути: стальные направляющие подвижной системы, армированные в пластмассовый корпус. Начальник КБ, Азарий Иванович Нестеров, оценил эту идею так: «АК, помазанный пластмассой». И поручил эту работу Евгению Федоровичу. Он сразу положил в основу концепцию – «минимум армировок», потому что любая армировка «убивает» технологические преимущества стеклонаполненного полиамида – литьевой термопластмассы, позволяющей получить деталь сразу, за один такт литьевой машины. Отсюда и появилась эта компоновка: крышка ствольной коробки, превращенная в перевернутую ствольную коробку, с направляющими подвижной системы и установленным в ней стволом, и пластмассовый низ, в котором размещен магазин, модульный УСМ и выполнены элементы удержания. То есть, МА опередил свое время почти на 40 (!) лет. Не знаю, насколько компоновка МА повлияла на винтовку Чукавина, но АМ-17 и АМБ-17 однозначно имеют в своей основе концептуальную идею МА.
Характерной особенностью стиля Драгунова была тщательная проработка на кульмане до того, как отдать чертеж в опытный цех. И это отмечали и рабочие, и технологи опытного цеха. Он откровенно потешался над восторгами журналистов: ах, конструктор имярек сам стоит за верстаком! Евгений Федорович считал так: «Витя Леонтьев (Виктор Гаврилович Леонтьев, слесарь-сборщик опытного цеха) напильником владеет лучше меня. Моя задача – показать ему, где и сколько надо спилить».
В этих своих заметках, видит Бог, я не держал в мыслях кого-то принизить или, наоборот, поднять. Эти люди, выдающиеся оружейники, навечно оставили свои имена в мировой оружейной истории. Но пути к вершине у них были в чем-то схожи, а в чем-то – особенные. И эти особенности во многом определили их конструкторскую индивидуальность, конструкторский стиль. И, в конечном счете, результаты работы.
