Александр замер, словно напряженная до предела струна. Кажется или, всё-таки, на самом деле, кто-то зовет на помощь?
Как раз в это время из храма вышли Кирилл и Серафима. Рядом с настоятелем шел, низко опустив голову, подросток. «Наверное, это и есть новенький. Странно, почему он такой грустный?» — подумал Александр.
— Саша! Ты где? Нам пора ехать! – позвал настоятель.
Александр еще раз прислушался, пытаясь уловить тот таинственный голос, но больше ничего не слышал, как ни старался.
Игумен сердечно распрощался с Серафимой и спешно сел в машину. Он нетерпеливо посматривал на своего ученика, бредущего по садовой дорожке. Когда Александр все же сел на заднее сидение рядом с Дмитрием, он, набравшись смелости, задал вопрос своему настоятелю.
— Отец. Я тут прогуливался по усадьбе храма и кое-что услышал возле старой башенки. Как будто, кто-то звал меня на помощь! Ты не знаешь случайно, кто бы это мог быть?
Кирилла словно ударило током. Он резко повернул баранку руля, и машина стремительно влетела в кювет. Димку здорово подкинуло на сидении. Он со стоном ухватился за макушку. Кирилл выключил двигатель и медленно вышел наружу. Александр уже стоял у дороги с растерянным видом.
— Ты… Скажи… Что именно ты слышал у той старой башни? – дрожащим голосом спросил Александра настоятель.
Парень задумчиво ответил:
— Ну, кто-то звал на помощь. Мне показалось, что даже там был не один человек. И голос… Он был таким тонким, девчачьим!
Дмитрий медленно вылез из машины и осмотрелся по сторонам. По его лицу тоненькой струйкой текла кровь.
— Тебе показалось, — с выдохом ответил Кирилл, и его лицо на миг превратилось в страшную, наполненную ужасом, гримасу, – туда никто, кроме сторожа, не заходит. Видимо, кричал кто-то из монахинь. Надо сказать Серафиме, чтобы она приструнила своих шумных воспитанниц. О, мой дорогой, прости. Мне показалось, что на дорогу выскочил заяц, и пришлось резко свернуть с пути. Не убивать же ни в чем не повинное животное! Ничего страшного, в машине есть аптечка, сейчас я обработаю твою рану.
Не сказав больше ни слова Александру, настоятель взял под руку обмякшего Димку и потащил его к багажнику автомобиля. Сашка замер – он в первый раз увидел своего учителя с другой стороны. Ему даже показалось, что игумен хранит какую-то страшную тайну…
********
Сегодня у Женьки должна была начаться совсем иная жизнь. Так ей сказала вчера настоятельница монастыря.
Когда ее брата вчера увезли, казалось, весь мир рухнул. Девочка долго плакала, не хотела есть и пить. Она забилась в угол своей кельи, как загнанная птица. В чувство Женьку привела сама настоятельница. Она, облаченная в свои обыденные черные одежды, незаметно зашла в комнату и приблизилась к девочке.
— Хочешь немного рафинаду? – миролюбиво предложила она и протянула Женьке деревянную коробочку с белыми квадратиками сахара, – у нас конфеты дают только по большим праздникам, а так, в обычные дни мы довольствуемся малым.
Женька замотала головой.
— Ну и зря, — улыбнулась настоятельница, — рафинад был моим любимым лакомством в детстве. Я росла без отца и матери, круглая сирота. Воспитывала меня ворчливая бабка-соседка, она взяла надо мной опеку. Так вот, она меня не баловала совсем! Когда старуха уходила по делам в город, мне удавалось стащить немного рафинаду с большой коробки в серванте. Но бабка была хитрее. Представляешь? Она считала каждый кусочек, а я об этом не знала. Как же мне доставалось от нее за рафинад! Хорошо, что теперь я могу есть его, не боясь наказаний.
— У меня тоже нет ни мамы, ни папы. Никого, только Димка! – заплакала Женька.
Серафима крепко обняла девочку.
— Что, совсем никого? – украдкой переспросила она, убирая со лба девочки запутанные волосы, – может, дальние родственники?
— Нет, — снова замотала головой Женька, – мы остались совсем одни.
Лицо Серафимы на миг просияло, но тут же она взяла себя в руки и снова крепко обняла девочку.
— Ну, ничего, тут ты будешь в безопасности, — прошептала она, – давай ложиться спать. Завтра тебя ждет святое таинство Крещения, деточка. А я пока помолюсь за тебя.
Женька послушно кивнула и легла в постель. Серафима заботливо поправила ей одеяло.
— А вы скучаете по своим родителям?
Настоятельница повернулась, ее глаза сверкнули в свете лампадки.
— Нет. Мои родители никогда меня не любили. И умерли при глупых обстоятельствах – отец напился и забыл потушить сигарету. Меня спасли, а отец и мать сгорели заживо. Так что, знаешь, моя дорогая, я ни капли не жалею о том, что их больше нет в моей жизни. Теперь мое сердце принадлежит только одному.
— Кому? – с интересом спросила Женька.
— Господу, — с придыханием прошептала Серафима.
Настоятельница круто развернулась и скрылась за дверью так же бесшумно, как и зашла.
Заперев двери своего кабинета на ключ, она прислушалась к звукам на лестнице. Вроде, никого. Все монахини мирно спали в своих кельях. Затем, она быстро вытащила сотовый и набрала номер.
— Алло. Хотела предупредить. Нужно немного задержать отправку товара. У нас еще одна. Да… Никого… Родственников нет, никто не будет искать. Только брат ее, но сегодня Кирилл увез его к себе в мужской монастырь. Мальчик ни о чем не узнает. Так что, подождете? Хорошо, я постараюсь быстрее. До связи.
Серафима спрятала телефон, закрыла глаза и прижала пальцы к вискам.
— Прости, Господи… Знаю, грехи мои не искупить даже в аду!
