Все считают, что Императорская семья до последнего момента не знала и не подозревала, что их вскоре расстреляют (или что там на самом деле произошло), но вот доктор Боткин, последовавший за ними в ссылку и живший с ними в одном доме в Екатеринбурге, все прекрасно знал и понимал, и сомневаюсь, что только он один.
Вот его последнее письмо, написанное брату:
"Дорогой мой друг Саша! Делаю последнюю попытку писания настоящего письма - по крайней мере отсюда, - хотя эта оговорка, по-моему, совершенно излишняя: не думаю, чтобы мне суждено было когда-нибудь куда-нибудь откуда-нибудь писать. Мое добровольное заточение здесь настолько же временем не ограничено, насколько ограничено мое земное существование. В сущности, я умер - умер для своих детей, для дела... Я умер, но еще не похоронен или заживо погребен - как хочешь: последствия почти тождественны.
Письмо, полное пессимизма, но при этом Евгений Сергеевич (Боткин) все таки надеется, что похоронен он только для своего докторского дела, ведь никому не хочется умирать.
У детей моих может быть надежда, что мы с ними еще свидимся когда-нибудь в этой жизни, но я лично себя этой надеждой не балую и неприкрашенной действительности смотрю прямо в глаза. Пока, однако, я здоров и толст по-прежнему, так что мне даже противно иной раз увидеть себя в зеркале.
Несмотря на то, что питание в Екатеринбургском доме было довольно скудным и пищу для переедания взять было особо неоткуда, доктор считал себя толстым, возможно были какие-нибудь другие проблемы со здоровьем или он всё таки преувеличивал.
Если "вера без дел мертва есть", то дела без веры могут существовать. И если кому из нас к делам присоединилась и вера, то это только по особой к нему милости Божьей. Одним из таких счастливцев, путем тяжкого испытания, потери моего первенца, полугодовалого сыночка Сережи, оказался и я. С тех пор мой кодекс значительно расширился и определился, и в каждом деле я заботился и о "Господнем". Это оправдывает и последнее мое решение, когда я не поколебался покинуть моих детей круглыми сиротами, чтобы исполнить свой врачебный долг до конца, как Авраам не поколебался по требованию Бога принести ему в жертву своего единственного сына. И я твердо верю, что так же, как Бог спас тогда Исаака, Он спасет теперь и моих детей и сам будет им отцом.
У Евгения Сергеевича, на тот момент, не считая старшего умершего Сережи, было еще четверо детей:
- Дмитрий, был убит в Первую мировую войну, в 1914 году;
- Юрий, двадцати двух лет;
- Татьяна, 19 лет;
- Глеб, 18 лет.
В 1910 году Евгений Сергеевич развелся со своей супругой, последняя влюбилась в учителя своих детей, немца, и уехала с ним в Германию.
Но т.к. я не знаю, в чем положит он их спасение и могу узнать об этом только с того света, то мои эгоистические страдания, которые я тебе описал, от этого, разумеется, по слабости моей человеческой не теряет своей мучительной остроты. Но Иов больше терпел <...>. Нет, видимо, я все могу выдержать, что Господу Богу угодно будет мне ниспослать".
Тот самый Иов Многострадальный, в день которого родился Император Николай 2, и которого он часто вспоминал.
Я думаю, что подобные грустные мысли посещали всех пленников в Екатеринбурге, отношение к ним становилось всё хуже, никто уже не ожидал счастливого исхода, но все старались делать вид, друг для друга, и только в письме Евгений Сергеевич мог хоть немого излить свою боль.
Фотографии раскрашены мной. 👍Моя группа ВКонтакте История России в цвете, Телеграм-канал https://t.me/history_incolor
