В результате Городокской операции (13—31 декабря 1943 года) 1-го Прибалтийского фронта охватили витебский укрепрайон с северо-запада, перерезали железную дорогу «Витебск—Полоцк». С юго-востока войска Западного фронта были в 14 км от Витебска (по оршанской автомобильной дороге).
Директива Ставки ВГК № 220011 18 января 1944 г. 03 ч 30 мин:
1. 1-му Прибалтийскому фронту основную группировку сил и средств фронта сосредоточить на левом фланге 4-й уд. армии и на правом фланге 11-й гв. армии. Правый фланг ударной группировки фронта усилить за счет 43 А.
Удар этими армиями нанести в общем направлении на Витебск с северо-запада и во взаимодействии с правым крылом Западного фронта овладеть Витебском. Прочно обеспечить операцию главных сил фронта со стороны Полоцка и Бешенковичей.
39-ю армию в составе шести стр. дивизий с наличными средствами усиления, армейскими тыловыми частями, учреждениями и запасами передать с 24.00 19.01.1944 г. в состав войск Западного фронта.
2. Западному фронту силами 39-й и 33-й армий при поддержке 5 А нанести удар в общем направлении на Витебск с юго-запада и во взаимодействии с 1-м Прибалтийским фронтом овладеть Витебском.
Усилить 33 А тремя-четырьмя стр. дивизиями за счет 5 А
3. Установить с 24.00 19.01.1944 г. разграничительную линию между 1-м Прибалтийским и Западным фронтами: Жевнерово, Черняты, Поддубье, устье р. Витьба (все пункты для 1-го Прибалтийского фронта включительно).
Перегруппировка соединений была закончена уже 25 января.
Главный удар на Западном фронте наносила 33-я армия. Её задачей был прорыв обороны противника на фронте Дыманово, Мяклово с целью овладеть левым берегом реки Лучеса на участке Карповичи, Шеметово. В дальнейшем следовало выйти на левый берег реки Западнее Двина западнее Витебска, отрезать пути отхода витебской группировке, овладеть железной дорогой на участке Ступище – Шемиловка с общим замыслом: во взаимодействии с армиями, наступающими с севера, окружить и уничтожить витебскую группировку противника.
Ширина фронта прорыва 33-й армии – всего 4,8 км. Для прорыва фронта были выделены 144, 222, 164 и 274-я стрелковые дивизии. Ширина полосы наступления каждой дивизии составляла 1–1,5 км.
Слева от 33-й армии должна была наступать с ограниченной целью 5-я армия. Две стрелковые дивизии этой армии должны были прорывать оборону противника на фронте 1,5 км. Вспомогательную задачу также получила 39-я армия. Ей ставилась задача прорвать оборону противника силами трех стрелковых дивизий на фронте 4 км.
На участках 299, 131 и 206-й пехотных дивизий наступающим удалось на широком фронте в нескольких местах глубоко вклиниться в немецкую оборону. В 256-й танковой бригаде все сразу пошло не так. Отклонившись от разведанного маршрута, ее танки попали в болото, и сразу 8 машин застряли. Остальные продолжали движение. Три машины ушли далеко вперед, но связь с ними была потеряна, с поля боя они не вернулись. Еще 5 танков были подбиты артиллерийским огнем противника.
39-я и 5-я армии уже 4 февраля перешли к обороне.
Тем не менее операция не была свернута, и попытки советских войск переломить ситуацию в свою пользу продолжались еще почти две недели. Столкнувшись с упорным сопротивлением противника, командование фронта сменило направление удара и сосредоточилось на расширении вбитого в оборону противника клина. Очередной целью атак 33-й армии стал немецкий плацдарм у села Новики на правом фланге советского наступления.
3—18 февраля 1944 года
Наши силы. Для проведения операции было сосредоточено: 16 стрелковых дивизий, из них в 1-м эшелоне — 9 сд, во 2-м эшелоне — 7 сд, танковый корпус, 15 артбригад, 9 артполков РГК, 2 танковых бригады, 2 самоходных полка. Всего было танков — 129. Артиллерийская плотность от 115 до 140 стволов на 1 км фронта.
Силы противника. 5 пехотных дивизий, до 9 артполков и около 140 танков. Впоследствии было подброшено около 2-х пехотных полков.
Продвижение на 3—4 километра.
Наши потери: убитых — 9651 человек, раненых — 32 844 человека. Всего — 42 495 человек.
С 22-го по 25 февраля была сделана попытка охватить витебскую группировки глубоко с юга, с оршанского направления, но эта спешная и неподготовленная операция была отбита немцами.
29 февраля — 5 марта 1944 года
Наши силы. Для проведения операции было сосредоточено: 15 стрелковых дивизий, из них в 1-м эшелоне — 13 сд, во 2-м эшелоне — 2 сд и сбр, 7 артбригад, 10 артполков РГК, 6 танковых бригад. Всего было танков — 87.
Силы противника. 5 пехотных дивизий, 10 артполков и около 90 танков.
Продвижение от 2 до 6 километров.
Наши потери: убитых — 2650 человек, раненых — 9205 человек. Всего — 11 855 человек.
21-29 марта 1944 года
Наши силы. Для проведения операции было сосредоточено: 9 стрелковых дивизий, из них в 1-м эшелоне — 6 и во 2-м эшелоне — 3,10 артбригад, 6 артполков РГК, 5 танковых бригад, 4 самоходных полка. Всего было танков — 73. Артиллерийская плотность — от 100 до 150 стволов на 1 км фронта.
Силы противника. 2 пехотные дивизии, до 5 артполков и до 40 танков
Продвижение составило всего 2,5–3 км, поставленные задачи не были выполнены, было освобождено 10 населенных пунктов. Потери 33-й армии за период боев с 21 по 29 марта составили 1928 человек убитыми, 7203 ранеными, а всего 9131 человека.
Так же как и предыдущие наступательные операции, наступление в конце марта 1944 г. отражалось немцами ураганным огнем артиллерии.
Безуспешные действия командования Западного фронта в этой и предыдущей Оршанской операциях повлекли прибытие на фронт комиссии Государственного Комитета Обороны во главе с Г. М. Маленковым (члены - генерал-полковник А. С. Щербаков, генерал-полковник С. М. Штеменко, генерал-лейтенант А. А. Кузнецов, генерал-лейтенант А. И. Шимонаев). По итогам работы комиссия представила И. В. Сталину доклад от 11.04.1944 года, где действия командования были подвергнуты разгромной критике. В вину В. Д. Соколовскому были поставлены планирование операций без учета опыта войны (прорыв немецкой обороны силами каждой армии самостоятельно на узких участках, ввод в бой танковых сил непосредственно в полосе обороны, недостаточная подготовка операций), неумение наступать при значительном превосходстве в силах над обороняющимся противником, неграмотное использование артиллерии, плохая разведподготовка наступления, ненадлежащее взаимодействие родов войск в бою, проведение многократных неподготовленных и поспешных атак на одних рубежах с огромными потерями. Критике подверглись ряд других военачальников, в первую очередь командующий 33-й армией Гордов В. Н. С 13 марта командовать 33-й армией назначен генерал-полковник И. Е. Петров.
По результатам рассмотрения дела Западный фронт был реорганизован. С занимаемых должностей за допущенные упущения были сняты командующий фронтом В. Д. Соколовский, начальник артиллерии фронта И. П. Камера, начальник разведотдела фронта, ряд других командиров получили взыскания и наказания.
Начало истории про Степку и его боевых товарищей, воевавших в 192-м мотострелковом батальоне, который входил в состав 192-й танковой бригады (с конца октября 1943 года - 39-й гвардейской танковой бригады), можно прочитать здесь, а её продолжение здесь и здесь, а также в предыдущей публикации.
Одно письмо было действительно от сестры Татьяны, а второе - от Таси. Степка прочитал оба письма ещё в кабине "полуторки", которая довезла его до Комсомольской площади. Расплатившись с шофёром, дальше Степка продолжил путь на "своих двоих".
Из письма младшей сестры Степка узнал, что "живет она хорошо, учится на "хорошо" и "отлично" и мечтает поскорее увидеться с братом". За прочтенными строками он почувствовал какое-то напряжение. Ни слова не было написано про членов семьи, в которой сейчас она жила.
Письмо от Таси было написано ещё в более оптимистичных выражениях. Но в написанных строчках чувствовалось ещё большее напряжение и печаль. Одно слово в середине письма объяснило Степке много. При описании своих прогулок Тася написала, что не выходит, а выезжает на улицу.
На следующее утро, переночевав на полу в переполненном здании железнодорожного вокзала, младший сержант с трудом, но всё-таки "сел" в поезд, следующий в сторону Смоленска. Почти всю дорогу Степке пришлось простоять в тамбуре между двумя переполненными вагонами. Так что нового места службы младший сержант Чернышов добрался без особых происшествий, дочитав по пути "Двадцать лет спустя".
Армия находилась в процессе вывода с фронта в резерв для пополнения частей и подразделений. Процесс этот, как почти всегда бывает, отличался суматохой и неразберихой. До Степки пока никому не было особого дела. Он пристроился на ящиках в углу двора и стал ждать. К вечеру холодный дождь сменился мокрым снегом, а ночью повалил уже настоящий снег хлопьями. Степку пустили "на огонёк" сапёры, ремонтирующие крышу здания, предназначенное для каких-то армейских служб, и роющие противовоздущные щели вокруг него. У Степки ещё оставалась банка тушёнки и полбуханки хлеба, так что к общему столу его взнос был внесён и оценён по достоинству.
На следующее утро полковник Аралов заметил вскочившего с пустого ящика и козыряющего Степку, когда садился в машину, собираясь куда-то уезжать. Подбежав к своему теперешнему начальнику, младший сержант в ответ на начало своего рапорта о прибытии увидел нетерпеливый прерывающий взмах руки и услышал:
- Прибыл?.. Хорошо... Я буду обратно через двое суток... Вот, майор Невменов тобой займётся пока...
Полковник обернулся и кивнул стоящему у дверцы машины майору:
- Евлампий Иванович, оформите младшего сержанта к нам в отдел и поставьте его на все виды довольствия... Счастливо оставаться!..
Полковник уехал, а майор сердито взглянул на Степку и заявил:
- Представьтесь по форме, товарищ младший сержант!
Степка выполнил приказ. Майор поморщился и заставил его вновь "вернуться на исходную позицию" и повторить "подход и доклад" снова. На четвёртый раз майору видимо надоело этим заниматься и он приказал Степке "найти заведующую делопроизводством Валентину Никитишну и оформиться у неё".
На поиски у Степки ушёл примерно час. В здание, в котором размещался армейский трофейный отдел, Степку не пускал пожилой и угрюмый часовой в ефрейторском звании, требовавший пропуск, которого у младшего сержанта пока не было. Ни на какие "переговоры-уговоры" часовой не шёл. На его поведение конечно повлияла сцена, устроенная майором во дворе.
На поиски Валкентины Никитичны могло уйти и больше, но кто-то во дворе громко назвал этим именем высокую женщину средних лет, которая шла по двору и несла в руках большую стопку картонных папок. Женщина была одета в офицерскую шинель без погон, пуховый платок и тёплые боты. После знакомства и высказанного Степкой желания помочь донести папки до "места назначения", они уже вдвоём вернулись в здание. Проходя мимо вставшего постойке "смирно" часового, Валентина Никитична только сказала "он со мной" и Степка наконец попал с мороза в тепло.
Его привели в небольшую комнату, предложили снять шинель и шапку, усадили за стол и налили стакан горячего и свежезаваренного чая. Степка выложил на стол остатки пайка, полученного ещё в Кунцево. Валентина Никитична со снисходительной улыбкой посмотрела на горбушку чёрного хлеба с двумя "пластиками" сала. Пакетик с кофе в зернах Степка предусмотрительно пока решил не "светить". Через минуту на небольшом столике, на котором умещался керогаз с чайником, появился белый хлеб, вазочки с конфетами, со сгущённым молоком, с мёдом и маслёнка с маслом.
На гимнастёрке хозяйки тоже не было погон, по сшита она была явно по индивидуальному заказу из офицерского сукна. Боты стояли теперь в углу, женщина переоделась в элегантные темно-коричневые туфли на невысоком каблуке. Поправив перед зеркалом причёску, он пригласила Степку "для начала попить чайку и поговорить".
Над левым карманом гимнастёрки у Валентины Никитичны висела такая же медаль "За боевые заслуги", как у Степки на пятиугольной колодке. Окинув младшего сержанта внимательным взглядом, женщина навала свою должность "старший делопроизводитель трофейного отдела штаба армии" и приступила к расспросам.
Помня о бумаге, которую ему начале осени дал подписать Иннокентий Петрович, Степка решил на всякий случай вообще опустить свои "дела в СМЕРШе", перескочив сразу в своём рассказе от момента попадания в госпиталь в Казани на службу на заводском складе в Горьком, затем в Трофейном комитете в Москве. Валентину Никитичну очень интересовал ответ на вопрос, где и как Степка мог "пересечься и чем приглянуться Семену Ивановичу". Младший сержант попытался просто пожать плечами и отшутиться малозначимыми фразами:
- В Трофейном комитете пересеклись... Пути начальства неисповедимы.
Услышав это, Валентина Никитична снова внимательно на него взглянула и погрозила пальцем с ярким манюкюром. Постепенно Степка немного освоился и даже выпил второй стакан чая вприкуску с мёдом, который он черпал как вполне культурный человек чайной ложкой не из вазочки, а из специально поставленной на стол индивидуальной розеточки.
Второй неловкий момент в их беседе возник при ответе Степки на вопрос о его родителях. Тут он ничего скрывать не стал, но содержание ответа вызвало у Валентины Никитичны довольно сильную грусть. Она даже на минуту "ушла в себя", машинально развернув и съев ещё одну конфету.
Чаепитие несколько раз прерывалось стуками в дверь, на которые Валентина Никитична реагировала однотипно:
- Позже!..Я занята!
Только майор Евлампий Иванович зашел в кабинет без стука с какими-то бумагами в руках. На вскочившего из-за стола и вытянувшегося Степку он не обратил уже никакого внимания, только оставив бумаги на рабочем столе и спросив у хозяйки кабинета:
- Посмотрите потом?..
Ответ был краткий:
- Посмотрю.
Следующий час у Степки ушёл на заполнение различных бумаг, а Валентина Никитична за это время посмотрела оставленные майором бумаги, завизировала некоторые из них и поставила несколько знаков вопросов на других. Ещё она напечатала "двумя пальцами" приказ, по которому Степка теперь назначался на должность помощника заведующего делопроизводством отдела трофейного вооружения штаба 33 Армии. Отпечанный приказ оказался в кожаной папке на написью на обложке прописными буквами "НА ПОДПИСЬ".
После этого Степке была предложена "экскурсия по расположению штаба армии". Валентина Никитична взяла с собой папку с бумагами на подпись. Степке было предложено взять с собой и вещмешок. "потому что после пойдём устраивать тебя с жильём". В само здание штаба армии, находящееся в сотне шагов дальше по улице, Степку не пустили, а Валентине Никитичне пришлось показать часовому (уже старшему сержанту) удостверение. Она обернулась у открытой входной двери к своему сопровождающему:
- Погуляй тут пока полчасика...
Степка сначала поглазел на то, как зенитчики устанавливали два зенитных 37-мм "полуавтомата". Потом его внимание от отвлёк маленький мальчик в туго перевязанном пуховом платке поверх короткого пальтишка и головного убора. Головным убором ребёнка служила немецкая шерстяная пилотка, натянутая на ушки и имеющая небольшой вырез впереди. Без этого выреза пилотка закрывала бы ребенку не только уши, но и глаза. На ногах у мальчика были лапти. Он просто подошёл сзади, потянул Степку за рукав шинели и попросил тихим голосом:
- Дядя офицел, дай хлебуска...
На улице было не очень холодно, всего несколько градусов ниже нуля. Но Степка заметил на обоих грязноватых ребячьих щечках белесые пятнышки обморожения. И еще Степке стало немного стыдно, когда он опять ощутил "послевкусие" мёда у себя во рту. Первым делом Степка осторожно стал тереть белые пятнышки своей шапкой. Мальчуган захныкал, но терпел. Младший сержант пообещал ему за это "хлебушка". Правда, в вещмешке у Степки теперь ничего съесного не было. Он постеснялся брать со стола в кабинете у Валентины Никитичны и класть обратно в свой мешок краюху черного хлеба с остатками сала.
Взяв мальчугана за холодную ладошку, Степка повел его к позиции зенитчиков. По дороге выяснилось, что нового спутника зовут Митя, что ему "узе четыли года", что "мамка его болеет", что когда он вырастит, "он тозе будет офицелом", что живут они а подвале разбомбленного дома, на втором этаже которого они жили до этого.
Зенитчики встретили Степку довольно хмуро, а узнав причину "визита" стали отвечать на просьбы накормить малыша совсем агрессивно:
- Много их тут ходють, на всех не напасёшься, самим не хватает...
Стыдить зенитчиков, большинство из которых Степке в отцы годились, вроде было "не с руки". Поэтому Степка сразу перешёл ко второму этапу, этапу обмена. Для начала в качестве обменного фонда были предложены две книги (одна из них ещё не прочитанная), что вызвало только ответный громкий смех. После этого Степка снял с руки трофейные часы, недавно полученные им в Трофейном комитете.
Часы вызвали живой интерес, но теперь уже Степка стал "набивать цену". Подошёл молодой лейтенант, командир зенитчиков, постоял, послушал и "сразу зашёл с козырей", предложив за часы и за обе книги большую часть своего офицерского доппайка. Степка уже хотел было согласиться, но тут он услышал собачий лай и почти сразу вслед за этим хрипловатый голос старшины Трофима Ивановича из проезжавшей мимо "полуторки":
- Степан, ты что-ли?..
Грузовик остановился, старшина выскочил из кабины, а умная собака Кама вырыгнула из кузова с укрытого брезентом груза. Митя сначала испугался подбежавшей к собаки, снова захныкал и прижался к Степке, но та только стала облизывать Степке руку и вилять хвостом.
Вечная Слава и Память солдатам и командирам Красной и Советской армии, участникам Великой отечественной войны!
Берегите себя в это трудное время!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!
Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала. По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикаций.
