22 июня 1941 года Германия, управляемая находящимся у власти национал-социалистическим режимом, начала войну с Советским Союзом. Как известно, нападение произошло без объявления войны: из песни большинство знает, что это произошло "ровно в четыре часа, Киев бомбили". В действительности первая атака произошла в 3 часа 13 минут на Севастополь, а затем уже действительно были атакованы Киев и Житомир, под бомбами оказались также Брест, Гродно, Лида, Кобрин, Слоним, Барановичи, Шауляй, Вильнюс, Каунас и другие города, была нарушена официальная граница Советского Союза.
В истории дипломатии это одна из самых позорных страниц: официальное объявление войны состоялось уже после ее начала. Тем не менее оно состоялось.
Гонец несчастной вести
Обязанность сообщить противнику о начале военных действий против него выпала Вернеру фон дер Шуленбургу, немецкому послу в Советском Союзе. Охарактеризовать его можно как "старого лиса", дипломата очень старой закалки. Посланнические функции он выполнял еще при Российской (и Германской, собственно) империи - 1875 года рождения, он был вице-консулом в Варшаве с 1906 года, а с 1911 - в Тифлисе (Тбилиси). Потом свои дипломатические наработки и знание региона он использовал на полях Первой мировой, где воевал и как солдат, и как администратор: сформировал "Грузинский легион" из грузин - противников российской имперской власти на территории Османской империи. В 1917-1918 году он занимался вопросом провозглашения независимости Грузии и проектом подписания отдельного грузинско-германского договора (сепаратного) о завершении войны. Собственно, на своем посту он действовал как офицер - противник Российской империи, и трактовать иначе чем направленные на благо Германии его действия сложно.
Между войнами он продолжал исполнять функции посланника: в Тегеране и Бухаресте, как знакомый с регионом специалист. В 1934 году он был назначен послом Германии в Москве, этому вероятно способствовало его положительное отношение к Гитлеру и НСДАП. В отношении многих позже поменявших свои убеждения и вступивших в сопротивление немцев очень важным вопросом остается время смены их идеологических убеждений: антинацистом, вероятнее всего, Шуленбург стал в 1938-39 году. В этот период он способствует на своем посту сближению Германии и Советского Союза. В целом, воспитанный на идеалах кайзеровской Германии, Шуленбург считал что для Германии воевать с Россией в любой ее форме - непростительная стратегическая ошибка.
Фон дер Шуленбургу приписывают ведущую роль в заключении пакта Молотова-Риббентропа, но в частном порядке он писал:
«Теперь у Гитлера есть возможность начать войну, и мы ее проиграем».
В 1989 году была издана книга Густава Хильгера, служащего немецкого посольства "Я присутствовал при этом / Дипломатический ежегодник". Там он описывает атмосферу посольства второй половины 1930-х как "старогерманскую" в целом, без обязательного восхваления Гитлера и с наплевательским в целом отношением к протокольным речам.
Соответственно, Шуленбург не мог не видеть надвигающейся угрозы конфликта, и всячески пытался отговорить руководство, предоставляя ему сведения о мощи советской армии, которую Германии не победить - и с другой стороны, предупреждая русских об угрозе нападения.
В публикации историка Г. А. Куманёва «22-го; на рассвете…» («Правда», 22 июня 1989) приводится следующая фраза Шуленбурга со ссылкой на члена Политбюро ЦК ВКП(б) Анастаса Микояна:
Господин посол, может, этого ещё не было в истории дипломатии, поскольку я собираюсь вам сообщить государственную тайну номер один: передайте господину Молотову, а он, надеюсь, проинформирует господина Сталина, что Гитлер принял решение 22 июня начать войну против СССР. Вы спросите, почему я это делаю? Я воспитан в духе Бисмарка, а он всегда был противником войны с Россией…
Эти слова были сказаны в мае 1941 года в диалоге с Владимиром Деканозовым, полномочным представителем Советского Союза в Москве, однако беседа велась в частном порядке, и источником информации были указаны слухи.
Способом предотвращения конфликта Шуленбург предлагал личное письмо Сталина Гитлеру с просьбой разъяснить недомолвки и выпустить официальное коммюнике о том, что слухи о назревающем между двумя странами конфликте «не имеют под собой основания и распространяются враждебными СССР и Германии элементами». Сталин не доверял Шуленбургу, и как позже советское военное руководство не опиралось на военные антинацистские круги заговорщиков, так и сейчас не стал использовать его предложение и информацию. В целом с советской стороны действия официального немецкого посланника выглядели как провокация, представить себе настроения старой аристократии, не одобрявшей действия Гитлера, а точнее, поверить в возможность самостоятельности подобных действий, советское руководство не могло.
Еще 14 мая 1941 года в последнем письме Гитлера Сталину тот давал слово чести, что слухи о грядущем нападении на Советский Союз - это неправда.
28 апреля 1941 года Шуленбургу удалось связаться с Гитлером для личного интервью. Заранее он уже написал меморандум, чтобы переубедить Гитлера в его планах вторжения в Советский Союз. Во время 30-минутной беседы этот документ также оказался на столе у Гитлера. Прощаясь, фюрер подчеркнул своему собеседнику: "И еще, граф Шуленбург, я не намерен воевать против России" (или "И еще одно, Шуленбург, вести войну с Россией я не собираюсь"). 30 апреля посол вернулся в Москву и на выжидательные вопросы московских коллег ответил: "Он просто нарочно солгал мне".
22 июня 1941 года
Около семи вечера 21 июня 1941 года Сталин приказал вызвать для объяснений германского посла и предъявить ему протест против разведывательных полетов германской авиации. Шуленбург убедился, что нарком все еще не понимает, какое страшное испытание может выпасть его стране. Молотов поинтересовался, почему Германия недовольна своим русским союзником? И почему женщины и дети из германского посольства покидают Москву? Шуленбург ответил: "Не все женщины. Моя жена все еще в городе".
Ночью Шуленбург передал содержание этой беседы в Берлин. А из германской столицы тем временем шло шифрованное послание - датированная 21 июня телеграмма Риббентропа с грифом "очень срочно, государственный секрет, для посла лично":
"По получении этой телеграммы все зашифрованные материалы, еще имеющиеся в посольстве, должны быть уничтожены. Радиоточка должна быть выведена из строя. Пожалуйста, информируйте герра Молотова сразу же по получении моей телеграммы, что у вас есть для него срочное сообщение..."
Инструкции были получены после полуночи 22 июня. В секретариате Наркомата иностранных дел звонок из германского посольства раздался около трех часов утра: Шуленбург просил о встрече для важного сообщения. Прямо с кунцевской дачи Молотов поехал в Кремль. Почти одновременно - в Берлине было 4 часа утра - рейхсминистр Риббентроп принимал советского посла Деканозова, который до того несколько дней пытался добиться приема с официальной нотой протеста. Риббентроп зачитал ноту Советскому правительству, посол пытался объяснить, что германские претензии безосновательны, Риббентроп на это отвечал, что лично он скорбит, лично он сделал все для стабилизации отношений с Россией.
А в Москве тем временем, около 5.30 утра, Шуленбург зачитал такие же документы Молотову. Молотов, а также переводчики указывают, что посол явился не раньше трех и не позже 3.30; после зачитывания ноты участники разговора пожали друг другу руки, а Шуленбург добавил, что считает решение фюрера безумием. По иным источникам, он сдерживал слезы во время чтения ноты, и окончив чтение, выругался.
Дипломатические работники были обменяны в ходе процедуры интернирования: с 24 по 29 июня со всем персоналом посольства Шуленбурга разместили в доме престарелых в Костроме. Оттуда они за восемь дней доехали поездом до турецкой границы, где их обменяли 13 июля 1941 года. Кстати, всего в июле 1941-го через Турцию и Японию были обменены около 1000 советских граждан на примерно 250 немецких граждан. Сразу после обмена фон дер Шуленбург на самолете вылетел в Берлин, где ему дали незначительную должность, таким образом, отстранив.
Несогласный с положением дел, Шуленбург принимает участие в заговоре 20 июля 1944 года, более известном как "Операция "Валькирия"", где ему отводилось место министра иностранных дел и того, кто договорится с Советским Союзом о прекращении войны. Кстати, не все заговорщики считали, что заканчивать войну на Восточном фронте необходимо, кому-то было достаточно лишь переговоров с западными противниками. Один из руководителей плана заговора, Хеннинг фон Тресков (как и Шуленбург, как и многие участники Сопротивления, "фон"- старая аристократия, недолюбливавшая планы Гитлера (или их исполнение)), говорил так:
"Шуленбург — один из тех немногих немцев, которые лично знают Сталина. Он должен вновь завязать с ним связь. Если Шуленбург придет к соглашению со Сталиным, то путем военной акции должен быть совершен переворот в Германии…".
Покушение, и последующая попытка поднять резервную армию провалились, заговорщики были задержаны, и тем, кто не погиб сразу, пришлось испытать на себе пытки и допросы. Фон дер Шуленбурга задержали 10 октября 1944 года.
За день до своего ареста Шуленбург обратился к знакомому с 1940-го года, советнику Г. Штарке (автору показаний 1945 года «Об известных мне политических убеждениях и деятельности бывшего германского посла в Москве графа фон дер Шуленбург») с просьбой: если тот останется после войны в живых, передать народному комиссару иностранных дел Советского Союза Молотову,
«что я умер за дело, которому я посвятил свою жизнь в Москве, т.е. за советско-германское сотрудничество».
Как и многие другие участники операции "Валькирия", Вернер фон Шуленбург был казнен. Это произошло путем повешения в тюрьме Плётцензее в Берлине 10 ноября 1944 года.
В Кемберге, его родном городе на месте рождения последнего посла предвоенной Германии установлена мемориальная доска. В ней указано его участие в заговоре против Гитлера.
Вернер фон Шуленбург не был идеальной или даже однозначно хорошей фигурой; единственное что можно сказать - как старый военный и дипломат, не преступая дипломатического этикета и данной им присяги (и идя против интересов представляемого им государства), он изо всех сил пытался предотвратить события 22 июня, а после - исправить содеянное. В Германии он считается участником Сопротивления, чья память сегодня героизируется как пример народного движения против преступной власти в годы Второй мировой войны.
Автор: Ксения Шульман.
